Этой весной израильтяне отмечают шестидесятилетие со дня основания своего государства. На торжества, главные из которых пройдут 8 мая, приглашены руководители ведущих стран мира, включая президентов США и России. Газета «Время новостей» нашла сегодня в Израиле человека, по биографии которого можно проследить историю еврейского государства. Это 82-летний израильский гражданин Йоаш Чато-Цидон. Он родился в 1926 году в румынском городе Фокшани, принимал участие в войне за создание и независимость Израиля в 1948 году, а также в последующих войнах израильтян с арабами в 1956, 1967 и 1973 годах.

Беседу с нашей газетой ветеран начал с рассказа о том, как попал в Палестину, которая тогда еще была подмандатной территорией Великобритании, пока в 1947 году резолюция Генассамблеи ООН не предписала создать на тех землях два государства: еврейское и арабское. Одно из них -- Израиль -- было создано. Второе -- Палестина -- до сих пор нет. Как это происходило, в интервью «Времени новостей» рассказал очевидец тех событий Йоаш ЧАТО-ЦИДОН.

-- Моя семья, осевшая в маленьком румынском городке, была типичной для осколков Австро-Венгерской империи, разлетевшихся по всему свету. Семья была состоятельной, в ней говорили по-немецки и по-румынски. До 1939 года я даже не знал, что я еврей. Но после оккупации Польши нацисты стали активными и в Румынии. Моя мать стала ярой противницей нацизма. Вскоре начались первые гонения -- сначала против субботников (одна из религиозных сект, по форме многое взявшая из иудаизма. -- Ред.). Местные нацисты закрыли их церковь и запретили молиться по субботам. Тогда моя мать открыла для этих верующих наш дом.

Когда же я узнал, что мы евреи, то, во-первых, стал гордиться этим. Во-вторых, я решил уехать в Палестину и потребовал от родителей помочь мне в этом. Мама сказала, что в нынешние времена я вправе решать все сам. Еще она сказала, что моя война «будет в Палестине», ведь к тому времени до нас дошли известия о том, что арабы устраивают там еврейские погромы, а британские власти этому попустительствуют. Я запомнил слова мамы и до сих пор считаю, что она была права: «Ты выбрал себе родину. Знай, что я предпочитаю быть матерью братьев Гракхов, а не матерью предателей».

(Тиберий и Гай Гракхи -- общественные деятели Древнего Рима. Считается, что защищали права простолюдинов. Погибли во внутриполитической борьбе. Их мать объявила, что гордится ими. -- Ред.)

"Я изучил рацию, оружие для спецопераций и подрывное дело"

В марте 1941 года я уехал из Румынии -- единственным из семьи. Я поехал с последней группой учеников, которых вывезла организация «Алия Xа-Ноар» (дословно «Репатриация молодежи». -- Ред.). Эта организация палестинских евреев спасала еврейских детей в Европе. Уезжал я без малейшего понятия об иудаизме, еврейской культуре. К примеру, я думал, что рассказы о том, что евреи не едят вместе мясное и молочное и не включают электричество в субботу, -- это антисемитская пропаганда.

Главным багажом была нотариально заверенная родителями справка о том, что я могу путешествовать самостоятельно и могу уехать из страны, чтобы в другом месте изучать самолетостроение и радио.

О самолетостроении в Палестине еще и не мечтали, но радиодело можно было изучать в Хайфе при политехническом университете «Технион» -- под эгидой британского Королевского флота. Продолжал учиться и в средней школе. Жили в палатках, помогали в разных хозяйствах. Я работал в рыболовной артели и был свидетелем того, как на рейде порта Хайфы англичане потопили итальянскую подводную лодку -- несколько лет назад ее подняли, была торжественная церемония.

В Палестине тогда было принято, что после 16 лет еврейская молодежь вступает в ряды «Хаганы», подпольной военизированной организации -- предшественницы ЦАХАЛ, то есть Армии обороны Израиля («хагана» -- значит «защита», «оборона». -- Ред.). Я не хотел в обычную группу, и после экзамена меня зачислили радистом в нелегальную территориальную сеть «Авиноам». (Авиноам -- мужское имя. Тогда было три параллельные радиосети, вторая называлась «Тамар» -- по женскому имени, соответствующему библейской «Фамарь», ныне Тамара. Третья сеть для нелегальной переправки эмигрантов и другиx операций носила мужское имя библейского героя Гидеона. -- Авт.)

