Кандидат на пост главы Банка России Сергей ИГНАТЬЕВ ответил на вопросы обозревателя газеты «Время новостей» Вере КУЗНЕЦОВОЙ.

-- Сергей Михайлович, в ближайшие дни вам в Думе придется изложить свое видение политики ЦБ. От того, что вы скажете, во многом будет зависеть и курс рубля. Для вас ведь не секрет, что все последние дни ситуация на валютном рынке активно нагнетается и некоторые игроки готовы спекулировать, пока есть некая политическая неопределенность. Так что же вы скажете?

-- На мой взгляд, политика валютного курса Центрального банка последние два года была вполне адекватной. И я считаю, что никаких изменений в эту политику, во всяком случае в ближайшем будущем, вносить не нужно. Поэтому, если кто-то вдруг захочет заработать на создавшейся очень временной неопределенности, скажу только, что у ЦБ сейчас очень большие золотовалютные резервы и он может сделать, а точнее, обязан сделать все для сохранения стабильности рубля.

-- Со спекулянтами понятно. Но следует ли вас так понимать, что нет никаких экономических предпосылок для того, чтобы с рублем что-то случилось?

-- Абсолютно никаких. Кроме психологических факторов, которые легко можно компенсировать теми операциями, которые ЦБ проводит и должен будет проводить, если рынок будут подогревать специально.

-- А что вы конкретно сделали бы в такой ситуации?

-- Если будет спекулятивный спрос на доллары, возможно, потребуется, как обычно, провести валютную интервенцию ЦБ.

-- Как долго ЦБ мог бы осуществлять интервенцию?

-- Сейчас возможности ЦБ огромные. Нет никаких сомнений в способности ЦБ сохранить стабильность рубля.

-- Виктора Геращенко сейчас раскручивают как чуть ли не единственного защитника крепкого рубля. И якобы любой другой на его месте обязательно этот рубль ослабит. Так ли?

-- Если говорить обо мне, то я противник каких-либо серьезных изменений курсовой политики Центрального банка. В прошлом году первые 9--10 месяцев цена доллара повышалась примерно темпом 0,5% в месяц -- это при высоких ценах на нефть и сильном платежном балансе. После того как цены на нефть упали, платежный баланс стал слабее, цена доллара росла более высокими темпами -- примерно 1% в месяц. Это делалось в том числе для того, чтобы сохранить валютные резервы, которые начиная с осени прошлого года колебались вокруг некого постоянного уровня и, главное, резко не сокращались.

-- Поговаривают и о том, что г-на Геращенко победили убежденные сторонники девальвации рубля, такие, например, как советник президента Андрей Илларионов. Мол, ждите очередной девальвации.

-- Девальвация имеет плюсы и минусы. Последних, по-моему, больше. С одной стороны, такая политика может на какое-то время привести к экономическому росту. С другой -- неизбежно приведет к росту инфляции. Ведь ЦБ придется покупать в этом случае больше валюты, печатать больше рублей. Рано или поздно инфляция станет столь сильным отрицательным фактором, что перекроет кратковременные плюсы, которые мы видели, к примеру, после дефолта 1998 года, когда появились стимулы к импортозамещению, росту экспорта и т.п. На этот раз некоторые эксперты вообще-то говорят о существенно меньшей девальвации. Поэтому и влияние на экономический рост будет значительно короче и меньше -- будет измеряться долями процента. А негативные последствия, в частности инфляция, могут при этом оказаться довольно серьезными. В итоге на рынке возникнет неопределенность. Поэтому повторюсь, что та денежно-кредитная политика, которую проводил ЦБ последнее время, вполне соответствует сложившейся экономической ситуации.

-- Почему же вас считают оппонентом г-на Геращенко?

-- Не знаю. В денежно-кредитной политике мы в последнее время не расходились с Центральным банком.

-- Может быть, дело и в самом деле в разнице взглядов на полномочия Центрального банка? В пятницу Виктор Геращенко непосредственно про вас сказал, что «Игнатьев занимает нетвердую позицию», имея в виду отстаивание независимости ЦБ в думских стенах.

