55 лет назад, 26 июля 1953 года, Фидель Кастро, Че Гевара и их соратники атаковали казармы правительственной армии Монкада во втором по значимости кубинском городе Сантьяго-де-Куба. Штурм оказался неудачным, но зато потом, спустя пять с половиной лет, когда проигравшие стали победителями и вошли в Гавану, этот день стал Днем народной революции. А через несколько месяцев, 1 января 2009 года, Куба отметит полувековой юбилей прихода к власти брутального бородатого мачо, команданте Фиделя.

Два года назад Фидель Кастро, которому через пару недель исполнится 82 года, серьезно заболел, и его место занял младший брат, 76-летний Рауль. Обращаясь позавчера с 48-минутной речью к народу по случаю юбилея, он призвал кубинцев готовиться к повышению цен на топливо и продовольствие. «Но революция делала и будет делать все, чтобы сократить до минимума неизбежные последствия международного экономического кризиса», -- пообещал Рауль Кастро.

«Не пойму, как это так: революцию совершили 50 лет назад, а она еще продолжается?» -- недоумевал молодой русский турист с редким именем Иван.

Мы познакомились с ним у стойки бара в Гаване. Иван уже третью неделю на Кубе и увлеченно рассказывает о своих впечатлениях. Он, кажется, облазил за эти дни остров так, как не приходилось это делать местным кубинским следопытам. С него лохмотьями слезает, как он говорит, уже второй загар. Ивану все нравится, и он уже собирается на следующий год еще раз сюда приехать. «Здесь прикольно!» -- радостно объясняет он. Один из таких «приколов» -- кубинские лозунги. Они его веселят. Среди них и этот -- «Революция продолжается!». Я его понимаю: для тех, кто зубрил «Историю СССР», гораздо более привычным кажется, что за один год можно совершать две великие революции. Одну, к примеру, в феврале, а вторую -- уже в октябре.

Объясняю Ивану как старший товарищ: это, мол, особенность кубинской революции, другой темперамент, иная романтика... А впрочем, говорю, два года назад, весной 2006-го, когда сам я оказался здесь в первый раз, лозунгов в виде билбордов на дорогах и других всевозможных форматах было куда больше. Портреты Че Гевары, Фиделя и других героев, обязательно снабженные их цитатами, украшали площади и авеню так, что можно было учить по ним историю кубинской революции и даже запомнить в лицо всех ее врагов. Это не шутка, изображения президента Буша-младшего и некоторых кубинских предателей, нашедших прибежище в США, тоже уже давно стали элементами ландшафта кубинских городов.

Рауль нравится кубинцам

То, что портретов и лозунгов стало меньше, удивило и меня. Если верить разным моим собеседникам, так это потому, что новый кубинский лидер, Рауль Кастро, будто бы «этого всего» не любит.

«Откуда же это известно?» -- спрашиваю. «Люди передают его слова от одного к другому», -- отвечают мне.

Ради справедливости стоит заметить, что уличных изображений Рауля Кастро, сменившего в феврале нынешнего года на посту председателя Госсовета Кубы своего заболевшего старшего брата, вы не увидите. Рассказывают про него и другую историю, которая делает его популярным в народе, явно уставшем от политики.

На кубинском телевидении есть программа под названием «Круглый стол». Нам это уже кажется невозможным, но на Острове свободы она еще идет в прямом эфире. За «столом» обсуждаются текущие политические события, и Фидель, когда был здоров, часто сам приходил в студию. В таких случаях программа, начинающаяся в полседьмого вечера, могла продолжаться до полуночи, пока уставший вдруг команданте не бросал взгляд на часы и не говорил, что, мол, пора заканчивать... Кубинцы, а особенно кубинки, очень досадовали, когда дискуссии затягивались -- они ждали главного события вечера, очередную порцию мыльного сериала, шедшего вслед за «круглым столом».

