Санкт-Петербург не только один из красивейших, но также и один из волшебнейших городов мира. От славен не только богатством музеев и красотой дворцов. Он славен цельностью ансамблей.

Единство стиля характерно не для всех великих городов, красота которых принадлежит миру. Москва, например, славна прямо противоположным: непредсказуемыми особняками, таинством хитросплетений переулков и закоулков, смесью стилей домов и "строений" не только на одной и той же улице, но даже в одном и том же дворе.

Каждому великому городу -- своя красота. Загадка волшебства Санкт-Петербурга -- проблема не только для великих поэтов, но и для великих ученых. Но в любом случае часть прелести Петербурга составляет единство стиля уходящих вдаль улиц и удивительных площадей. Это бесспорно.

Петр Великий основал город на Неве. Может быть, великий царь предпочел бы, чтобы столица была обращена к Солнцу, к Средиземному морю: как только взял крепость Азов, он начал закладывать город, который (по слухам) собирался сделать столицей. Не отбей Азов турки и не напади потом на Россию Карл Великий, кто знает, не была бы Россия совершенно иной? Ну в самом деле: кто пошел бы в волшебный октябрьский вечер брать Зимний? Только безумец. То, что Петр "ногою твердой стал" на Балтийском, а не на Черном море, обращенном к Средиземноморью и эллинизму, навсегда определило нордический вектор империи. Город рос, становясь год от года все краше. Мало-помалу превратившись в одно из чудес света, являющееся достоянием не только России, но и всего человечества.

Нормальное развитие города -- как и страны -- было прервано большевистским переворотом. Граница между Санкт-Петербургом и Ленинградом настолько резка, что ее можно без труда провести, просто перемещаясь из центра города к пригородам. Однако то, что называют историческим центром Петербурга, было и остается прекрасным и цельным.

Каким образом возникла эта цельность ансамблей? Немногие знают, что фасад каждого петербургского дома утверждал царствующий государь -- собственноручно. Кроме того, категорически воспрещалось строить дома, которые были бы выше, чем Зимний, хотя бы на один вершок. Дома в Петербурге -- не только дворцы, но даже обыкновенные дома на улицах -- возводили крупные русские и европейские архитекторы, взаимодействующие друг с другом, словно взвешивая на аптекарских весах не только архитектуру каждого дома, но и то, как она вписывается в гармонию улиц и площадей, а также в дух всего города. Такой подход и создал неповторимую не только дворцовую, но и ансамблевую архитектуру. В Петербурге, по существу, ансамблем является каждая улица. Общероссийским и общечеловеческим достоянием являются не только фасады, но и каждый двор, уникальные лестницы и уголочки.

После прихода к власти большевиков город -- я имею в виду архитектуру его -- словно замер, чтобы через десятилетия возродиться, как феникс из пепла. Сегодня в Санкт-Петербурге жизнь бьет ключом. Рестораны с самыми фантастическими кухнями (которые были созданы за считанные годы), клубы, приемы во дворцах, которым может позавидовать (за неимением чего-либо подобного у себя) почти любая европейская столица, кроме разве что Парижа и Вены. Живая жизнь вернулась в Санкт-Петербург, и это прекрасно. Но все не бывает радужным. Есть в этой жизни и оборотная сторона, которая угрожает не только духу города, но и самому существованию его центра как громадного исторического памятника в целом.

Начну с подлинного происшествия, которое, собственно, и послужило толчком к написанию этой статьи. Белая ночь 2007 года. Еду с очередного сногсшибательного приема, которых в нынешнем Петербурге, городе, живущем волшебной и завораживающей жизнью, хоть отбавляй. Едем вдоль Мойки со стороны, говоря грубо, Мариинского театра к Исакию на джипе, на котором выпивавшие со мной на фуршете гости, случайно отчаливавшие одновременно, любезно согласились подбросить меня в гостиницу. На заднем сиденье у окошка справа сидит прекрасно одетый обаятельный человек. Не уставая восхищаться красотой города, вдруг, заметно воодушевившись чем-то увиденным за окошком, он произносит такие слова: "Ты посмотри, ты погляди, какая потенция!"

"Чья потенция?" -- машинально переспросил я. "Не чья, а финансовая потенция. В смысле потенциал. Трехэтажный домик на набережной речки недалеко от Невы. Всего-навсего трехэтажный! А фасад больше 100 м длиной! Наверно, столько же и в глубину. Представляешь?"

