Россия хотела бы усилить свое представительство в руководящих органах Организации Объединенных Наций. Со своей стороны, ООН рассчитывает на увеличение российского взноса в миротворчество. Об этих проблемах спецкору "Времени новостей" Катерине ЛАБЕЦКОЙ рассказал помощник генсека ООН, глава управления по делам обеспечения органов законности и безопасности департамента операций ООН по поддержанию мира 57-летний Дмитрий ТИТОВ.

-- В руководстве ООН сейчас лишь двое россиян -- вы и заместитель генсека ООН, гендиректор Европейской штаб-квартиры ООН в Женеве Сергей Орджоникидзе. Почему от нашей страны в ООН так мало важных чиновников?

-- Дело не в количестве, а в качестве. В то же время численность таких сотрудников от любого государства определяется выплаченными в бюджет ООН взносами. За последние годы взносы России значительно упали. В высшем руководстве Россию долгое время представлял лишь заместитель генсека ООН. В 2007 году, проработав в организации более 15 лет, я получил назначение чуть меньшего уровня -- помощника генсека ООН.

-- Есть ли шансы увеличить российское присутствие?

-- Многое зависит от квалификации кандидатов, их знания тематики ООН. Многие россияне за годы работы в ООН выросли до директорских постов, а это высокий уровень. За открывающиеся вакансии идет острая политическая и профессиональная борьба. Сильная конкуренция будет за посты финансового контролера и помощника генсека ООН по политическим вопросам. Ряд известных правозащитников претендует на место комиссара ООН по правам человека.

-- Департамент операций по поддержанию мира возглавляет француз Жан-Мари Генно. А из какой страны будет следующий глава департамента?

-- Ныне ООН проводит 20 операций по поддержанию мира с годовым бюджетом порядка 7 млрд долл., в них участвует более 110 тыс. человек. Эта ключевая сфера деятельности представляет интерес для многих стран, включая Россию. Сложилось так, что отдельные сферы в ООН курируют определенные страны, и наш департамент до последнего времени возглавлял француз. Почти уверен, что Париж был бы заинтересован сохранить его на этом посту и на третий срок.

-- Грядущие в ООН реформы затронут и миротворчество?

-- В департаменте по поддержанию мира уже началась серьезная реформа, миротворческие операции нуждаются в политических и технических преобразованиях. Появляются новые типы операций -- более активные, жесткие, а также операции на море, с использованием беспилотных средств. Становясь профессиональнее, миротворчество меняет требования к воинским и полицейским контингентам, к управлению ими. Ныне набор военного, полицейского и гражданского персонала в операции происходит довольно долго, эту модель надо подкрепить силами быстрого реагирования.

-- Каким может стать российский вклад?

-- Россия очень активна политически в определении мандатов и общей направленности миротворчества. Но ее финансовый вклад в проведение операций по сравнению с Советским Союзом снизился до 1,5%. Среди 110 тыс. миротворцев в военной и полицейской форме всего 299 россиян. Из-за экономических проблем 1990-х годов взнос России упал, а общий вклад западных партнеров -- США, Канады, ЕС, Японии, Австралии и других -- составляет около 87%. Заметны числом миротворцев Индия, Пакистан, Бангладеш, Нигерия, Иордания, Италия и Франция.

Взнос в бюджет операций для каждой страны высчитывается по усложненной и растянутой по времени формуле в процентах от валового национального продукта. Но вклад страны можно увеличить и иными способами, с прицелом на политическое и практическое влияние и вклад в дело мира. Для этого нужна государственная поддержка. К примеру, в российском Минобороны почти подготовлена инженерная рота, формируется специальный военный госпиталь. Центр повышения квалификации МВД России дважды в год выпускает российских и иностранных полицейских наблюдателей.

