При тотальном дефиците не великих, просто талантливых дирижеров на квадратный метр исполняемых в Москве партитур явление Евгения Светланова за пультом Российского национального оркестра приобретает особый смысл. Расставшись с Госоркестром, маэстро передумал расставаться с российской публикой и вот уже во второй раз за небольшой отрезок времени вышел на сцену Большого зала Консерватории с детищем Михаила Плетнева, руководимым ныне Владимиром Спиваковым, -- РНО. Естественно, в зале был аншлаг. Думаю, что если бы маэстро выступил с Госоркестром, где его никогда не переставали ждать, его выступление стало бы еще более весомым как для культуры, так и для него самого.

В первый свой приезд (в декабре 2001 года) Светланов дирижировал монопрограммой из музыки Брамса, сейчас предложил Вагнера. Музыку, что здесь еще не исполнялась. В программу вошли две симфонические фантазии из вагнеровских опер -- тетралогии "Кольцо нибелунга" и мистерии "Парсифаль", составленные и аранжированные нидерландцем Хэнком де Флигером -- композитором и исполнителем на ударных инструментах. Впервые оба опуса были сыграны соответственно в 1992 и 1993 годах Филармоническим оркестром Нидерландского радио под управлением Эдо де Ваарта, который окрестил первый парафраз Флигера на вагнеровскую музыку "оркестровой авантюрой".

Появление в репертуаре современного симфонического оркестра подобных сочинений -- попытка современной культуры найти новый ракурс при взгляде на классику и подпитать интерес аудитории к хрестоматийным вещам. Музыка опер Вагнера полна законченных симфонических фрагментов, давно вошедших в ходовой оркестровый репертуар (увертюры и вступления, симфонические антракты и разнообразные картины вроде "Полета Валькирий" или "Путешествия Зигфрида по Рейну"), так что возникновение партитур Флигера на первый взгляд вполне закономерно. Флигер решил сыграть на пресловутом вагнеровском симфонизме, включив в свои фантазии масштабные партитурные куски, где звучат голоса героев, отдав вокальные партии во власть духовым инструментам. Вот здесь и обнаруживается проблема. Нет, нидерландский маэстро нисколько не искажает вагнеровской музыки, поскольку скрепить фрагменты четырех опер можно практически без швов -- в этом особенность симфонического стиля композитора и логики его лейтмотивного мышления. Но в отрыве от действия эти лейтмотивы, засевшие в ушах любого мало-мальски образованного меломана, моментально теряют свой смысл, философские размышления композитора нивелируются, являя нам просто красивую, грамотно оркестрованную, хорошо скомпонованную и чуть затянутую симфоническую картину. Вагнеровские лейтмотивы, логика возникновения которых рассчитана до мельчайших деталей, в варианте аранжировщика появляются уже оформленными и законченными. Мы не можем проследить момента их рождения, мы не знаем, как они вели себя на том или ином отрезке оперы и кто из персонажей какой смысл вкладывал в то или иное свое изречение. С "Парсифалем" дело обстоит еще хуже, хотя на слух воспринимается эта фантазия органичнее, чем "Кольцо", но по одной простой причине -- мистерия менее популярна, соответственно, музыка ее широкому слушателю известна не от первой до последней ноты, как музыка тетралогии. Но в "Парсифале" нет и красочных законченных симфонических картин, а философичность при отсутствии ясного сюжетного развития опять же сохранить не удается. Поэтому вторая партитура получилась еще более статичной и еще менее осмысленной. Не случайно Вагнер так кропотливо работал над либретто: все же сказанное слово для него было не менее важным, чем сыгранная в этот момент тема. А если уж совсем точно, то нельзя оторвать одно от другого. Флигер попробовал. Получилась оркестровая авантюра.