"И что?" -- спрашиваю, не понимая, куда клонит мой собеседник. "Как это что? А если над ним надстроить этажей десять--двенадцать из стекла и бетона? Ты только вообрази, какой вид откроется! Дай посчитаю. 50 млн долл. чистоганом -- как минимум! Ой, до чего же непрактичные эти питерцы. Да я им за каких-нибудь полгода эту бандуру снесу, кроме фасада, и такую жилую махину отгрохаем, такую сверхэлитарную -- у меня все квартиры заранее расхватают. А внизу, где колонны, -- приемы, тренажеры, массажи и все такое. Не знаешь, что это за строение?" -- "Да вроде бы знаю. Это, как вы изволили выразиться, строение -- Юсуповский дворец".

Положим, Юсуповский дворец этому ухарю от строительства (в данном случае, очевидно, не питерцу, хотя по большому счету это неважно) разрушить никто не даст. А соседние здания? Против сметающих все на свете миллионов и миллиардов долларов кто устоит? Какая твердыня?

Обычно, когда видишь строящееся здание, душа радуется. Но когда, гуляя, например, по Таврическому саду, видишь его окруженным со всех сторон башенными кранами, душа рыдает. Ведь это не новые здания возводятся (многие с какими-то аляповатыми башенками уже "красуются"). Это уничтожается Петербург.

Урон, нанесенный Санкт-Петербургу -- как городу-ансамблю, как достоянию всей России и всего человечества, -- после падения большевизма больше, чем за все время правления большевиков, включая даже девятьсот дней блокады. Звучит кощунственно? Нет, это печальная правда. Большевики при всем своем экстремизме понимали собственное ничтожество. Они не возводили, скажем, обком партии на месте Сената и Синода. Они не перестраивали Зимний дворец и не располагали в нем, например, ВЧК.

Что до разрушений, нанесенных фашистами... Гитлер -- безусловный изверг. Но не надо приписывать ему то, чего он не делал. Бить прямой наводкой по Петербургу 900 дней и ни разу не попасть в Исаакиевский дворец (не шрапнелью, а так, чтобы разрушить до основания), ни разу не попасть в Зимний дворец? Если бы хотел разрушить, разрушил бы. Союзники вон в Кельне все дома вокруг Кельнского собора разрушили, а сам собор сохранили для человечества, такая точность бомбометаия была во время второй мировой войны даже без самонаводящихся бомб. На Невском проспекте было разрушено несколько зданий, а вовсе не все, как на Unter den Linden. Но как они восстанавливались? Тщательно, чуть ли не по кирпичику. Весь город болел за каждый восстановленный дом. А тут: многотонной "бабой" двадцать четыре часа в сутки, пока не снесут, планово и методично. Каждый удар -- по сердцу любого нормального человека.

Раздолбать-то вы можете, а создать нечто подобное по красоте? Потом, так сказать, восстанавливают фасад. А дворы? А лестницы? А интерьеры? Они что, никакой ценности не имеют? И что это за восстановление? Ну, давайте разрушим под инновацию Сикстинскую капеллу и поручим художникам восстановить потолок. Давайте разрушим -- чтобы "перестроить под ключ"-- собор Святого Петра или Кремль. Или давайте разрушим Старую Прагу. Так поступать могут только варвары, гунны. Но гунны разрушали чужие страны.

Варвары захватили Рим и пытались его разрушить. Но, как тонко заметил Бертран Рассел, "много ли они могли сделать со своими дубинами". А тут техника: многотонные раскачивающиеся "бабы", подрывы -- разрушения техникой ХХI века. Пройдитесь по Невскому, Литейному, по почти что любой улице в центре Петербурга: снесены целые кварталы. Говорят, чтобы потом восстановить. Господи, но сносить-то зачем?

"Потому что дома находятся в аварийном состоянии",-- объясняют пресса и телевидение. В аварийном? Да весь Петербург, построенный на болоте, находится в аварийном состоянии с самого своего основания. И что? Ничего. Стоял и еще тысячу лет в этом состоянии стоять будет. Это, так сказать, умозрительное замечание. А вот слова эксперта из Петербурга именно в этой области: "Получить свидетельство об аварийности любого петербургского дома при наших грунтах ничего не стоит -- причем для такого заключения всегда найдутся законные основания" Недавно душераздирающий сценарий выселения людей из аварийного дома в Петербурге (большинству без предоставления жилья вообще, некоторым -- в коммуналках на окраине) показали в программе новостей по Первому каналу центрального телевидения. При этом озвучивались две совершенно разные причины таких экстраординарных мер. Первая: дом находится в аварийном состоянии и подлежит сносу. Вторая: большинство жильцов проживает в нем на недостаточно законных основаниях, с разрешения локальных, а не городских властей. Но давайте разделим две вещи. Если человек проживает где-либо нелегально, он выселяется по решению суда, и аварийное состояние дома здесь ни при чем. Если же дом находится в аварийном состоянии, во всем мире (включая и Россию до бума цен на недвижимость) после ремонта жильцов возвращают на прежнее место. Если во втором случае жильцов выселяют или даже всего лишь переселяют -- теми, кто их переселяет или выселяет, должен заняться прокурор города. А если такая процедура приобретает массовый характер -- Генеральная прокуратура. Ну разве не очевидно?