В конце 1943 года командир северного округа «Хаганы» Йона Раскин под большим секретом сказал, что мне надо готовиться к отправке в Европу, так как там идет массовое истребление еврейства. В 1944 году параллельно с занятиями в школе я закончил курсы в «Пальмахе» («Пальмах» -- «ударные бригады», в 1941--1948 годах регулярные оперативные подразделения с базами в еврейских «колхозах» (поселках-кибуцаx. -- Авт.). Изучал подрывное дело, связь, учился пользоваться оружием для спецподразделений.

Британская армейская часть под названием "поцелуй в задницу"

Мы чувствовали влияние советской идеологии. Хана Сенеш (венгерская еврейка, парашютировалась в 1944-м в Европе, была схвачена и расстреляна гестапо. -- Авт.), с которой мы вместе одно время учились на курсах в Кейсарии (севернее города Натанья на берегу Средиземного моря. -- Ред.), вышла из той же буржуазной прослойки, была, как и большинство бойцов «Пальмаха», идеалисткой. Я идеалистом не был, но все мы поклонялись Красной армии, следили за ее успехами. Советские песни завоевали «Пальмах». В походах, у костров мы распевали переведенные на иврит «Жди меня», «Синий платочек», танцевали под «Сердце, тебе не хочется покоя». И многие, многие другие. По сей день на почетном месте в моей библиотеке стоит перевод на иврит «28 панфиловцев», изданный «Пальмахом» и лично вручаемый командиром после успешного завершения курсов.

В начале 1945-го меня свалила малярия, смешавшая все планы. Между приступами лихорадки я сдавал выпускные экзамены в школе и злился. Но вскоре по нелегальной радиосети «Тамар», объединявшей все еврейские поселения, я получил приказ срочно явиться в Кейсарию независимо от состояния здоровья. В начале осени 1945 года на крохотном суденышке еще вместе с несколькими ребятами я отправился в Италию. Там мы передвигались на машине с поддельными британскими номерами. В кармане у меня были поддельные документы британского солдата. Из них явствовало, что мы принадлежим к британской части, но аббревиатура ее названия в переводе с арабского языка означала «поцелуй в задницу». Задание состояло в том, чтобы установить связь с «Еврейской бригадой», воевавшей в рядах британской армии.

Из Италии меня командировали во Францию. Я сам выписывал себе британские удостоверения. Во Франции мы начали готовить первое судно для отправки в Палестину еврейских беженцев. Еще я как радист-профессионал должен был привести в порядок радиостанцию подпольной сети «Гидеон», принадлежащую «Алия Бет». Эта организация нелегально переправляла уцелевших в лагерях смерти евреев в Палестину, поскольку англичане жестко ограничили въезд туда евреев из Европы.

Рация была превосходной. Находилась она недалеко от Парижа на вилле, принадлежавшей офицеру британского спецназа по фамилии Дрейфус. У него была подруга, не еврейка, воевавшая в движении французского Сопротивления «маки». Там она служила помощницей сторонника генерала Шарля де Голля -- командующего макизарами Жана Мулена, которого в 1943 году схватило и расстреляло гестапо. А под моим командованием было три еврея-макизара, и они помогли мне установить радиосвязь между Тулоном и Марселем.

"Меня отправили в лагерь как террориста"

Наше судно вышло в море 1 марта 1946 года. Это было первое судно с нелегальными репатриантами -- маленькое, но с мотором от немецкой подлодки, с 736 нелегалами, тремя сопровождающими и турецким экипажем. Нас здорово поболтало, а недалеко от Хайфы нас поймали британские военные моряки и отбуксировали туда.

Британцы, против мандата которых на территории Палестины в то время уже вели борьбу еврейские боевые отряды, арестовали меня «как террориста», но по дороге на допрос я сбежал, сел на автобус. При проверке документов меня опять арестовали и отправили в лагерь в Атлите (населенный пункт на берегу Средиземного моря, южнее Хайфы. -- Авт.). Там у входа будущим лагерникам раздавали одеяла и пайки с грузовиков. Одни машины разгружались, другие -- наоборот, и я втесался в число грузящих ящики, спрятался под ними и в один и тот же день бежал от англичан вторично, а вечером уже пил кофе с друзьями в кафе в Хайфе.

