Выступавший в Центре имени Мейерхольда театр чаще всего называют театром Ольги Пона, хотя официально руководит труппой ее муж, Владимир Пона. Хореограф и режиссер, тридцать лет назад создавший в клубе Челябинского политехнического института студенческий ансамбль «Движение», превратившийся затем в театр «Русский вариант» и наконец в 1997 году получивший нынешнее название, продолжает ставить спектакли -- но так вышло, что знаменитостью в масштабе страны стала именно Ольга Пона. И на московские гастроли, сотворенные будто в укор последней «Золотой маске», не заметившей последних премьер театра, челябинцы привезли два ее сочинения.

«Другая сторона реки» -- воспоминания о дне вчерашнем, заключенные в жесткую рамку дня сегодняшнего. Вчера (в любимые, описываемые даже если с насмешкой, то с насмешкой нежной шестидесятые-семидесятые) казалось, что вот там, в будущем, на другой стороне реки, все будут счастливы, жизнь была полна ожиданий; сейчас «завтра» наступило, а счастья все нет. По трансляции идет текст о времени, когда не было дезодорантов и было всего две модели женского белья -- панталоны зимние и панталоны летние, а на сцене два молодых человека с утюгами в руках бодро наглаживают собственные рубашки. Утюги выдают такие клубы пара, что позавидует любой паровоз, в этой возникшей парилке появляется девушка, и «разговоры» с ней молодых людей при всей откровенности гимнастики по-деревенски целомудренны. Инициатива принадлежит ей -- в решительный момент герой может просто замереть в позе «отжимаюсь на плацу», а она выскользнет, пойдет прогуляется и снова заберется под партнера.

Деревенские посиделки: два парня изображают, натурально, забор -- и у них на плечах сидят девушка и парень. Выпивают-покуривают, блаженно и не спеша, деловито угощают и «нижний ярус». Угар провинциальной танцплощадки забавно выписан с помощью скейтбордов (которых, конечно, еще не было в шестидесятые, но самые обычные доски с прибитыми к ним колесиками уже были) -- только с помощью такой катящейся доски можно так лихо закрутить партнера по сцене. Но все эти ностальгические зарисовки предварены «днем сегодняшним» -- сосредоточенными почти гимнастическими упражнениями, в которых все по отдельности и каждый сам за себя.

А вторая вещь -- «Притяжение» -- только об этом и говорит. Контакты танцовщиков ненадежны и случайны, каждый чертит свою траекторию и свою карьеру. Каждый человек одинок в пустоте, и где-то, конечно, есть планета, которая его притягивает, но до нее тьма километров во тьме. Спектакль, пытающийся выдать интонацию философского размышления, на деле наполнен тоской, и даже усмешливый финал (с космонавтом в шлеме, гордо запускающим спутник) этой тоски не развеивает. Как-то неуютно Ольге Пона в двухтысячных годах. О чем она честно и рассказывает.