Москву, вечно стремящуюся к остроте ощущений и новизне переживаний, трудно удивить чем-то дважды, а тем более трижды и четырежды, но Дмитрию Хворостовскому, появляющемуся в столице с завидной регулярностью, это каждый раз удается. Становящийся с каждым годом все респектабельнее и в то же время ближе к народу, золотой баритон России очень вовремя почувствовал тот момент, когда его одиночные появления на сцене начали превращаться из праздника в будни, и предпринял блестящий стратегический ход, организовав серию концертов «Хворостовский и друзья», в которых в парном конферансе появляется со своими коллегами по оперному цеху. Сначала это была роскошная американка Рене Флеминг, затем искрометная кореянка Суми Йо, ныне он вернулся сразу с двумя девушками -- одна из них, Сондра Радвановски, дебютировала в Москве, а другая, уже упомянутая Рене Флеминг, приехала, чтобы закрепить свой успех. Вторую Хворостовский справедливо посчитал уже вполне состоявшейся, чтобы предоставить ей карт-бланш на сольный вечер, с первой же объединился в дуэтной программе.

Злые языки судачили, что Радвановски, стремительно движущаяся к оперным вершинам благодаря своему красивому, плотному вердиевскому сопрано, на самом деле замена ранее заявленной в том же концерте румынке Анжеле Георгиу, которая даже успела нарисоваться на нескольких афишах вместе с седовласым баритоном, пока туда аккуратно не вставили изображение Радвановски. Так или иначе, статус американской дебютантки оказался вполне впечатляющим, чтобы сходу отвергнуть разговоры о замене -- выйдя первый раз на сцену Большого зала Консерватории в каватине Эльвиры из вердиевского «Эрнани», Радвановски уверенно приказала себя слушать. Ее голос, объемный, с темновато-переливистым тембром и трепетной вибрацией, действительно идеальный инструмент для мятущихся героинь Верди и Пуччини, и, наверное, поэтому певица сейчас нарасхват у всех крупнейших оперных театров -- столь крепкие голоса встречаются до обидного редко. Однако то ли в силу молодости, то ли по причине волнения этот звуковой масштаб периодически самой обладательнице голоса несколько мешал, разбив прозрачную красоту рондо Елены из «Сицилийской вечерни» Верди, где не слишком удались колоратурные пассажи, и чуть утомив напряженными верхами в дуэте Амелии и Ренато из «Бала-маскарада». Кроме того, Хворостовский на фоне своей партнерши звучал слишком камерно и даже тускловато -- в дуэтах разница в объеме голоса становилась особенно заметной, и не помогали ни эффектные актерские жесты (Радвановски периодически падала перед Хворостовским на колени, он один раз ответил ей взаимностью), ни импровизированные мизансцены. Выяснилось, что дружба, заявленная в названии проекта, не слишком хорошо реализуется на сцене.

Дружить можно и на расстоянии -- и это прекрасно доказала Рене Флеминг, с честью выдержавшая сольную программу в отсутствие Хворостовского в Светлановском зале Дома музыки. Магическая красота голоса Флеминг, восхваленного в России по записям, но пока не распробованного «живьем», оказалась лишь одной из многих составляющих ее феноменального успеха. Другие -- это безупречный вкус, проявляющийся во всем, от стильных сценических туалетов и строгости сценической манеры до составления программы, отточенная актерская техника, умелое воздействие на публику и неотразимый женский шарм. Все это в рамках компактной двухчасовой программы Флеминг продемонстрировала сполна, проигнорировав водянистую подзвучку Светлановского зала и формально-безразличную игру Камерного оркестра России, который не поразил совершенством ни в этот вечер, ни когда аккомпанировал Радвановски и Хворостовскому. Конечно, можно спорить о том, насколько по голосу для американской дивы крепчайшая партия Манон в опере Пуччини и не слишком ли легковесна для нее другая Манон -- на сей раз из оперы Массне, но любой воплощенный ею образ так или иначе становится произведением искусства с ее неповторимой интонацией. Окончательно выйдя за грани своего репертуара во втором отделении (кого еще из западных певиц можно представить поющей ариозо Наташи из «Опричника» Чайковского или рахманиновский романс «Не пой, красавица, при мне»?!), под конец вечера Флеминг сразила двумя пуччиниевскими хитами (ария Лауретты из «Джанни Скикки» и Visse d'arte из «Тоски»), а затем на бис пустилась кокетничать с залом под шлягеры из американских мюзиклов -- и выглядело это столь же естественно и ненадуманно, как и в случае с Пуччини или Чайковским. Ей, пожалуй, единственной из всех партнеров Хворостовского в его московских проектах, удалось преодолеть их специфический коммерческий формат и превратить акцию для скучающей рублевской знати в подлинно музыкальное переживание. Продюсер (и по совместительству дирижер) серии «Хворостовский and friends» Константин Орбелян сделал сказку былью -- таких абсурдно высоких цен на билеты, как на его проекты, нельзя встретить нигде (и это при наличии мощнейших спонсоров!); несведущему человеку может показаться, что организаторы очень сильно нуждаются в деньгах и им нужна финансовая помощь. Но пока суммы в 20 и 30 тыс. рублей воодушевляют многочисленную армию московских меломанов-безбилетников обходить любые барьеры и проникать на концерты самыми немыслимыми способами, за судьбу Дмитрия Хворостовского и его друзей можно не волноваться -- в зал всегда придут те люди, которые оценят настоящий вокал.