И что это вдруг целые кварталы Петербурга стали в аварийное состояние приходить? Причем почти одновременно? Ответ на этот вопрос -- по крайней мере ко мне -- пришел неожиданно. Зашел я в архитектурную фирму к друзьям, очаровательным талантливым петербуржцам, которые именно обновлением после сноса зданий и занимаются. После получаса беседы они сами начинают говорить о наболевшем. О том, что работает такая схема. Покупают здание. Приводят в аварийное состояние. Сносят. А мы (говорят эти милые петербургские архитекторы) этот пустырь перестраиваем. Фасад более или менее восстанавливаем, а остальное... Ужас. А сделать ничего не можем. Не мы же рушим -- мы восстанавливаем.

В Великобритании охрану архитектурных памятников и исторических монументов осуществляет организация «Английское наследие». Без консультаций с ней любые изменения в историческом облике городов или снос исторических памятников невозможны, о чем отлично знают новые русские, покупающие недвижимость в Лондоне. В Венеции не только снос или перестройка домов, не только изменение интерьеров невозможно, но даже качество реставрации скрупулезно контролируется -- о чем известно каждому новому русскому, покупающему недвижимость в Италии. А в Северной Венеции те же безымянные люди сносят целые кварталы.

В самом деле, долго ли привести нормальный дом в аварийное состояние, если по какой- либо причине это желательно сделать? Да (говорю первое, что придет в голову) засори канализационную трубу, выходящую из дома, чем-нибудь нелегко прочищаемым -- жильцы даже на верхних этажах через неделю завоют. А если действуют профессионалы -- не созидания, а разрушения, -- они тысячи причин придумают, как привести в аварийное состояние дом так, что ни одна комиссия не подкопается. Но это же апокалипсис.

Дома в Питере сносят, чтобы надстраивать этажи стеклом и башенками (уродцами, которые то и дело возводятся в Петербурге, разрушая единство стиля) и делать из этого (при нынешних ценах на жилье) миллионы.

Вернемся к тому ухарю из джипа. Он рассуждал просто: надо дать миллион долларов взяток -- дам миллион. Миллиона мало -- дам три. Мало трех -- дам пять, семь, десять, двадцать. При таких-то доходах! Генпрокуратура года два назад оценила ежегодный объем взяток в России в 240 млрд долл. Предположение, что Петербург является каким-то оазисом честности в этом море коррупции, может вызвать только улыбку.

Но ведь в данном случае необратимо разрушается национальное достояние. Дом из бетона по приказу властей возвести могут. Но возвести заново дома ни старой Венеции, ни старого Лондона, ни старого Петербурга невозможно. Это прекрасно понимают мэрии Лондона и Венеции, правительства этих стран. Что же происходит с теми, кто принимает соответствующие решения в России?

Нет сомнения, что и губернатор Петербурга, и члены законодательного собрания любят свой город. Но делать что-то же надо, иначе последующие поколения нас проклянут как вандалов. С этими самыми сверхпроходимцами (типа описанного выше мужчины из джипа) в Англии и Италии как-то справляются. И там они так себя не ведут. В отличие от родной земли, которую новые русские чудо-богатыри (сносящие стены единым перста мановением) все как один горячо любят.

Когда Сталин огласил намерение снести храм Василия Блаженного, нашелся мужественный человек, который, рискуя жизнью, спас великое творение русского зодчества на радость будущим поколениям. Сегодня стране снова нужны такие герои. Может быть, спасителем может быть президент России, поставив (как это было при царях-батюшках) переустройство Петербурга под свои личные ответственность и контроль. Может быть, законодательное собрание в полном составе. Может, в дополнение к этому могут быть приняты и другие меры, выступят другие организации.

Быть может, вспомнив, что город на Неве является не только общероссийским, но общемировым достоянием, коль скоро собственными силами с ухарями не совладать, подключить к решению вопроса о сносе и перестройке каждого отдельного здания в центре Санкт-Петербурга ЮНЕСКО? В любом случае разрушение великого города и целостности его ансамблей должно быть немедленно остановлено.