Режиссер фильма Александр Прошкин, рассказывая о съемках, сообщил, что был потрясен состоянием русской деревни (снимали не на Ангаре, а на нижней Волге). Недавно на Московском фестивале молодой режиссер Катя Шагалова (конкурсный фильм «Однажды в провинции») тоже поделилась своим горьким впечатлением от того, как живет подмосковный Подольск. А я вспомнила нашего школьного учителя, который говорил, что художник непременно должен пройти нелегкий жизненный путь, набрать знаний о жизни -- тогда ему якобы будет о чем писать. Мы, начинающие постмодернисты, ему не верили, нам казалось, что его взгляд уж очень советский, детерминистский, а главное в художнике -- интуиция, вкус и чувство формы. Сейчас-то я со своим учителем скорее согласна -- было бы неплохо, если бы наши творцы имели какой-нибудь дополнительный опыт. Может, возродить творческие командировки? Ну или хотя бы выезды на картошку? Чтобы были ближе к народу и не ужасались его положению непосредственно на съемочной площадке...

Потому что хороший режиссер Прошкин от этого народа страшно далек. Ему и хочется быть ближе -- не всякий современный кинематографист будет нанимать специальных учителей по сценической речи, чтобы они научили актеров воспроизводить местный говор. Правда, говор пришлось придумать, ну или скомпилировать, потому что настоящие зрители бы не поняли. В результате актеры говорят так заразительно, что после просмотра так и хочется им подражать... Но не это в фильме главное.

Сюжет повести, кто помнит, начинается с того, что в последний год войны в глухой сибирской деревне, откуда почти все мужики ушли на фронт, в семье фронтовика пропадает топор. Молодая женщина Настена догадывается, в чем дело: это ее муж тайком вернулся. Стал дезертиром и прячется в лесу. Всю зиму она наведывается к нему на брошенное зимовье, а к весне оказывается, что тайная семейная жизнь не прошла бесследно, Настена ждет ребенка, так что теперь о возращении беглеца догадывается уже вся деревня. Разрешить эту ситуацию по-человечески невозможно, для Распутина здесь и есть самое сложное: в душе у главной героини, Настены, неволей, но нарушившей нравственный закон, пусто, и погибает она от усталости, а вот судьба мужа ее Андрея писателя уже не интересует.

В фильме все иначе. В горькую и тяжелую довоенную жизнь этой гибкой Настены не очень веришь... Уж очень много в ней игривости, не потушенной жизнью. Настена в исполнении Дарьи Мороз не баба, а скорее девочка, и от этой своей детскости как будто и не задумывается над тем, что выйдет из ее неожиданного романтического приключения. Хотел этого постановщик или нет, но фильм у него вышел про нежную молодую женщину, полную жизни, готовую к любви и счастью и вместо этого загнанную, загубленную уродливыми и не имеющими отношения к настоящей жизни обстоятельствами. А вместе с ней пришла в упадок и народная жизнь в целом, потому что была Настена -- ангел, тихая, безропотная, безответная, но самоотверженная и любящая. Для того чтобы эта мысль была понятнее, финал фильма досочинен режиссером -- сначала идет длинная сцена поминок по Настене, где бабы-подружки прямым текстом и скажут, кто тут ангел, и кто черти. А потом собственно финал: плывет по Ангаре пароходик, славит двадцатилетие Победы, а на берегу вместо справной Атамановки, даже в войну полной жизни, -- страшные руины, среди которых бредет одинокий, родства не помнящий, одичавший мужик Гуськов, тот, что не оставил потомства, не продолжил род, не сохранил жену, по чьей вине в том числе вроде бы сейчас и стоят развалины, чернеют провалами окон.

Оскудение русской деревни, доказывает фильм, началось даже не с Отечественной войны, на которой почти весь народ уложили, а раньше -- и Прошкин развивает намек Распутина, в одном из абзацев вскользь упомянувшем о дяде Андрея, бежавшем от Колчака на родину и там пойманном. В фильме мать ночью рыдает об убитом брате, и этот его ремень находит Андрей на зимовье и волком воет над ним, потому что понимает: выхода нет, его судьба та же, что у дяди... Но у Андрея Гуськова, которого играет Михаил Евланов, нет прошлого -- он такой музейный лохматый мужик с бородой, функция озверения: дескать, чем дольше живет он в глухом лесу, тем более становится диким животным, хищником. Увы, это проблема всего фильма -- каким-то образом, при том, что снят он профессионально, чисто, внятно, от него остается ощущение общего места. Старательной иллюстрации некоего всем известного тезиса, для доказательства которого используются очень правильные, но приевшиеся слова. И уж во всяком случае, к жизни и гибели русской деревни, по-моему, этот фильм вовсе никакого отношения не имеет.

А все-таки смотреть его нескучно. То, как играют Сергей Маковецкий, Евгения Глушенко, Анна Михалкова, скорее аттракцион, но аттракцион занятный и, в конце концов, высокого качества. И операторская работа, и текст, который произносят персонажи, все добротно и продумано. Другое дело, что не надо было про деревню, про Россию, а лучше бы только про одну конкретную Настену. Глядишь, тогда бы получилось и про что-нибудь еще. Само собой.