Профессор Алексей СУХАРЕВ -- создатель первой российско-американской компании -- разработчика программного обеспечения «Аурига». Пока компания входит в пятерку лидеров российской индустрии аутсорсинга, но удержать долю рынка ей сложнее с каждым годом. Почему, президент компании «Аурига» рассказал в интервью Виктории МУСОРИНОЙ.

-- В 2005 году вы говорили, что точные цифры российского рынка IT-аутсорсинга не знает никто. Как можете оценить его сегодня?

-- В 2007 году оборот рынка аутсорсинга был 1,5 млрд долл. В целом ситуация на рынке улучшается, отрасль становится "белее".

-- Тогда же вы утверждали, что мы отстаем от Индии лет на 12--13. Что сегодня?

-- Ответ неутешительный: разрыв увеличивается. Еще в 2001 году тогдашний глава Минэкономразвития Герман Греф на Всемирном экономическом форуме говорил, что новые законопроекты о свободных от налогообложения и беспошлинных IT-зонах должны быть готовы к концу 2001 года. Семь месяцев спустя то же министерство устами Михаила Дворковича заявило, что вопрос о создании особой системы налогообложения рассмотрят лишь тогда, когда станет понятно, что даст офшорное программирование рынку и государству. Поэтому воз и ныне там. Сравните: в 2006 году объем программирования на экспорт в Индии составил 23,6 млрд долл., а российского -- 1 млрд. При нынешних темпах роста к 2010 году Индия достигнет объема 60 млрд долл., а Россия лишь 6 млрд долл. Индия растет не меньше 32% в год. И чтобы сокращать разрыв, мы должны ежегодно расти на 80%. Эти надежды без реальной поддержки государства выглядят фантастическими.

-- Известная проблема IT-рынка -- нехватка кадров. В Китае проблема решается импортом услуг IT-образования, приездом в страну преподавателей. Возможна ли такая модель в России? Она интересна нашему бизнесу?

-- Нашему бизнесу это интересно: мы в «Ауриге» приглашали индийских специалистов для обучения наших менеджеров. Мы также понемногу экспортируем образовательные услуги -- в течение двух лет проводим в Индии семинары по ядру Linux. Сейчас к нам много запросов на такие семинары приходит, но для нас это скорее PR, чем часть бизнеса. В целом российские компании сами могут предложить совершенно уникальные для мирового рынка услуги. Например, программирование на уровне ядра операционной системы. Нам же нужно импортировать образовательные услуги по конкретным технологиям. Но пока этого нет.

-- Почему? Нам это не надо?

-- Нет понимания того, что это может быть существенным дополнением к поддержке существующих вузов и созданию новых. При моем глубоком уважении к качеству фундаментального образования в ведущих российских вузах должен сказать, что российское IT-образование поставлено отвратительно, и привносить обучение современным технологиям в учебный процесс не собираются. Полтора года назад на конференции по инновационной экономике, где присутствовали Леонид Рейман, Андрей Шаронов, Андрей Фурсенко и другие чиновники, я задал вопрос Андрею Фурсенко, что планируется сделать для развития IT-образования. И Фурсенко отвечает: «А что нам делать? В Индии тупые кодировщики, у нас умные ребята. У нас все в порядке». То есть министр не сознает, что в стране огромная проблема с IT-образованием. И что это в конечном итоге отражается на конкурентоспособности страны.

-- По мнению исследовательской компании ЛИНЭКС, в 2009 году на российский рынок собираются выйти индийские компании -- на родине их сильно урезали в льготах (речь идет об окончании 10-летних налоговых каникул). Насколько критичен для российского рынка приход индийцев?

-- Когда я интересовался этим последний раз, был уверен, что налоговые каникулы им продлят. Впрочем, это неважно. Крупнейшая индийская компания Tata Consultancy Services уже здесь. Мне известно со слов одного из топ-менеджеров Tata, что в отношении России у них очень большие планы. И Infosys уже здесь, и другие.

-- А это хорошо или плохо?

-- Очень хорошо. Российско-индийское IT-сотрудничество должно быть и становится улицей с двусторонним движением. На днях я встречался с представителями крупной индийской компании, мы обсуждали большой совместный проект. Индийской компании нужны программисты, поддерживающие их продукты и разработки в России.

-- Индийцев вы заинтересовали как российский или американский партнер?

-- Наша компания американская, но больше 95% сотрудников работают в России. И в последнем примере партнеру именно это было важно. А вот с компанией из первого индийского эшелона, из тех, у кого в штате больше 50 тыс. человек, мы тоже обсуждаем совместные проекты.

-- Пока речь идет только о совместных проектах. Проявляют ли индийцы желание купить российские компании?

-- Да. Такая возможность, например, обсуждалась со мной. Одна очень большая индийская компания рассматривала возможность нашего поглощения. Я даже встречался с их первым лицом. Они быстро развиваются в Европе, и им нужны программисты в Центральной и Восточной Европе. Очень интересен для них и российский рынок.