С наступлением эпохи Рауля все изменилось. Его редкое участие в «круглом столе», когда это было нужно, выглядело образцово дозированным, программа заканчивалась аккурат в то время, как это было объявлено в телевизионной сетке, в восемь вечера, и тут же начиналась долгожданная серия.

«Вы должны понимать, что народу импонирует такой деловой стиль Рауля», -- делился со мной пожилой кубинец, проведший несколько лет в тюрьме за свои антикоммунистические взгляды.

Рассказывают про Рауля и то, что он сторонится прессы, и однажды шокировал кубинскую тележурналистку, подошедшую к нему за интервью. «Только два вопроса, -- сказал он ей, -- нечего тратить время на пустые разговоры, надо идти работать!». Помнится, в 1964 году, когда в Кремле заставили уйти в отставку Хрущева, отличавшегося многословием и любовью к нескончаемым речам, то приход «коллективного руководства» во главе с Брежневым и особенно молчаливым Косыгиным тоже поначалу был воспринят как избавление от словоблудия...

Однако не стоит здесь искать прямых аналогий. Да, кубинцы в подавляющем большинстве своем довольны, что Фидель больше не руководит ими. Но надо понимать при этом, что семь из каждых десяти жителей острова родились в последние полвека, то есть «при Фиделе». Команданте для многих из них -- если не идол, то живая легенда. Можно ли так быстро и безболезненно расстаться с ней?

В Сантьяго-де-Куба, колыбели кубинской революции, на востоке острова, отношение к Фиделю несколько иное, чем в столице. Убегаю от разлитого на улице зноя в темную прохладу большого книжного магазина. Пустынно, ни одной живой души, если не считать продавщицы. Скольжу взглядом по полкам: мировая классика на испанском, разные учебники... Спрашиваю, что пользуется спросом? Женщина подходит к полкам, снимает оттуда тонкую брошюру с портретом Фиделя: вот, говорит, «Рефлексьонс» («Размышления»), 4-й том, сентябрь--декабрь 2007 года. Много фотографий разных политических деятелей -- кубинских, зарубежных... Это сборник статей Фиделя, которые он пишет уже вдали от власти. Темы самые разные -- злободневные, исторические. К примеру, команданте отозвался на новость о том, что 4-й американский флот снова стал патрулировать восточное побережье США.

«Три предыдущих выпуска «Рефлексьонс» уже продали, хорошо расходится», -- рассказывает немолодая женщина за прилавком. «Люди интересуются здесь политикой»? «Да не так, чтобы интересуются, -- продавщица всматривается мне в глаза, как бы не очень доверяя. -- У людей интересы простые, дело в другом, в самом Фиделе. Теперь, когда он болен и понятно, что скорее всего ему немного осталось, люди как-то начинают его жалеть, ведь казалось, он есть и будет всегда...» «Ну, хорошо, а что все-таки покупают, чтобы читать?»

До сих пор не знаю, шутила ли женщина либо меня побаивалась, а может быть, правду говорила... Но она достала с полки и со словами «Вот ее очень хорошо берут» протянула мне книжку «Революция в комиксах для школьников».

Я тоже купил. Действительно, там есть все -- и свергнутый революцией диктатор Батиста, и американские империалисты, и кубинские герои-интернационалисты, сражающиеся за свободу Африки... Между прочим, в Гаване «Размышления» Фиделя в книжных магазинах уже не купишь, только на книжных развалах для туристов, втридорога, рядом с альбомами с жизнеописаниями Че Гевары и Хемингуэя...

А российское кино не нравится

Потом хозяйка квартиры, у которой мы жили, преподаватель местного университета, объясняла нам, что «Размышления» Фиделя для многих молодых кубинцев -- источник знаний по истории, философии, политике. Люди сейчас читают мало, жаловалась она, а команданте в связной форме, очень живо, как он это умеет, пользуясь тем или иным поводом, приводит массу полезных сведений. Хозяйка была особенно убедительна, когда, объясняя разницу в восприятии информации между русским и кубинцами, рассказывала, что советское и российское кино не пользуется популярностью на Кубе. «Мало динамизма, экспрессии, не хватает драйва в ваших фильмах, можно заснуть, -- жаловалась она. -- Другое дело, американские триллеры, даже китайские, там все живо, энергично...».