Я мечтал стать летчиком, о чем я и заявил командующему «Пальмахом» Игалу Алону. В Израиле он потом стал генералом, министром иностранных дел и даже исполнял обязанности премьера. А тогда Игал согласился, что «летчик -- это прекрасно и что летчики будут воевать за государство», но это было такой далекой и недосягаемой мечтой. А пока же он велел мне отправляться в Египет со срочным заданием (о его сути Йоаш помалкивает и сейчас. -- Авт.). После его выполнения я бежал из Египта в Италию с бумагами пленного итальянского солдата. Там я разыскивал в снежных горах проходы -- их и сейчас можно увидеть в наших документальных фильмаx, так вот я искал тропы, по которым евреи могли перейти из центра Европы в ее «подбрюшье», а оттуда на пароходиках -- в Палестину. И все это нелегально.

Бакшиш для советских солдат

Из Италии в июле 1946 года я перебрался в Вену и там впервые встретился с русскими. Это были самые аккуратные, самые высокие, самые импозантные солдаты. Но две вещи мне, 19-летнему мужчине, были непонятны: почему таким красивым парням запрещалось общаться с местными жителями? И почему советские военнослужащие-женщины, работавшие машинистками и секретаршами, не учатся правильно пользоваться губной помадой и не следят за тем, чтобы швы на чулках не перекручивались?

Мне поручили установить две подпольные рации сети «Гидеон» в Будапеште и Бухаресте. Чем восточнее мы удалялись от Вены, тем ниже становились советские солдаты и длиннее их ружья. Вначале мы русских боялись, но вскоре нашли и с ними общий язык -- то, что по-восточному называется «бакшиш», то есть деньги или другое подношение.

В Бухаресте моим командиром был Шайке Дан, парашютировавшийся на оккупированную немцами территорию вместе с Xаной Сенеш в 1944 году. По «легенде» я был английским корреспондентом и имел в своем распоряжении роскошный «мерс», что дало мне возможность разыскать родителей и радоваться тому, что им удалось спастись. Они приехали в Израиль в 1951 году. В своей сестре, покинувшей Румынию позже всех, поскольку ее долго не выпускали, я вижу лишь два недостатка: она профессор университета в американской Виргинии, то есть она не живет в Израиле, а из художников любит Пикассо.

"Англичане застрелили стоявшего рядом мальчика"

Евреев, будущих репатриантов-нелегалов -- всего 2,7 тыс. человек -- я вывез в югославский Загреб. Список имен этих людей читается как справочник «Кто есть кто в Израиле». Многие из них стали министрами, депутатами, мэрами, видными дипломатами, военными и учеными. В Загребе мы разбили лагерь в кампусе университета «Максимир». Югославы к нам относились неплохо благодаря палестинским евреям-парашютистам, воевавшим в партизанской армии Иосипа Броз Тито. Нам придали офицера связи от югославской службы безопасности ОЗНА, передавшей нам 300 немецких военнопленных и все необходимое для подготовки судна в маленьком угольном порту Бакар.

Наш рацион состоял из американских армейских пайков, включавших кофе -- «наши» немцы плакали от удивления и радости, потому что с 1939 года видели не настоящий кофе, а эрзац. Они, кстати, почему-то были уверены, что мы эвакуируем немцев Поволжья в Аргентину. Мы вышли в море на двух суднах: один назвали «Кнессет Исраэль» (дословно: «собирание вместе народа Израилева», отсюда название израильского парламента -- «кнессет». -- Авт.), на его борту было свыше 3,4 тыс. человек.

Второй корабль, «Святую Анастасию», мы тоже переименовали, но для краткости все равно называли «Святая», на ее борту было около 600 человек. В сильный шторм наша «Святая» затонула. К счастью, напоролась не на мину, а на мель -- мы всех спасли и подняли на борт «Кнессета».

За три недели пути на корабле родилось 11 детей, и я стал отцом-воспреемником первого новорожденного. Отец нашего певца Шломо Арци -- Ицxак, когда его много лет спустя избрали депутатом кнессета, устроил встречу тех, кто был на том корабле. Я рассказал, как стал на том корабле отцом-воспреемником новорожденного, хотя не знал даже, какой стороной накинуть на плечи талес (молитвенная шаль. -- Ред.) для иудейской церемонии. И вдруг на той встрече одна из женщин закричала: «Вот он! Вот он!» и показала на сидевшего рядом с ней сына.