-- Как оцениваете стоимость своей компании?

-- Это зависит от целого ряда параметров, которые постоянно меняются. Да и не в этом суть. Мы позиционируем себя как элитную компанию, но работает у нас меньше 300 человек. Как участники тендеров мы почти всегда проходим в шорт-лист, т.е. в список от двух до пяти претендентов. Но, несмотря на всю свою элитарность, в случае крупных заказов мы почти всегда проигрываем. По критерию численности специалистов нас дисквалифицируют.

-- Значит, пора расти. Вы сказали, что рассматриваете в качестве стратегии расширения M&A (слияния и поглощения). А сроки какие?

-- От трех месяцев до трех лет. Назвать более точные сроки не могу.

-- География поиска подходящих активов?

-- Неважно какая. Главное, должно быть технологическое и рыночное соответствие бизнесов.

-- Больше 80% вашего бизнеса приходится на США. Насколько серьезно коснулась вас проблема падающего доллара?

-- Очень серьезно! Зарплату-то мы в рублях считаем, и получается, что с нами расплачиваются по невыгодному, низкому курсу. В результате наша прибыльность только за несколько последних месяцев упала на 6--8%.

-- В этом году сразу четыре российские компании планируют выйти на IPO, среди них IBS, ГК «Систематика». Удачный ли момент для размещения?

-- Про российский рынок мне мало что известно. Но в США явно не самый удачный. Из-за непредсказуемости экономической конъюнктуры нас пугают вторым 1929 годом, когда США увязли в глубоком кризисе. Произойдет такое сейчас или нет, никто не знает. Но экономическая активность падает, количество IPO уменьшается.

-- Ваша компания работает на разных рынках, вы сами много ездите по миру. Что думают о российском IT-рынке?

-- У нас боятся вести бизнес. В конце минувшего года одна исследовательская компания опросила директоров крупнейших компаний США, Великобритании, Германии и Франции, в какой из стран BRIC (Бразилия, Россия, Индия, Китай. -- Ред.) лучше вести бизнес. Мнения разделились, но в одном все сошлись -- хуже всего приходить в Россию. Об уровне информированности о России можно судить по такому факту: 14% участников опроса считают, что главный российский продукт -- водка.

-- Вы часто выступаете на конференциях по всему миру. Пропагандой российской IT-индустрии занимаетесь из патриотических или прагматических соображений?

-- Просто стараюсь рассказать о реальной ситуации в России, о наших конкурентных преимуществах. Но это не очень эффективно без поддержки правительства. На примере других государств можно увидеть, насколько глубоко власти понимают роль IT для развития бизнеса своей страны и сколько делают для развития этой роли. Например, на последней конференции на Филиппинах было более двух тысяч участников. Я рассказывал, чем хороша Россия с точки зрения IT-сервисов и IT-аутсорсинга. Так вот, не только финансирование конференции было правительственным, но сама президент Филиппин выступила. Так они продвигают и поддерживают представление о Филиппинах как о стране, где хорошо понимают смысл и закономерности технологического развития.

-- Есть ли среди российских чиновников, отвечающих за IT, понимающие, что и нам это нужно?

-- Есть, но мало. А таких, кто понимает, что же надо делать, и вовсе нет, за очень редким исключением. Например, председатель подкомитета по технологическому развитию комитета Госдумы по информационной политике, информационным технологиями и связи Илья Пономарев. Конечно, не совсем верно называть депутата чиновником, но в России разница между одними и другими невелика. Так вот, недавно он пришел на правление «Руссофта» (Российская ассоциация экспортеров программного обеспечения. -- Ред.), где рассказал о своем видении поддержки и развития отрасли. Я не со всем согласен, но факт, что у человека есть программа, понимание, как ее осуществлять, и политическая воля, чтобы за нее бороться. А 17 апреля на большой конференции по глобализации в Бостоне он был, по мнению многих, на голову выше представителей правительств Индии и Китая. Больше я таких чиновников не видел.

-- А наш министр Рейман?

-- Рейман умный человек, и как чиновник он лучше многих. Но вот, скажем, на конференции «Инфоком-2007» его спросили: «Почему закон о ЕСН для производителей софта распространяется только на экспортеров?» Ответил он, мягко говоря, неубедительно. А между тем очевидно, что в России очень маленький IT-рынок по сравнению с мировым. Если государство не поощряет увеличение доли российских компаний на мировом рынке, значит, больших целей оно перед собой не ставит. Ведь чем больше экспорт, тем лучше экономический баланс страны. Нефть-то рано или поздно кончится. Да и не только в этом дело. Скажем, крупных производителей продуктового софта у нас вообще раз-два и обчелся. Аутсорсингом они практически не занимаются. Что же тогда в России делать таким сервисным компаниям, которые как раз на услугах по продуктовой инженерии специализируются?