Наверное, замечание про кино было не случайным. Ведь с «братским» переходом власти, от Фиделя к Раулю, начались простые, малопонятные иностранцу, но такие чаемые кубинцами перемены. Власти разрешили покупать мобильные телефоны (раньше ими пользовались только те, кому на свое имя их покупали иностранцы или заграничные родственники), компьютеры, DVD-плееры. А значит, свободно смотреть разное кино... А еще кубинцам разрешили заходить в гостиницы, где живут иностранцы, и даже жить в них. И вовсе не обязательно считать, что от этого послабления выиграли одни кубинские проститутки, занимающиеся этим древним, но исключительно популярным на Кубе бизнесом, кажется, давно уже приучены преодолевать самые непредвиденные трудности в своей работе... Дело в другом, ведь чуть ли не у каждого жителя острова есть родственники за границей, которые приезжают на Кубу. И гордым кубинцам, будто касте неприкасаемых, не дозволялось видеться со своими родными в отелях, где те останавливались.

Правда, компьютеры, телефоны, техника, выбор которой весьма скуден, как правило, китайского производства и, несмотря на это, стоит дорого. Купить это на зарплату фактически, да и теоретически невозможно: средняя зарплата кубинца не превышает 40--50 долл. Как и прежде, такие покупки могут позволить себе лишь те, кто получает помощь из-за границы, либо кто так или иначе связан с обслуживанием иностранцев -- сдающие им внаем квартиры домовладельцы, имеющие лицензию на их извоз таксисты, сутенеры, проститутки, продавцы «левых» сигар, завлекающие туристов частные ремесленники... И, разумеется, те, кто относится к главному государственному «валютному ресурсу» страны: врачи и вообще медперсонал, а также квалифицированные школьные учителя и преподаватели разных дисциплин. До сих пор кубинские врачи и вообще медицина пользуются доброй славой в Латинской Америке, именно благодаря этому контингенту, в состав которого мечтает попасть чуть ли не каждый второй-третий кубинский студент, Куба получает по бартеру нефть из Венесуэлы. Те, кто возвращается домой после такой загранкомандировки, образуют собой своеобразный кубинский средний класс.

Но они и платят за это ограничениями на частные заграничные поездки. Власти бдительно следят за тем, чтобы «валютный ресурс» не распылялся. Вообще свобода выезда за границу -- еще один больной вопрос для кубинцев. Выездные визы все еще существуют. А процедура получения приглашения из-за рубежа, на основании которого можно получить заграничный паспорт, настолько сложна, что ее и описать невозможно. Кроме того, она очень дорого обходится, и сами кубинцы уверены, что для тех, у кого есть деньги и немного терпения, уехать за границу особого труда не представляет. Поэтому Рауль, который, как они считают, прислушивается к тому, что говорят в народе, скоро обязательно должен отменить выездные визы...

Тарелки в кондиционерах

Вообще, выяснить, как кубинцы относятся к младшему Кастро, не просто. Во-первых, люди все еще боятся говорить вслух то, что думают, тем более, иностранцу. Во-вторых, полвека коммунистического режима при одном и том же властителе сделали свое дело, способность к инициативе, что называется, снизу полностью атрофирована.