-- Я этого не слышал. Однако хорошо знаю, что руководство ЦБ, во всяком случае в лице Татьяны Владимировны Парамоновой, занимает жесткую позицию: Национальный банковский совет (НБС) не может быть органом управления банка, а только консультативным органом. Я, выступая от правительства, защищал другую точку зрения: мы не возражаем против предложения депутатов образовать целую систему органов управления ЦБ -- совет директоров, НБС и председатель ЦБ. Причем никакой соподчиненности между НБС и советом директоров быть не должно. Но при этом мы считаем, что если возникает такая структура управления, то полномочия этих органов должны быть четко разграничены, соответственно функции НБС строго определены. Надо избегать смешения полномочий. Если по одному и тому же вопросу принимать решение будет иметь возможность и совет директоров, и НБС, то неизбежен конфликт, из которого трудно будет найти законный выход. В конечном счете это негативно отразится на политике ЦБ.

Правительство не было инициатором (авторы поправок -- депутаты) создания НБС, но и не возражало. Правда, мы настаивали на том, чтобы этот орган был с ограниченными полномочиями. За ним предполагалось закрепить определение лимитов расходов ЦБ по нескольким направлениям: содержание персонала, его пенсионное обеспечение, общий объем капитальных вложений и общий объем прочих административно-хозяйственных расходов, а также утверждение отчетов совета директоров о расходовании средств на указанные цели, определение фирмы-аудитора, порядка распределения прибыли.

-- Вашу позицию можно назвать компромиссной по сравнению с позицией руководства ЦБ?

-- Да.

-- Планируется, что в НБС войдут и представители президента, и депутаты, и члены Совета Федерации. Может быть, г-н Геращенко прав в том, что видит в их влиянии покушение на независимость ЦБ?

-- Надо сверять этот вопрос с полномочиями, которые может получить НБС. Если его функции будут такими, как предлагает правительство, то независимости у ЦБ, вероятно, станет чуть-чуть меньше, но не в кредитно-денежной политике, а лишь в плане расходования средств на собственное содержание.

-- Одной из претензий, которую вам адресуют заранее, является то, что вы выходец из правительства и его интересы могут довлеть над вами. Если руководству кабинета министров вдруг покажется, что рубль крепче, чем хотелось бы, то не станете ли вы подыгрывать?

-- В последние месяцы вообще говорить о реальном укреплении рубля практически невозможно. Темп номинальной девальвации практически равен темпу инфляции и составляет 1% в месяц. Напомню, инфляция в феврале составила 1,2%, в марте скорее всего будет еще меньше. Так что реального укрепления фактически нет.

-- На ваш взгляд, инфляция в текущем году уложится в бюджетные параметры?

-- Думаю, да. В годовом исчислении она составит 12--14%. Во всяком случае сегодня нет никаких оснований считать иначе.

-- И все-таки придут друзья-коллеги Касьянов и Кудрин и попросят о чем-нибудь. Что будете делать?

-- Все будет довольно прозаично. Есть Бюджетный кодекс, закон о бюджете и закон о ЦБ. В бюджете этого года никаких кредитов Центрального банка правительству не предусмотрено. В ближайшие годы правительство также намерено обходиться без них.

-- То есть вы как чиновник будете отказывать своим коллегам исключительно в рамках закона?

-- Я понимаю эту озабоченность. Но в плане кредитно-денежной политики независимость ЦБ действительно довольно хорошо защищена законодательством, и ему надо строго следовать.

-- Итак, вы в кредитно-денежной политике останетесь непоколебимы. Что же касается других вопросов, то ваша политика окажется более компромиссной, чем г-на Геращенко?

-- Я просто хочу сказать, что в основе создания Национального банковского совета лежит неплохая идея, которая позволит сделать Центральный банк более прозрачным. Ведь речь идет о контроле над внутренними расходами ЦБ.

-- Вы считаете, их возможно «открыть»?

-- Уверен. Центральный банк можно сделать прозрачным, как, собственно, и РАО «ЕЭС России», и «Газпром», и МПС. Было бы желание.

