Слово «детский» тут на самом деле не очень-то важно, хотя, конечно, руководство театра так не считает, и правительство Москвы выдало существенную сумму именно на постановку для школьников (гран-при в конкурсе -- возможность сделать в театре свой спектакль). Важно слово «хореографов», потому что сочинителей танцев в России крайне мало, и найти новое имя -- огромная удача. Будет он уж там потом что-то творить для детей или не будет, не принципиально. Взрослые вообще-то тоже хорошего балета заслуживают.

В конкурсе участвовали двенадцать человек -- выпускники РАТИ и Института культуры, а также балетмейстерского отделения Московской академии хореографии. По регламенту каждый должен был сочинить один или два танцевальных отрывка, и хотя бы один должен быть предназначен для детей. Конкурсантам была предоставлена возможность занять в своей постановке артистов театра имени Сац, но возможностью этой воспользовались не все: кто-то танцевал сам, кто-то пригласил коллег из других театров.

Этот конкурс, что проводился в первый раз (под немудреным названием «Перспектива»), на самом деле уникален. Другие соревнования сочинителей в нашей стране тесно связаны с конкурсами артистов, проходят одновременно с ними, и естественно, что артисты, приглашающие балетмейстера сделать им номер, прежде всего требуют, чтобы им было удобно, чтобы они хорошо в нем выглядели и чтобы соответственно этот номер помог им в конкурсном соревновании. Победителя все равно определяет классика, а современный хореограф должен хотя бы не помешать исполнителю пройти на следующий тур. Тут уж не до самовыражения.

Иначе на «Перспективе» -- хореографы тут впервые в центре внимания. Правда, устроители слегка переборщили и в принципе отказались сообщать имена исполнителей, чтобы престиж компании, которую представляет человек, не повлиял на взгляд судей. (А среди членов жюри -- худрук балета театра Сац Владимир Кириллов, народный артист СССР Михаил Лавровский и худрук московской академии Генрих Майоров.) Идея довольно странная, но, будем надеяться, ригоризм правил будет смягчен в следующем году, когда конкурс пройдет в следующий раз. В этом же году, когда нам предлагалось оценивать только балетмейстеров и -- ни-ни-ни! -- не отвлекаться на артистов, ровно этим мы все, и жюри, и журналисты, и мамы-папы-родственники конкурсантов, и занялись.

Картина получилась ожидаемой и неожиданной одновременно. Неожиданностью стало то, что практически все участники пренебрегли регламентом конкурса -- тем пунктом, что «для детей». Пожалуй, только Юрий Выскубенко сочинил бодрые пляски трех поросят (они смешно подпрыгивали, бежали на месте и всматривались в зал в ожидании, должно быть, серого волка -- никаких там хореографических изысков, но в общем нескучный набор «театра для малышей»). Остальные молодые таланты кинулись рассказывать истории, для детских глаз не особо предназначенные. Восточный базар, на котором пляшут одалиски (поклон тебе, «Корсар» Мариуса Петипа!), сочинила Гузель Халилова -- текст был собран из стандартнейших па классического театра. В «Последних мгновениях» Елены Барышниковой молодой человек страдал над трупом возлюбленной -- так патетично, как это делали только в советском балете (Михаил Лавровский наверняка отметил родство текста с балетами своего отца). Хорошая в принципе идея Светланы Никулиной -- рассказать историю лермонтовского Демона под музыку Скрябина (есть ли что-нибудь более проникнутое великолепной адской гордыней, чем его сочинения?) была испорчена тривиальным воплощением: девушка то обреченно лежала на кушетке, а Демон наклонялся над ней, аки Сильфида над Джеймсом в бурнонвилевском балете, то обвисала в его объятиях, не забывая целомудренно прикрывать личико рукой. Про целевую аудиторию вдруг вспомнил Вадим Ярулин, сочинив ансамбль «Баба-яга», в котором кружилась толпа ведьм с метлами, но их финальное превращение в красавиц в алых сарафанах уж слишком напомнило якобсоновский номер на ту же тему.

Но была в конкурсе и работа нетривиальная, возникло и новое имя: Кирилл Радев, бывший танцовщик Имперского русского балета, ныне работающий в Испании, представил две миниатюры -- девичье трио на музыку Пятнадцатого прелюда Шопена и дуэт на музыку Вивальди «Отражение», сделанный для танцовщиков. Шопеновский прелюд в сочинении Радева оказался поэмой чистой графики -- бессюжетной, помнящей уроки Баланчина и все же совершенно самостоятельной. Три девчонки, сплетавшие руки в точеный узор, были музами и были музыкой. Им не нужен был никакой сюжет -- они танцевали Шопена, его элегию и его скрытый нерв, его достоинство и его строгую линию. Два парня в «Отражениях», то копируя движения друг друга, то бунтуя против такого порядка, показали, что танцам Радева знаком и азарт, но азарт благородный.

Пока жюри решало, кто победитель, журналисты устроили свой тотализатор. Более практичные предполагали, что постановку получит Выскубенко, -- все-таки «для детей». Романтики считали, что наградят Радева, потому что единственная по-настоящему свежая хореография на конкурсе принадлежала именно ему. Жюри, как оказалось, тоже разделилось. Они тоже «рвались» между практицизмом Выскубенко (отдай спектакль ему, и в общем можно не сомневаться, что получится еще один спектакль театра Сац, такой, как он всегда у театра Сац получается, вполне добротный, куда зрителей ведут классами или детсадовскими группами) и очевидным талантом Радева (но жанр бессюжетного балета -- совсем не детский жанр... отдай приз ему, и может выйти сенсация, когда детский театр выпрыгнет из своей ниши и станет предметом разговора о настоящем Театре, как когда-то стал московский ТЮЗ, а может обнаружиться пустой зал). И приняли половинчатое решение.

Прямо сейчас постановку никому не давать. Из всех конкурсантов отобрали четырех и пригласили их на только что придуманный второй тур конкурса. Эта четверка должна вместе с худруком балета решить, какой спектакль должен появиться в итоге, и в ближайшее же время приступить к репетициям. Каждый сочинит кусочек уже на одну и ту же музыку, и вот тогда театр выберет, кого пригласить на постановку.

Во второй тур вышли Выскубенко, Радев, Светлана Кулдышева и Елена Каминская. Первая из девушек была отмечена за интерпретацию русской народной песни «Ой то не вечер», в которой по сцене бродили пять парочек в национальных костюмах, а дремлющего молодого человека, которому «малым-мало спалось», носили на руках четверо его товарищей (и жюри специально объяснило, что вот да, за русское народное, но речь ведь идет о поиске классического хореографа, разве нет?). Вторая -- за номер «Шкатулка», в котором восемь затянутых в блескучие зеленые трико девиц изображали натурально контуры коробочки, а две девицы в малиновом и желтом -- выбирающиеся оттуда и танцующие драгоценности. Если бы решение было доверено мне, я бы позвала на работу и Выскубенко, и Радева. Пусть первый сочинял бы про поросят, второму можно было бы предложить какую-нибудь поэтическую сказку без авантюрных наворотов сюжета. Но победитель может быть только один -- московское правительство дало деньги только на один спектакль. Что ж, будем ждать следующего этапа конкурса с нетерпением.