Возможно, этим объясняется удивительное на первый взгляд безразличие основной массы кубинцев к политическим новостям. Еще недавно казалось, это потому, что нет возможности свободно смотреть и слушать неподцензурное телевидение и радио из-за границы. Свободный доступ к независимым СМИ на Кубе и сейчас невозможен. Но что интересно: изрядное количество кубинцев пользуются антеннами-тарелками, настроенными на передачи на испанском, идущие из Майами, где давно уже нашла пристанище кубинская оппозиция. При этом популярностью пользуются исключительно развлекательные программы -- музыкальные шоу, сериалы. Но как только начинаются новости или политические дискуссии, кубинцы, как правило, выключают телевизор. Некоторые мои собеседники называют это исторически выработанным за долгие годы коммунистического режима самоцензурированием. Считается, что установка тарелок незаконна и наказывается в лучшем случае большим штрафом. В одном доме мне показывали, как прячут эту тарелку в большом кондиционере и идущим оттуда кабелем размножают сигнал ближайшим соседям -- не бесплатно, конечно. Квартальным властям эти уловки жителей хорошо известны, но они особенно не «зверствуют», зная, что «политикой» никто не интересуется.

Замечательная дискуссия как-то состоялась у меня с кубинцем по имени Рене. На вид ему лет 35, он работает на табачной фабрике в Гаване, а в свободное время «бомбит» на стареньких «Жигулях» и торгует «левыми» сигарами. Он подвез меня на пляж в Санта-Мариа, в получасе езды от Гаваны. Сидим в тени, потягиваем пиво.

«Понимаешь, вся проблема в том, что на Кубе нет коммунизма, все делается под давлением, поэтому люди стремятся уехать отсюда», -- говорит мне Рене. «Но разве где-то есть такой коммунизм, -- удивляюсь я, -- где нет давления?» Рене, кажется, даже не слышит моего вопроса. Или не понимает. «Поэтому у нас политикой никто не интересуется, -- продолжает он. -- Какой смысл, ведь все диктуется сверху?..» «Ну, а если разрешат создавать другие партии, кроме коммунистической?» «Да какие еще другие партии на нас на Кубе?!» -- Рене чуть ли не взрывается от моих глупых замечаний. «Как скажет команданте -- так и будет».

Его взгляд падает на пальму прямо перед ним. «Вот скажет команданте: перенесите эту пальму на то место,- и ее перенесут! Понятно?»

По дороге в Гавану обращаю внимание на огромный билборд на фронтоне трехэтажного здания в местечке Тарара. Здесь раньше был знаменитый пионерлагерь, а теперь общежитие для работающих неподалеку китайцев. На билборде -- вылинявшая фотография молодого Фиделя полувековой давности с рюкзаком за плечами, забравшегося на самый высокий на Кубе пик в горах Сьерра-Маэстры, где он с соратниками начинал партизанскую войну в 1956-м. Надпись гласит: «Команданте, отдай нам приказ!». Похоже, что Рене тоже маршировал когда-то пионером в этом лагере, где учили по приказу команданте переносить пальмы.

Чуть дальше по дороге еще один билборд, тоже старый: «Социализм есть и будет!». Звучит как заклинание. Чтобы никому и в голову не пришло, что может быть иначе. Похоже, действует.

А мы с Рене продолжаем в его машине «партийные» разговоры.

«Много ли кубинцев стремятся нынче вступить в партию?» «Да нет, это раньше было надо, партбилет служил как бы защитой, -- отвечает он, -- а теперь люди вступят, а через пять-шесть лет сдают билет назад.» «Как так -- сдают? В Советском Союзе выйти из КПСС -- да такое себе представить было невозможно, наоборот, чуть ли не смертным приговором звучало «Партбилет -- на стол!»

Рене явно не понимает моего удивления, он невозмутимо пожимает плечами: у нас с этим никаких проблем.

Не очень понятно, появилась ли такая партийная «вольница» еще при Фиделе, либо возникла, когда он уже оказался не у дел, в последние два года. Но вот что точно появилось при Рауле, и это бросилось в глаза особенно гаванцам, так это неожиданно скромный характер первомайской демонстрации в этом году. Как утверждают понимающие в этом мероприятии кубинцы, вместо обычных 1,7 млн человек на этот раз на площадь парадов в столице было выведено не более полумиллиона демонстрантов, причем в основном из Гаваны. Утверждают, что таким было распоряжение Рауля, потребовавшего экономить бензин и отказаться от доставки сотнями автобусов людей из провинции.

