Итак, четверо из рода Певенси снова переступили порог, отделяющий старую добрую Англию от чудесной Нарнии. Дела здесь обстоят неважно: во-первых, со времен их первого посещения волшебной страны прошло несколько веков, а во-вторых -- и в-главных -- всем теперь заправляет зловещий король Мираз (Серджио Кастелитто), отодвинувший от трона законного правителя -- истинного нарнийца принца Каспиана (Бен Барнс). Так что приходится мобилизовывать силы и давать силам тьмы далеко не последний, но вполне себе решительный бой...

Первая «Нарния», вышедшая на экраны под католическое Рождество 2005 года, как бы там ни было, удалась. В ней удалось соблюсти необходимый баланс между неизбежными компьютерными спецэффектами и забавными говорящими зверьками с одной стороны (а без этих элементов всепланетный хит, как ни крути, сейчас не сделаешь) и до мозга костей пробирающей христианской дидактикой, ради которой, в сущности, и была написана эпопея Льюиса. Поэтому с экрана неизвестным науке способом -- и пусть не всегда, пусть только в некоторых моментах -- струился истинный, нераскладываемый на дигитальные пиксели новомодных технологий свет, тот самый, что не позволяет забыть оригинальную, книжную «Нарнию» и по сей день. И сцена, в которой Аслан восходил на алтарь, с легкостью и без всяких натяжек рифмовалась с аналогичными (насколько в этом случае вообще возможно вести речь об аналогиях) эпизодах из «Страстей Христовых» Мэла Гибсона, а моменты триумфа «сыновей Адама и дочери Евы» напоминали о том, что они не просто похожи на аналогичные мизансцены «Звездных войн», но и о том, что где-то там за океаном существует «Церковь Джедаев», и, стало быть, одними киноманскими соответствиями тут явно не обойтись.

Вторая попытка обернулась досадной неудачей. «Одна и та же река» из классической поговорки превратилась в поток сиропа, вроде того, что медленно нес свои приторные потоки в не самой доброй памяти «Чарли и шоколадной фабрике» Тима Бертона. Не совсем уж «фальшак» в чистом виде, но четко ощущаемая на подсознательном уровне подделка -- пусть высокого уровня, пусть даже обошедшаяся производителям куда дороже оригинала, но все равно не отражающаяся во внутренних зеркалах чистого восприятия. Вся метафизика осталась за кадром -- если в книге основной проблемой было то, что в Аслана никто больше не верит, и по этой причине волшебная страна оказалась под ударом любых внешних сил, то в фильме венценосного льва просто не успевают заметить, а характерный рык принимают за посторонние шумы. Основными же в «Принце Каспиане» являются батальные сцены, снятые (и нарисованные), вне всякого сомнения, на высочайшем уровне, но оставляющие преступно равнодушными. Полное впечатление, что ты наблюдаешь за очередным раундом дорогой и увлекательной компьютерной игры, но заветный джойстик зажат в чьих-то совершенно посторонних руках. Есть еще заменивший семейство домовитых бобров из первой серии мышь-мушкетер Рипичип, но и он со всеми своими прибаутками и умением владеть шпагой кажется бледной тенью второстепенных персонажей «Шрека» (режиссером которого был тот же, что и в «Нарнии», Эндрю Адамсон). Поневоле заскучав, начинаешь выискивать хоть какой-то мало-мальский символизм в сценах, совершенно для этого не предназначенных, и вот уже в напряженных мускулах минотавра, удерживающего от падения тяжелые крепостные ворота, вдруг проскальзывает силуэт распятия, но все мысли такого рода приходится гнать как можно скорее. Не про то все это. И, кажется, совершенно не затем.