Понравилось. «Пример интонации» Александра Сокурова («ТВ-Центр») -- уникальный пример умения прислушиваться к истории.

«Исторические хроники» Николая Сванидзе (серия о Нагибине) -- конвейерная сериальность не мешает каждый раз через личность показать время и сохранить при этом авторскую интонацию. «Великий Шарль» («Культура») -- пример французской интонации в повествовании о де Голле (без пафоса, деликатно и с безграничным уважением) и крепкая с точки зрения ремесла документальная драма (соразмерность постановочности и хроники).

«Председатель» -- фильм-портрет Евгения Ревенко о Викторе Черномырдине на канале «Россия» -- редкий пример того, как о политике, если он не избранный или действующий, еще при жизни говорят с теплотой, симпатией, но без придыхания, а сам политик не стесняется собственных мыслей и чувств.

«Закрытый показ» (обсуждение «Груза 200» на «Первом» в начале четвертого утра) -- выдающийся пример того, что «рейтинговое поголовье» телезрителей еще не окончательно деградировало. «Апостол» («Первый») -- блестящий дуэт Фоменко--Миронова и достойная попытка создателей еще раз заострить тему бесчеловечной сущности систем, в которых отдельный человек всегда ноль, материал или мусор.

Не понравилось. Околополитическая майская истерика (от педофилии до НАТО) дышащих на ладан политических программ. Пропагандистская активность способного молодого человека Константина Семина («Вести недели»). Земная суета вокруг президентов в ночь возвышенного пасхального богослужения. И наконец, озадачил странноватый финал попрощавшейся со зрителями «Реальной политики» Глеба Павловского. Спустя 100 выпусков напоследок безголовый, но действующий президент Путин (был такой мультяшный персонаж в этом проекте) голову обрел и передал нечто сакральное вновь избранному президенту. В результате рисованный Медведев остался без головы.

P.S. Конец эпохи. Телевизионная эпоха Владимира Путина заканчивается. Метафора начала мая -- черно-белые кадры про Штирлица раскрашены и выглядят как прикольный пригламуренный глянец. Танки в городе спустя 18 лет после отмены парадов стилистически венчают возвращение державности и военной мощи великой страны. Наконец, летающая над Кремлем телевизионная камера закрепляет зрелищность государственных ритуалов, продуманных и срежиссированных благодаря телевидению и для телевидения. «Путин -- это переломный момент в истории. Путина приняла нация. Путин очищает патриотизм, как фамильное серебро от налипшей грязи». Это не монолог начинающего державника Константина Семина и не кода в исполнении завершившего в 2008 году свой телевизионный путь Глеба Павловского. Это страстное признание 1999 года прозвучало в программе «Зеркало» Николая Сванидзе. Символично, что именно в первые майские дни покинул свой эфирный пост и первый ваятель телевизионного образа «вездесущего» молодого президента Путина Сергей Доренко. Круг замкнулся. Избранный президент Дмитрий Медведев признает российское телевидение «прогосударственным» и считает его одним из лучших в мире. И тем не менее после 7 мая -- не сразу, но неизбежно -- наступает другая телевизионная эпоха.