Подобный режим экономии -- не новость для кубинцев. В 1989 году Москва отказалась покупать по искусственно завышенным ценам кубинский сахар и соответственно поставлять на остров свои ежегодные 13 млн тонн нефти, из которых только 9 млн тонн шло на внутреннее потребление (остальное Гавана продавала за рубеж, что давало ей значительную валютную выручку). Тогда Фидель, поставленный практически в безвыходное положение, объявил так называемый «спецпериод», когда страна живет хоть и без войны, но на военном положении. Основные тяготы этого режима были переложены на плечи простых кубинцев, и с тех пор карточная система стала для них обыденным стилем жизни. А вот на проведении грандиозных манифестаций и демонстраций кубинское руководство не экономило, заставляя соотечественников демонстрировать «единство партии и народа». Впрочем, тем, кто жил и работал при советской власти, этого объяснять не надо.

С прежних времен и пожелтевший от времени транспарант, натянутый поперек главной улицы Сантьяго-де-Куба: «Работники государственных учреждений едины в деле защиты социализма!».

Когда появились памперсы

Между тем, как это ни парадоксально, несмотря на очевидный режим экономии, введенный при Рауле, показалось, что во всяком случае в Гаване наблюдается нечто вроде потребительского бума. По сравнению с тем, что приходилось видеть два года назад, в магазинах стало больше товаров. К примеру, появились даже детские памперсы. Разумеется, речь идет о магазинах, где торгуют за конвертируемый кубинский песо (CUC), приравниваемый ныне к одному евро. Купить же что-то за так называемый национальный песо (1 CUC равен 24 нац. песо), кроме товаров самой первой необходимости, при реально действующей карточной системе практически невозможно.

Понятно, что подобная жизнь, к которой уже давно приспособилось старшее и особенно среднее поколение кубинцев, не слишком устраивает молодежь. Просто не помню ни одной встречи на Кубе с теми, кому меньше 30, кто не мечтал бы хоть на время уехать за границу, учиться или работать. Справедливости ради надо заметить, большинство из них не мыслит себе жизни вне Кубы «навсегда», и не потому что так уж воспитаны патриотами. Просто Куба такое место, которое, видимо, не случайно, было выбрано Хэмингуэем.

«Понимаете, на Кубе есть и плохое и хорошее, -- откровенничает студент университета в Сантьяго-де-Куба, будущий архитектор. -- Плохое -- это экономика: работаешь, работаешь, а результата не видно». «А что хорошее?» «Медицина бесплатная, образование тоже», -- отвечает студент.

Не хотелось его обижать, поэтому не стал спрашивать, как можно при таком хорошем образовании доучиться до 4-го курса и не понимать заданного по-английски вопроса What is your name? (мы общались с помощью моего спутника, хорошо владеющего испанским). Впрочем, я могу быть несправедлив к моему знакомому, и дело здесь совсем в другом. Многие кубинцы, как и большинство других испаноязычных, убеждены, что не они должны учить английский, чтобы общаться с миром, а этот мир должен учить испанский...

На молодежь жаловалась мне пожилая профессорша гаванского университета. «Это молодежное потребительство», сетовала она, сильно понизило «порог стыдливости» и, как она выразилась, «планку гордости» в отношениях с иностранцами. Молодым ребятам, причем явно не нищенского вида, не стоит больших усилий попросить у иностранца с его плеча лишнюю рубашку. «Вот этого, что довела гордый народ до такого состояния, власти этой простить не могу», -- горячилась моя собеседница. При этом она старалась сохранить «объективность». «Я понимаю, что большинство людей в мире живут материально лучше, чем кубинцы, но и нас есть свои преимущества, говорила она. -- Во-первых, на Кубе безопасно, серьезной преступности здесь уже давно нет. Во-вторых, моральный облик кубинцев, воспитанных на идеях свободы и независимости, выше, чем у граждан многих других государств. В-третьих, у кубинцев есть принципы, которым они никогда не изменят, например, интернационализм».

