Главный итог работавшей весь июль первой молодежной биеннале современного искусства в России очевиден. Благодаря самоотверженности организаторов (в числе коих и Минкульт, и департамент культуры Москвы, и Государственный центр современного искусства, и Московский музей современного искусства, и фонд Stella Art) вопреки печальным фактам наступления реакции и отчуждения в сфере актуальных стратегий культуры, вопреки реваншу охранительных, ультраконсервативных тенденций был создан прецедент мощной консолидации артсообщества. Основной кураторской группе, состоящей из пяти специалистов (Анна Зайцева, Дарья Камышникова, Владимир Левашов, Дарья Пыркина, Ирина Яшкова), удалось забить совсем новым искусством практически все мало-мальски значимые арттерритории столицы. Кураторы биеннале заявили новые, не артифицированные пока внятно темы, как то: «Искусство и наука», «Гоп-арт»... Удастся ли их раскрутить интересно, покажет время. Как бы там ни было, событием в культурной жизни биеннале стало значительным. Командный зачет поставлен.

Конечно же фестиваль выявил и многие проблемы самосознания современного искусства вообще и молодого искусства в частности. Они связаны с системным кризисом существования, рефлексии на тему contemporary art в России. Большинство групповых выставок просто-таки диагностировало зачаточное состояние развития образовательных институций. Полноценного, всестороннего образования нет у нас нигде. Академии, учащие рисовать, не учат мыслить. Институты, учащие мыслить, не дают представления об опыте работы с пространством. Поскольку полноценное образование дает свободу в формировании собственного, уникального творческого языка, постольку большинство опусов начинающих художников воспринимались чем-то вроде студенческих курсовых работ, в которых умение мыслить самостоятельно замещается ловкой аранжировкой заимствованных готовых языковых клише.

Другой диагноз -- следствие первого: мало риска, преодоления рутины традиционных выразительных средств. Мало экспериментов с новым языком. Мало доверия к неизбитым средствам выразительности, помогающим судить о мире и человеке небанально и радоваться новым знаниям.

Еще одна выявленная по факту биеннале проблема была затронута на итоговом «круглом столе» профессором Евгением Барабановым. Не хватало интернационального присутствия, создававшего условия необходимой художнической конкуренции. Темы диалога и зеркала, позволяющего увидеть самих себя в реальном масштабе, задались бы благодаря более резкому размыканию наших местных границ.

Большим, хотя и не сулящим эйфорическую радость событием биеннале считаю обнаружение самой специфики сегодняшнего «молодого феномена» на одной из лучших выставок фестиваля «Яблоки падают одновременно в разных садах» (кураторы Анна Зайцева и Юрий Альберт) на «Винзаводе». Посвящена выставка как раз диалогу поколений. Одна часть экспонировалась в «Большом винохранилище» (на месте нашумевшей выставки «Верю»). Вторая -- в залах RIGroup Мультимедийного комплекса актуальных искусств. В части RIGroup Юрий Альберт остроумно вытащил на обозрение молодое творчество тех, кто сегодня стал заслуженным мастером российского неофициального искусства. Документация акций и объекты конца 70-х -- 80-х годов от 17-, 25-летних Скерсиса, Захарова, членов группы «Гнездо», Филиппова, Звездочетовой... Простенькие, в большинстве своем бесхитростные работки с подобными обэриутским языковыми и визуальными приколами. Но такой от них настоящий молодой драйв, такое жизнелюбие, энергия и нелукавство, что легко очень становится.

В стильно руинированных подвалах «Винохранилища» Анна Зайцева пригласила выставить опекаемых мэтрами (Еленой Елагиной и Игорем Макаревичем, Алексеем Каллимой, Анатолием Осмоловским...) художников нынешнего поколения. И эти художники продемонстрировали умение делать серьезные тотальные инсталляции, вести диалог с философской традицией, иллюстрировать утопии и антиутопии цивилизации и даже, как ученица Сергея Браткова Ольга Барковская, входить в «бинауральные звуковые пространства». В большинстве своем работы хорошо сервированы, умненькие, культурненькие. Но... в отличие от созданных двадцать пять -- тридцать лет назад младоконцептуалистами, по-моему, совсем немолодые. Многие опусы слишком отягощены бременем заключенных в них знаний. Художники предпочитают выщербленные, потертые фактуры, траченные временем предметы, обесцвеченные поверхности. На некоторых (башни из хлеба группы «МишМаш») прорастает плесень. Даже по визуальному образу это искусство воздыхает о своем возрасте. Пожившее.

Почему же так вышло? Возможно, потому, что молодым сегодня быть все более накладно. Вовлеченность в индустрию искусства требует от работ соответствия ожидаемым параметрам (чтобы зрелищно, аттрактивно, ну и с философией, желательно постструктуралистской -- куда ж без нее). Все должно быть просчитано. Никаких непредсказуемых эмоций. А тогда, лет двадцать пять назад, искренность только и рулила процессом. Художники были юны, свободны, бедны. Никаких перспектив куда-либо официально вписаться у них не имелось. Молодость была их знаменем.

Времена не выбирают. И не хочу уподобляться коллегам, по примеру старика Крутицкого из незабвенной комедии Островского причитающих: «Раньше крепче было». Ничего подобного. Обаятельное дуракаваляние фактом искусства автоматически не становится. Шедевров как сегодня, так и тогда совсем немного (другое дело, что хитрый Альберт отобрал на выставку только те работы, что уже вписаны в историю отечественного искусства --кстати, пока не написанную -- новейшего времени). Но вот то, что сегодня молодость проходит куда быстрее, чем раньше, -- факт. И первая биеннале молодого искусства это тоже честно диагностировала.