Тогда же, в 1946 году, британцы обнаружили нас в открытом море и атаковали. Вопреки британскому закону о снятии грифа секретности по истечении 30 лет, гриф этот с документов о захвате судна, над которым я принял командование, сняли через 60 лет, ведь англичане тогда совершили акт пиратства. Они стреляли во всех нас, и в меня, но убили стоявшего рядом мальчика. Это был мой день рождения, 28 ноября 1946 года, мне исполнилось 20 лет, и в этот день я впервые убил человека -- британского солдата.

Нас арестовали, и на этот раз сбежать не удалось. Вместе со всеми, пассажирами и экипажем, меня отправили на Кипр -- в лагерь, где англичане держали евреев, пытавшихся нелегально добраться до Палестины (таких лагерей было несколько, всего в них содержалось более 50 тыс. человек. -- Ред.).

В лагерь мне передали задание, прежде всего помочь бежать иностранцам -- членам экипажа, а затем создать подпольную радиостанцию. Вскоре нам тайно начало поступать оружие из Палестины, и, когда в январе 1947 года меня назначили командиром «Хаганы» всех лагерей на Кипре, я приступил к созданию нелегальных «Рядов защитников». В феврале 1947 года в них числилась одна тысяча добровольцев. Это помогало поддерживать моральный дух арестантов.

"Я попросил ее чистить мне апельсины до конца жизни"

В начале 1947 года в лагерь на Кипре прибыла медсестра из Иерусалима. Ее направили официально для работы в лагере, у нее были подлинные британские документы. Звали медсестру Раиса Шрира. В ее одежде были зашиты инструкции для меня от командования в Палестине. Через полминуты я уже был влюблен.

Раиса родилась в подмандатном Иерусалиме. Ее отец Борис, студент юрфака и революционер, участвовал в установлении Советской власти в Одессе. Его подруга и прямой командир, нееврейка, после победы сказала: «Боря, революция -- это прекрасно, но она не для евреев». Борис совета послушался и в 1921 году вместе со знаменитым полком еврейских рабочих «Гдуд Хаавода» (дословно «полк рабочих». -- Авт.) прибыл в Палестину. Там он занялся неквалифицированным трудом, женился, а дочку назвал в память о прежней подруге и командире Раисой.

Мать Раисы родилась в Гродно, а оттуда ее вместе с сестрой отец привез в Палестину летом 1914 года, когда эта территория еще находилась не под Британским мандатом, а под властью Османской империи. Потом он попытался вернуться в Гродно, чтобы забрать остальных домочадцев, но погиб в лихолетье первой мировой войны. Девочки выросли сиротами.

1 апреля 1947 года я и еще двое парней, выбравшись тайком из лагеря, вышли на лодке в море с заданием подорвать британский корабль, превращенный в плавучую тюрьму. Для маскировки под «романтическое времяпрепровождение» нас сопровождала и Раиса. Вернувшись на берег, мы спрятались в апельсиновой роще и наблюдали за фейерверком взрывов. Раиса подобрала и почистила мне апельсин. Я попросил ее чистить мне апельсины до конца жизни. Еще вчера она почистила мне мандаринку. Мы вместе 61 год, у нас трое детей, семь внуков и три правнука.

Итак, в 1947 году я бежал с Кипра и снова оказался в Палестине. Тогда же покинула остров и Раиса. А 29 ноября 1947 года Генассамблея ООН приняла резолюцию 181 о разделе Палестины. СССР и его блок поддержали создание Государства Израиль. На следующий же день началась война. В тот же день собрали всех бойцов «Пальмаxа» для организации защиты еврейских поселений. Мы с Раисой вернулись в Иерусалим. Во время его блокады арабами она была медсестрой в Старом Городе, а я сопровождал конвои машин с водой, едой и боеприпасами. Как только блокаду прорвали, меня перевели в создававшиеся военно-воздушные силы и в начале июня 1948-го направили на первые военные летные курсы. Думаю, что Игал Алон вспомнил мою просьбу.

"Мы создали "летучих мышей"

С курсов я попал в первую израильскую эскадрилью. США и другие страны запретили поставки нам оружия, хотя арабы получали его от англичан. СССР «порекомендовал» Чехословакии продать нам трофейное немецкое вооружение, среди которого были самолеты, запасные детали, даже части самолетов. Из всего этого и найденного по всему миру мы собирали самолеты -- их надо было испытывать, так я стал первым летчиком-испытателем. На этих же самолетах я участвовал в боевых операциях, в том числе в самых последних боях за независимость -- в закреплении Израиля в марте 1949 года в Эйлате на берегу Красного моря.