-- А удобно быть председателем прозрачного банка?

-- Я еще не пробовал.

-- Стратегию развития банковского сектора, которую разработал ЦБ вместе с правительством, сильно критиковали за ее вялость, нерадикальность. Говорили даже, что пока г-н Геращенко возглавляет ЦБ, реформа не сдвинется с места, потому что его все устраивает и так. Какова ваша позиция?

-- Все известно: надо укреплять банковский надзор, вводить международную систему финансовой отчетности, создать систему гарантирования вкладов. Правда, к последнему вопросу следует отнестись очень осторожно. Нужно соблюсти баланс интересов, при котором, гарантируя людям их вклады, скажем, через единый фонд, не создать коммерческим банкам стимулы для выдачи рискованных кредитов. Этот закон сейчас надо довести до ума и принять в течение года.

-- Какой вы видите судьбу госбанков?

-- Если говорить о Сбербанке, то я считаю, что на ближайшие годы нужно сохранить участие Центрального банка в Сбербанке. До тех пор, пока не будет создана система гарантирования вкладов в коммерческих банках, пока она не докажет свою эффективность и состоятельность. И пока Сбербанк сам не будет включен в эту систему. До этого времени стоит сохранить статус-кво. На все это уйдет несколько лет.

-- Что будет с Внешторгбанком?

-- По нему уже принято решение. Центральный банк должен выйти из состава ВТБ к 1 января 2003 года. И я не вижу никаких оснований к тому, чтобы эта дата изменилась.

-- Вы служили в Центральном банке. Вам близка эта работа?

-- Я там работал в 1992-1993 годах и потом ушел оттуда в Минэкономики. Однако в последнее время, работая в Минфине первым заместителем министра, я как раз имел очень тесные контакты с ЦБ. Поэтому для Центрального банка я человек нечужой.

-- В Центральном банке вы как раз трудились под руководством Геращенко?

-- Начинал с Матюхиным, продолжил с Виктором Владимировичем Геращенко.

-- Говорят, что с г-ном Геращенко у вас особой любви не было?

-- Действительно, я не вхожу в число его близких друзей. Хотя каких-то серьезных разногласий у нас не было.

-- Предложение президента возглавить Центральный банк для вас было полной неожиданностью или вас подготовили?

-- Я узнал о решении президента немного раньше, чем об этом было официально объявлено.

-- Когда узнаешь о таком, какие чувства испытываешь, страшновато?

-- Я бы не сказал, что страшно, но как-то все очень серьезно. Нужно было для себя принимать решение.

-- Но ведь говорят, если президент сказал, то больше думать не над чем. Или все-таки думается?

-- Все равно думается, но очень быстро.

-- Какие ощущения у вас сейчас?

-- Чувство полной уверенности в прочности рубля.

-- Речь для думцев готова?

-- Готовлю.

Игнатьев Сергей Михайлович родился 10 января 1948 года в Ленинграде. Образование высшее, кандидат экономических наук, доцент.

В 1963--1967 гг. учился в Ленинградском энергетическом техникуме. В 1967--1969 гг. служил в армии в Архангельске в частях ПВО. С декабря 1969 г. по август 1970 г. работал техником-наладчиком на строительстве ТЭЦ в Ухте, Архангельске и Сыктывкаре. В 1970--1975 гг. учился на экономическом факультете МГУ, а затем три года в аспирантуре экономического факультета МГУ. В 1978--1988 гг. -- ассистент, старший преподаватель экономических дисциплин Ленинградского института советской торговли им. Ф. Энгельса. В 1988--1991 гг. -- старший преподаватель кафедры ценообразования, доцент Ленинградского финансово-экономического института им. Н.А. Вознесенского, г. Ленинград.

В 1991 году назначен заместителем министра финансов России. С 1992 г. по октябрь 1993 г. -- заместитель председателя Центробанка России. С ноября 1993 г. по сентябрь 1996 г. -- заместитель министра экономики. С сентября 1996 г. по апрель 1997 г. -- помощник президента по экономике. С апреля 1997 по настоящее время -- первый заместитель министра финансов.