Житие великого человека -- самый сложный и, как правило, непродуктивный театральный жанр. В случае с Антоненом Арто сложность возводится в степень. Поставить спектакль об этом неистовом бунтаре -- все равно что обустроить государство в соответствии с заветами Михаила Бакунина. Сделать во имя известного человека нечто, прямо противоречащее его жизненной философии. Бакунина мы упомянули не случайно. Чем отличается революционер от анархиста? Первый хочет изменить государственный строй, второй упразднить государство в принципе. Вот так и Арто отличался от всех прочих реформаторов сцены. Его не устраивала не какая-то разновидность театра, а театр как таковой. Он восставал против всех его условностей. Был одержим не поиском новых формальных приемов, а разрушением самих театральных границ. То есть -- в пределе -- превращением театра в нетеатр. Так что можно ли называть Арто театральным реформатором -- еще большой вопрос. Проповедником, визионером, Савонаролой, готовым уничтожить в очистительном огне все достижения театральной цивилизации, -- так, пожалуй, будет вернее.

А кто такой худрук Центра им. Мейерхольда Валерий Фокин? Это, конечно же, анти-Арто. Французский ниспровергатель всего и вся противопоставлял театральной пошлости грандиозную театральную утопию. Фокин -- умный, просчитанный до мельчайших деталей, формалистский в хорошем смысле слова театр. Первый предпочитал бороться с рутиной заклинаниями, второй -- современными, эффективными лекарствами. Арто всю жизнь сражался с рационалистической культурой Запада. Фокин слывет одним из самый рациональных и трезвомыслящих режиссеров современной России. Арто стоит по ту сторону театра. Фокин, в совершенстве владеющий всей театральной атрибутикой, по эту. Арто был антиподом любого успешного театрального художника. Значит Фокин, как всякий успешный художник, антипод Арто. Если бы Арто пришел на любой спектакль Фокина, он обязательно крикнул бы, что это профанация. Что мысль изреченная (и уж тем более облеченная в форму спектакля) есть ложь. И вот Фокин поставил спектакль об Арто (кстати, первый свой спектакль на сцене Центра им. Мейерхольда). Что он Арто? Что ему Арто? А вот что.

Валерий Фокин пытается доказать, что такие антиподы, как он и Арто, на самом деле двойники. Вечный бунтарь и неутомимый созидатель -- две половинки андрогина, имя которому художник. В частности, художник театральный. Друг без друга они не могут. Первому нечего будет разрушать. Второму скучно строить. Это, собственно, и есть главная мысль спектакля, в основу которого легла пьеса Валерия Семеновского. Тема «гений versus толпа» (это самый первый и поверхностный уровень размышлений об Арто), конечно, тоже у Фокина присутствует. Куда же без нее. Весь вечер на манеже нас развлекают два обывателя, принимающих самые разные виды -- от официантов в кафе до санитаров, увозящих Арто в психушку. Но все эти рутинеры, филистеры и прочие заклятые враги радикального художника -- только фон, второй план спектакля. На первом, как несложно понять по названию, Арто и его двойник. Виктор Гвоздицкий и Игорь Костолевский. Первый -- один из лучших театральных артистов современной России, мало известный широкой публике, второй -- обожаемый этой самой публикой баловень сцены и экрана. Первый -- мастер трагического гротеска. Второй -- лирик и романтик. Первый создан, чтобы играть безумных гениев. Второй -- любимцев Фортуны. Герой Костолевского, повсюду сопровождающий Арто, вовсе не бездарь и рутинер. Он тоже художник. И тоже художник ищущий. Но совсем не так, как Арто. Он запрограммирован на удачу, взыскует признания, жаждет славы -- разве слава удел бездарей? А Арто -- наоборот. Мера его творчества как раз не-удача. Ведь то, что предлагал этот неутомимый бунтарь (слияние театра и жизни, преображение с помощью театра себя и окружающей реальности), это утопия. А всякое воплощение утопии чревато антиутопией. Идеи Арто хороши именно тем, что воплотить их никому, в том числе и ему самому, не удалось. В конце концов «театр жестокости» даже не в опошленном и сниженном, в самом что ни на есть первозданном виде -- это все равно не фунт изюму.

Место действия спектакля -- парижское кафе 20--30-х годов. Массовка -- сами зрители, сидящие в этом кафе за столиками. Перед началом представления и в антракте им предлагаются напитки, французская снедь и тапер. Действие разворачивается непосредственно посреди публики. Время от времени на периферии зала ей демонстрируют образцы театра, против которого восстает Арто, -- тут и кафе-шантан, и постановки классицистской трагедии. И сделано все это стильно и, главное, иронично. Но все это мы тоже уже проходили. Если бы не было в спектакле Фокина точно угаданного мотива двойничества, он так и остался бы очередной попыткой рассказать, как несладко живется на свете гениям. Но в том-то и фокус, что Фокин на сей раз пытался разобраться не только с Арто, но отчасти и с самим собой. И спектакль, показанный вчера в Центре им. Мейерхольда, вполне мог бы называться «Фокин и его двойник».