Что может вызвать больше страстей, чем отечественная история? Именно ее, разложенную на четыре с половиной миллиона единиц хранения, оберегает здание-гигант по адресу: Красная площадь, 1. У Государственного исторического музея в мае юбилей -- 125 лет, причем не с момента основания, как теперь модно отмечать, а со дня открытия. Происходило оно с помпой в дни коронации Александра III. Вместе с супругой, Марией Федоровной, 27 мая 1883 года император посетил новый музей своего имени, за сорок минут осмотрев первые 11 залов, а 2 июня детище огромного коллектива открыли публике. События эти воссоздает выставка «Открываем РИМ!» в «Кабинете председателя». Когда-то его занимал историк Иван Забелин, вместе с графом Алексеем Уваровым основавший РИМ -- Российский исторический музей. Возвращения первоначального названия сотрудники нынешнего ГИМа требуют почти единодушно.

Первый в Москве музей, соединивший историю и культуру, археологию и искусство, -- плод труда ученых, зодчих, живописцев, собирателей. К чести гимовцев, они чтят тех, кто стоял у истоков музея. В двух стартовых выставках юбилейного цикла отмечены основные вехи создания РИМа/ГИМа. Архитектура Владимира Шервуда в неорусском стиле помимо фасадов с «кремлевскими» башенками предполагала соответствие интерьеров тематике экспозиции. Законное место отвели стенописи на сюжеты отечественной истории. На плафон Парадных сеней поместили портреты великих князей и царей. В залах повествовали о делах давно минувших дней не только экспонаты в витринах, но стены и своды, украшенные копиями мозаик главнейших соборов Древней Руси. Разумеется, в советские годы вся эта «религиозная пропаганда» была забелена-закрашена и вернулась к нам лишь после недавно завершенной реконструкции музея.

Казалось бы, еще одна выставка «Музей и художник» могла вписаться в старую анфиладу первого этажа. Однако экспозиция развернута в новом зале с отдельным входом и стала беглым рассказом сразу о многом: о действующих лицах истории, связанной с возведением РИМа и насыщением коллекций, об историческом жанре в русском искусстве (тут и полузабытые Иван Блинов и Сергей Милорадович, и сверхпопулярный Илья Репин). Не роман, но эссе. Читать не скучно: интригуют собранные воедино экспонаты разных музеев (Русского и Третьяковки, Театрального музея имени Бахрушина и ГМИИ имени Пушкина, Музея истории религии и Музея архитектуры), по воле властей СССР кочевавшие из Петербурга в Москву и обратно.

Спецгостем назовем Худгалерею Фонда поколений Югры из Ханты-Мансийска, хранящую недавно выкупленные в Швеции картоны Виктора Васнецова к росписи «Каменный век» для РИМа. Ничтоже сумняшеся их повесили бок о бок с серовским портретом Александра III: приехал он из Русского музея, а до 1934 года проживал на Красной площади. Энергичный и весьма земной император, склонив голову набок, будто изучает стоящую напротив вазу -- копию античной, в его царствование найденной в Северном Причерноморье, и краем глаза поглядывает на первого венценосного предка: Михаил Романов с боярами в духе «исторического документализма» изображен Рябушкиным.

Оба полотна, осененные неугомонным ЖК-монитором с информационной «нарезкой», контрастируют с элегически сумрачными эскизами Серова на тему «После Куликовской битвы». Великий художник-пессимист комиссией был отвергнут, заказ на панно передали Малютину, а когда и тот «не справился», -- Сергею Коровину. Когда же он внезапно умер, младший брат Константин наотрез отказал той же комиссии в просьбе дописать панно, так что Куликова поля в РИМе нет. Рассказ печальный и поучительный на миг отводит мегасюжет в русло тех частностей, без которых не постигнуть ни общероссийской истории, ни гимовской.

Вдруг ловишь себя на мысли, что будто вновь ты на предаукционной выставке «Сотбис», недавно прошедшей в том же зале. Те же Маковский с Айвазовским, правда, последний явно лучше проданного за миллионы в Нью-Йорке. От первого -- эскиз полотна невероятных размеров по мотивам 1612 года в Нижнем Новгороде. Кузьма Минин, зовущий народ на жертвы, выглядит укором несчастному монарху, по случаю оказавшемуся рядом, муштруя войско на картине Александра Бенуа «Парад при Павле I». Соседом Бенуа стал Суриков с акварелями из времен Петра I и Анны Иоанновны. Чуть поодаль -- житие Александра Невского в эскизах Семирадского для храма Христа Спасителя. Так что вы лицезреете почти всех самодержцев по версии едва ли не всех маэстро XIX века.

Ну а кто портреты царей не писал, тот посвящал себя битвам и бунтам, как Верещагин и Суриков. Историзм рождался под кровлей Исторического музея: художники изучали памятники древности даже при создании оперных костюмов. Перед нами Головин, и Федоровский, и Юон, и Наталья Гончарова -- экскурс в историю театрально-декорационного искусства завел на территорию авангарда.

Эффект дежавю усиливает декоративно-прикладное искусство, услада антикваров: Фаберже, Овчинников, Болин. Драгоценные кунштюки от именитых ювелиров удалось встроить в контекст эпохи национального романтизма с ее высоким градусом интереса к прошлому -- рукодельничали на русские темы и в Абрамцевском кружке, и в Строгановском училище. Безделицы вроде деревянной копилки-боярина от Николая Бартрама поместили в центре зала. Словно подчеркивая: главное в ГИМе -- все-таки вещдоки истории.

Ох как прошлась история по музейным фондам: к любопытству зрителя примешивается горечь, а порой и ужас. Всего-то в 1912 году сделан кувшин для Марфо-Мариинской обители, поставленный на фоне древнерусских реминисценций-эскизов Алексея Щусева, храм в этой обители строившего. А в 1935-м сосуд поступил в ГИМ уже из расформированного Антирелигиозного музея искусств, располагавшегося в другом закрытом монастыре, Донском. В те же годы громили кладбища, якобы мешавшие новой Москве: чуть не из могилы музей получил кафтан Якова Брюса, петровского сподвижника. История возлюбленного отечества писана лопатами, топорами, ковшом экскаватора и прочими орудиями, вид коих заставил бы содрогнуться.

В Забелинском кабинете убеждаешься, как сложен состав коллекции ГИМа, отражающей разные грани истории культуры. По раритету от каждого отдела -- попытка приоткрыть запасники, которых в РИМе не было, а по замыслу основателей и быть не могло. Да разве покажешь в постоянной экспозиции малую толику того, чем богат музейный комплекс, сегодня включающий такие символы российской истории, как храм Василия Блаженного, Новодевичий монастырь и Музей Ленина. Берестяные грамоты и меровингские мечи. Выполненный по заказу Ивана Грозного лицевой летописный свод. Дуэльные пистолеты и шашка маршала Жукова на Параде Победы. Шахматы, вылепленные из хлеба узницей ГУЛАГа княгиней Радзивилл. Логарифмическая линейка Курчатова и дирижерская палочка Светланова... Странно лишь, что на выставках нет портрета царя-Освободителя -- Александра II, в 1872 году учредившего РИМ в Первопрестольной.