Глава городского комитета по строительству и архитектуре, главный архитектор Петербурга Александр ВИКТОРОВ -- типичный представитель нынешнего поколения чиновников из Смольного: не слишком публичный, не слишком разговорчивый, не слишком инициативный. Он «умеренный и аккуратный» транслятор «генеральной линии» петербургской администрации в отношении к прошлому и будущему исторического центра.

-- Александр Павлович, что сейчас, на ваш взгляд, является доминантой градостроительной политики Петербурга?

-- Странный вопрос, какая может быть доминанта? Но попробую.

Во-первых, это обеспечение всех процессов, «обслуживающих» градостроительство. Мы же не строители, а бюрократы и правоведы. Поневоле. Генплан с поправками мы сделали: три года ушло на создание самого генплана развития Петербурга с 2015 до 2025 года, еще почти два -- на разработку и принятие поправок к нему. Он вступил в силу 25 мая. Теперь займемся правилами застройки. Это, сами понимаете, больная тема. Правила разработали уже, причем в 2006 году, -- на основании генплана, принятого в 2005-м (к которому в последующие полтора года принимались десятки поправок. -- Ю.К.). Теперь подкорректированный генплан вступил в силу, значит, мы обязаны сделать и корректуру правил. К 1 сентября мы должны представить их правительству Петербурга. Помимо правовых обсуждений предстоят и общественные слушания.

-- В новых правилах есть внятные параметры высотности и возможностей строительства в охранных зонах исторического центра? Это две самых конфликтных темы для сегодняшнего Петербурга.

-- Есть, но есть и соответствующий федеральный закон. Работаем так: сначала читаем закон, потом начинаем придумывать к нему свои «довески». Что касается объединенной зоны исторического центра, там только охранный режим -- строительство там невозможно. Наши регламенты в части строительства распространяются на весь остальной город. Высотный регламент тоже вступил в силу, но он утвержден постановлением правительства Петербурга. Он войдет составной частью в Правила застройки, а этот документ имеет статус закона. Он, конечно, еще пройдет общественное обсуждение, но я не думаю, что после него будут сделаны серьезные изменения. И так на него много времени потрачено. И крови.

Высотный регламент, повторю, касается только так называемой зоны регулирования (те прилегающие к охранной зоне территории, где возможны «вкрапления» реновации исторических зданий и нового строительства. -- Ю.К.), но не охранной зоны исторического центра. Город развивается, и удерживать отдаленные районы в высоте старого центра -- 23 метра -- это глупо. И чем дальше от центра, тем выше. Выборгская набережная, Свердловская набережная, Арсенальная... Там мы даем базовую высоту 48 метров, хотя это очень близко к центру.

-- Вы говорите: чем дальше, тем выше, а получается, что и близко к центру тоже высоко. Причем искажаются визуальные перспективы. Не опасаетесь общественного неприятия?

-- Не опасаемся. Мы все это провели через градостроительный совет, и получили адекватную реакцию. 48 метров -- это еще невысоко, далее высотность увеличивается. Словом, город будет представлять собой с этой точки зрения некую воронку.

-- Скорее стадион.

-- Да, пожалуй. Такая схема, есть еще зоны, где не регулируется ничего. Действует только технический регламент. Это в основном спальные и новые районы. В этой зоне мы сделали «кольцо», ограничивающее высоту, -- нельзя ниже определенного уровня. Город исторически имел вертикали -- шпили и купола. Раньше это в основном были культовые здания, теперь -- общественные. Они должны стать доминантами. Мы выбрали места, где эти доминанты будут возведены. Мы не хотим видеть город сверху как «ежика» -- с множеством иголок. Высотные строения должны быть структурированы.

-- «Охта-центр», известный в народе как «Газпром-Сити», в эту структуру входит?

-- Да. Он по проекту стоит четко на том месте, где должен быть. Вот по нашей схеме на новые высотные здания и будут ориентироваться горожане, такими будут визуальные перспективы, о которых вы упомянули. Это в XIX веке Акакий Акакиевич пешочком ходил по Петербургу. И ориентировался в тумане на шпиль Адмиралтейства или Петропавловской крепости. Теперь другие ориентиры.

-- И шинели тоже другие. Тех зданий, кстати, которые Акакий Акакиевич видел и в которых бывал, уже нет. Исчезло несколько доходных домов начала XIX века на Невском, на прилегающих к нему улицах. А ведь они находились как раз в охранной зоне, где практически ничего нельзя рушить и строить.

-- Там были клоповники, коммуналки. Теперь будут великолепные торговые комплексы и гостиницы. И потом, фасады-то мы сохраняем!

-- То есть как сохраняете? Там сейчас в «пятнах застройки», прикрытых баннерами, ровное место -- фасадные стены разрушены под ноль, как и все остальное.

-- Я имею в виду «картинку»: в новых зданиях фасад будет полностью соответствовать историческому. А «начинка», конечно, современная.

-- Современная «начинка» будет и у Таврического сада, окаймляющего легендарный Таврический дворец. Большой кусок территории сада продан частному инвестору под строительство?

-- Он и до революции был частным садом, и стоял в нем частный особняк с белыми колоннами, где жил князь Потемкин-Таврический. (Улыбается.) И теперь этот особняк стоит. Жизнь менялась, в советское время там появился киноцентр «Ленинград». Потом -- детский «ледовый дворец». Он и так уже изменился. Так почему нельзя спокойно эту измененную часть передать под новый достойный проект? Пусть строят.

-- Где грань между здоровым консерватизмом и прагматичным реформаторством в архитектуре?

-- Походите по городу, посмотрите: у нас есть петровское барокко, екатерининский ампир, классицизм, эклектика, модерн. Все есть. Потому что 250 лет не боялись строить новое. Но при этом подчинялись определенной градостроительной идее, стилю. Вот вам и грань: смелость архитектурных решений при подчинении их воле ансамбля. Теперь -- регламенту.

-- Это интересная антитеза: идея против регламента.

-- Так все идеи сформулированы до нас, некоторые планировки существуют аж с 1706 года. Наш город никогда не рос как вольная трава. Он вообще такой -- «рисованный», искусственный. Все было по плану, умному, четкому. Нарезка на кварталы, ограничения по высоте, симметрия -- это гениально и функционально.

-- Сейчас вы в русле петербургских традиций?

-- Стараемся. Хотя до той гениальности нам далеко.