Потом я остался служить в военно-воздушных силах. Расклад сил на Ближнем Востоке поменялся: краткий «медовый месяц» между Израилем и СССР завершился, Москва стала поставлять оружие Египту и Сирии, а Великобритания предоставила Израилю самолеты «Метеор», на один из которых я и пересел.

В сентябре 1955 года отправился в Британию для обучения и тренировки вместе с Королевскими ВВС. В августе 1956 года мы создали эскадрилью «Летучие мыши», способную вести бои днем и ночью в любую погоду. С началом Синайской кампании 1956 года (Суэцкий кризис, война Израиля, Франции и Великобритании с Египтом. -- Ред.), в ночь с 28 на 29 октября, я командовал первым вылетом израильских самолетов и сбил египетский Ил-14, в котором летели из Сирии высшие офицеры египетского генштаба: «Даян чокнулся со мной и сказал, что это уже половина войны» (Моше Даян, тогда начальник генштаба, в 1970-е министр обороны. -- Ред.).

Тогда я отслеживал советские военные поставки в Египет, а после продолжил учебу в университете «Технион», а затем во Франции -- в Высшей школе воздушной войны, благодаря чему наша эскадрилья освоила французские самолеты «Вотур».

После Синайской кампании усилились поставки советского оружия в Египет и Сирию. По темпам его появления в регионе было понятно, что дело идет к войне. По нашим подсчетам получалось, что разразится она не позже 1968 года. А выкладки 1964-го показывали, что в первый же день этой войны нам надо будет одновременно поднять в воздух 350 самолетов.

Война началась раньше. 5 июня 1967 мы подняли в воздух 202 самолета -- все, что у нас было. Я тогда уже числился в резерве, но мне выпала честь взлететь первым -- ведущим эскадрильи «Вотуров» к египетскому Порт-Саиду. Нашей целью были советские ракетные комплексы СА-2. Израильский воздушный удар нейтрализовал ВВС Египта в самые первые два часа войны и тем обеспечил победу. Но к концу первого дня войны мы потеряли 10% всех наших самолетов -- в основном от ракет противовоздушной обороны (ПВО) советского производства. Нам было ясно, что на комплексах советские советники, хотя доказательств тому не было.

Но в 1982 году, в ходе первой ливанской войны, мы разбомбили все советские ракетные комплексы на сирийско-ливанской границе. Я в качестве куратора средств ПВО поехал туда поискать что-нибудь интересное. И нашел -- книги, беллетристику на русском языке.

В войне Судного дня, начавшейся с нападения Египта и Сирии в октябре 1973 года, я координировал действия наших военно-воздушных сил с наземными войсками в бригаде Арика Шарона (Ариэль Шарон затем был министром обороны и премьером Израиля. -- Ред.). В 1984 году меня в звании полковника после 41 года активной службы отчислили и из резерва. На «гражданке» я занялся политикой, был депутатом. Осенью 1991 года даже участвовал в международной ближневосточной конференции в Мадриде.

Я не верю в то, что израильский конфликт с палестинцами может быть решен путем раздела на две страны. Думаю, правы были иорданские короли Абдалла I и его сын Xусейн, считавшие Иорданию палестинским государством. Я об этом в Мадриде лекцию читал. По моему мнению, мир -- это производная от гармонического сосуществования народов на почве общего подхода к образованию, индустриальному и культурному развитию, жизненным ценностям. Примеры тому -- США и Канада. Еще бывает, когда мир -- это результат политики сдерживания, как было между США и СССР.

От автора: Йоаша Чато-Цидона избрали в кнессет и в 1992 году, но он предпочел оставить парламентскую деятельность: «В стране, где собраны выходцы из 170 стран, каждый тянет одеяло в свою сторону. Это сказывается и на работе парламента». По этой причине наш собеседник решил переключиться на деятельность по изменению государственного устройства Израиля с парламентской республики на президентскую. Вот что он сказал «Времени новостей» в заключение:

-- Несколько лет назад в честь моего 75-летия моя семья устроила празднество в музее «Пальмаха». Вокруг стола собралось 25 членов семьи, и я вдруг понял, что от мальчишки, не имевшего малейшего понятия о том, что такое еврей, пошли глубокие корни в этой земле, зов которой я почувствовал, сам того не понимая.