Россияне участвуют в миротворчестве с середины 1950-х годов, в России накоплен опыт, методологии участия и обучения миротворческого персонала. К сожалению, из-за финансовых проблем многие российские государственные кадры уходят в частные структуры. Но Россия способна быстро и эффективно поддержать ООН авиационными военными и гражданскими перевозками. Она могла бы предоставить необходимую транспортную и боевую вертолетную поддержку в тех операциях ООН, где миротворцам приходится сталкиваться с особенно трудными климатическими условиями или жестко реагировать на действия повстанцев.

-- Часто ли миротворцам приходится применять силу не для самообороны?

-- Есть мандаты, нацеливающие на жесткое миротворчество -- например, в Конго, на Гаити, в Тиморе. Многие операции носят комплексный характер: ооновские силы в сочетании с региональными и даже национальными силами -- так это происходит в Афганистане, в Косово, Абхазии и Дарфуре. Таких совместных действий будет все больше, ведь на фоне расширения масштабов миротворчества за последние 15 лет уже невозможно все делать исключительно при помощи ООН.

-- Миротворцам достойно платят?

-- Военные и полицейские контингенты, оставаясь на государственной службе, получают от ООН мизерные деньги -- 1,28 долл. в день. Государство же получает от ООН на их подготовку, экипировку и участие около 1000 долл. на человека в месяц. Эти нормативы были заложены 20--30 лет назад. Государство решает, сколько из этой суммы выдать миротворцу на личные расходы. Одни дают 200--300 долл., другие -- 700--800 в день. Кому-то и всей суммой не покрыть расходы и зарплату, и тогда государство компенсирует разницу.

Ведь то, что устраивало канадского или финского офицера 30 лет назад, ныне ему уже невыгодно. Ряд стран, не будучи членами Совбеза, сознательно идут на дополнительные расходы, дабы влиять на ситуацию в мире. Иная шкала у наблюдателей ООН. Они получают от тысячи долларов в месяц и более, в зависимости от условий работы. Но не надо сводить миротворчество к денежному интересу. На этой стезе еще много романтики и стремления помочь людям. Мы должны делать ставку также на желание людей проявить себя, облегчить чужие страдания, а также на стремление государств -- членов ООН.

-- Но есть и случаи насилия со стороны «голубых касок» в отношении населения, детей...

-- Каждый такой факт -- позор для ООН и страны, пославшей миротворцев. В ООН все эти случаи тщательно расследуют специальные дисциплинарные отделы, созданные в операциях, а также служба внутреннего аудита. Ведь речь идет о насилии над людьми, оказавшимися в ужасных условиях. В ООН нет внутренней судебной системы. Мы передаем подозреваемых их государствам. За четыре года обвинения в преступлениях, в основном на сексуальной почве, выдвигались против 900 человек. Более двухсот были наказаны.

- Этим занимается ваше управление?

-- Нет, мы содействуем установлению верховенства права в постконфликтных государствах через строительство судебной, правовой и пенитенциарной систем. Мое управление помогает разминированию и разоружению боевиков, их возвращению в гражданское общество. Провоевав по 15--30 лет, многие ничего другого не умеют. Управление планирует в будущем заняться реформой системы безопасности постконфликтных стран.

-- Вы курировали миротворчество в суданском Дарфуре...

-- Реализация достигнутых в 2007 году договоренностей о проведении в Судане гибридной миротворческой операции ООН и Африканского союза наталкивается на серьезные препятствия. Увы, несмотря на усилия опытнейших переговорщиков -- экс-главы МИД Швеции Яна Элиассона и бывшего генсека Африканского союза Салима Ахмед Салима, действенного переговорного процесса так и нет. Тем временем ситуация в Дарфуре ухудшается. Повстанческие силы дробятся, имеют место разрушительные вспышки боевых действий, потоки беженцев не иссякают. Миротворцы ООН в Дарфуре ограничены дефицитом частей спецназначения, в том числе авиационных. Да и суданские власти на местах, и повстанцы периодически ужесточают отношение к событиям в регионе и даже к проведению операции ООН.