Женщины в белом

Что правда, то правда. Про готовность кубинцев всегда быть готовыми выполнить свой «интернациональный долг» я много слышал и в свой первый приезд на остров, и теперь. Кажется, кубинцы говорят про это вполне искренне. «Многие из нас -- потомки выходцев из Африки, поэтому в нас говорит зов крови и долг памяти, когда мы отправляемся в Анголу или Мозамбик помогать нашим братьям бороться за свободу», -- говорил мне в этот раз Мауль, хорошо образованный инженер средних лет. В какой-то момент я наконец понял, что свобода для кубинца это в первую очередь его национальная независимость от иностранного владычества, хоть испанского, хоть американского, а отнюдь не свобода частного человека. На этой исторической особенности кубинцев хорошо отыграли свое дело кубинские революционеры, сражавшиеся против «американской марионетки, диктатора» Батисты. Коммунистами, как известно, Кастро и его соратники объявили себя лишь в 1961-м, когда, пытаясь удержать захваченную двумя годами ранее власть от «происков» США, решили сделать ставку на помощь Советского Союза. И все эти годы кубинцам, да и нам, еще недавно советским людям, внушали одно и то же -- про «остров свободы» в кольце империалистов. Но прошло полвека, подходит к концу долгая, очень долгая политическая карьера лидера, превратившего свой остров в осажденную крепость, и обнаруживается, что защитников у этой крепости становится все меньше. Тем более что жизнедеятельность внутри этой крепости уже давно не может быть обеспечена собственными ресурсами.

Это знали и понимали многие на Кубе, в первую очередь диссиденты и правозащитники, которых кастровский режим исправно сажал в тюрьмы, а иногда освобождал, высылая тут же прочь с острова. Надо сказать, что молодых кубинцев среди них со временем становилось все меньше и меньше. С режимом сражались в основном те, кто успел увидеть, как живет остальной мир либо получить достаточно приличное образование, в том числе, между прочим, и в СССР. И теперь в кубинских тюрьмах еще много политзаключенных, говорят, не меньше двухсот человек. Вот уже много месяцев их жены, матери и сестры собираются на воскресную мессу в церковь святой Риты, что расположена в дипломатическом квартале Гаваны, и после окончания службы они, одетые во все белое, с гладиолусом в одной руке и с портретами своих мужчин в другой, молча маршируют вдоль бульвара рядом с храмом. Говорят, что раньше им пытались мешать «случайно» оказавшиеся там другие женщины -- они вырывали у «женщин в белом» портреты, провоцировали потасовки. Но сейчас эти провокации прекратились, во всяком случае в то воскресенье, что я приехал туда, демонстрации никто не мешал. Утверждают, что такое спокойное отношение властей к этой акции объясняется тем, что на Кубе к женщинам особое отношение: мол, им прощается то, что никогда не простили бы мужчинам.

Однако, когда одну из русских женщин, больше 20 лет назад вышедшую замуж за кубинца и уехавшую с ним из Воронежа в Гавану, я попросил составить мне компанию и посетить эту воскресную мессу в качестве переводчицы, чтобы помочь поговорить с этими бесстрашными кубинками, она ужасно испугалась: «Вы что, меня тут же выгонят с работы, если узнают, что я с ними разговаривала!». Очевидно, она знала, что говорит.

Когда я улетал в Москву, 80-летняя старушка, дальняя родственница моей квартирной хозяйки, с какой-то внезапной решимостью вдруг остановила меня у дверей и спросила по-английски: «Ведь правда, в России уже давно нет коммунистов у власти?» Я кивнул. «Ну, скажите тогда, когда было лучше -- при коммунистах или без них?» «Конечно, без них», -- пожал я плечами. «Я так и знала, -- всплеснула она сухенькими ручками, -- я ведь еще помню то время на Кубе, когда их тоже не было...»