Реальная политика держится на целом ряде понятийных каркасов, которые очень часто становятся предметами спекуляций. Авторы представляемых сегодня книг стремятся очистить старые концепты от вековых наслоений пыли, чтобы выявить их до сих пор актуальное смысловое ядро.

В поисках вечного мира

Юрген Хабермас. Расколотый Запад/ Пер. с нем. О.И. Величко и Е.Л. Петренко. -- М.: Весь Мир, 2008. Для современных граждан Германии Юрген Хабермас все равно что для нас Александр Солженицын: патриарх, совесть нации, титан духа. Одним словом, гора, которую, понятно, щелчком в сторону не отбросишь. Начинавший в седые 60-е как последователь Теодора Адорно и Макса Хоркхаймера Хабермас давным-давно вышагнул из леваческих пеленок, став в наши своего рода эталоном взвешенности, мейнстрима и умудренной опытом благопристойности. Интерпретатор Канта, создатель концепций коммуникативного действия и делиберативной (то есть совещательной) демократии, он ведет одну из самых заметных партий в благозвучной европейской оратории толерантности и защиты прав человека. Являясь при этом убежденным сторонником объединения Европы.

Недавно переведенный на русский язык «Расколотый Запад» -- это своего рода «Не могу молчать» виднейшего современного интеллектуала: подборка статей и интервью, посвященных последствиям террористической атаки 11 сентября 2001 года и изменению внешнеполитической стратегии США. А также все возрастающей необходимости капитально замазывать разрывающие тело единой Европы трещины и расколы. Главная тема первых разделов книги Хабермаса -- конструирование европейской идентичности и солидарности как ответа на вызов американской администрации, принявшей логику империи-гегемона и в русле этой логики попирающей существующие международные соглашения.

Однако жемчужиной книги являются не интервью германским периодическим изданиям и не статьи на актуальные политические темы, а завершающий сборник мини-трактат «Есть ли еще шансы для конституционализации международного права?». Здесь Хабермас рассматривает перспективы осуществления кантовского проекта вечного мира. По мнению автора, человечество должно пройти путь от классического международного права, дискредитированного самой возможностью с легкостью им пренебрегать, к подлинно всемирному гражданскому состоянию. На пути к этой цели Юрген Хабермас проводит собственно философскую работу, расчищая дорогу к светлому будущему от скопившихся по ее обочинам интеллектуальных затруднений.

Чтение не самое легкое, но при этом если и не позволяющее оценить ход ближайшей мировой истории с высоты орлиного полета, то как минимум возвышающее душу.

В чем справедливость, брат?

Андрей Ашкеров. По справедливости: Эссе о партийности бытия. -- М.: Европа, 2008. Молодой доктор философских наук Андрей Ашкеров, претендент на очень скорое вхождение в первый ряд отечественных философов, уже оброс кругом собственных тем и мотивов. К ним относится идея инставрации, под каковой понимается «реализация исторических возможностей, которые были упущены в нашем прошлом». По мнению Ашкерова, историческая справедливость кроется в том, чтобы инставрировать будущее, а не реставрировать прошлое: правда, конкретных рецептов этого деяния он не приводит, довольствуясь бесконечным рядом романтических метафор, -- видимо, передоверяет черную работу кремлевским политтехнологам. А в том, что в Кремле появился спрос на философский креатив, своего рода сырье для строительства государственной идеологии, давно уже можно не сомневаться.

Перед нами попытка заново ввести понятие справедливости в актуальный политический контекст. Автор книги демонстрирует весь доступный ему арсенал интеллектуальных приемов, чтобы доказать свою пригодность на вакансию философа национального масштаба. В первую очередь он критикует представителей западной философской традиции с их «техно-либерально-бюрократическим культом процедуры». Противовесами безличному правовому принципу становятся «демиургическая миссия по отношению к себе и своей судьбе», политическая ставка на реализацию добра вопреки всем формальным правилам и -- это главная фишка проекта Андрея Ашкерова -- принцип партийности бытия. Другими словами, воплощение некоего общего дела, то есть все той же инставрации, которая позволяет отдельному человеку и народу в целом обрести собственную идентичность.

Автор выделяет три сценария социальности -- сценарий равенства, присущий обществам права (он, как мы уже знаем, русскому человеку смерть), сценарий свободы, который воплощается в обществах игры (этот вариант тоже не проходит философского фейс-контроля), и, наконец, сценарий братства, милый сердцу всех ностальгирующих по социализму. Именно этот мыслительный разворот позволяет читателю сделать окончательный вывод: нарождающийся в России политический класс должен инставрировать именно то, чего не удалось добиться большевикам, -- это и будет высшей справедливостью для России. Вопрос о том, где этот политический класс находится и можно ли на него вообще показать пальцем, Андреем Ашкеровым не рассматривается: не философская это работа.

На пределе терпимости

Светлана Ильинская. Толерантность как принцип политического действия: история, теория, практика. -- М.: Праксис, 2007. Слово «толерантность» в отечественном политическом языке, ранее казавшееся волшебной отмычкой ко многим потайным дверям, последнее время становится все больше похожим на жупел. Светлана Ильинская, автор недлинной, резкой и выразительной монографии, показывает, почему так случилось. Главное, пожалуй, достоинство этой книги -- то, что в ней в идеальной пропорции распределены историко-реферативные разделы и оригинальные авторские разработки. В итоге получается весьма небанальное рассуждение о перспективах толерантности в современной России, которое вполне годится не только для профессиональных работников политологического цеха, но и для любого заинтересованного текущей социальной проблематикой читателя.

Светлана Ильинская с первых же страниц открещивается от штампов либеральной пропаганды и задается вопросом, насколько мифологизированным в нынешних реалиях является унаследованное от классиков либеральной традиции понятие терпимости. При этом она сразу заявляет, что рассматривать толерантность как моральную категорию, как ценность «в себе» -- значит прятаться в тени прекраснодушных лозунгов. Окончательные оценки расставляет не абстрактная этика, а политика и социальная реальность.

Следуя своему курсу на развенчание полубессмысленных штампов, автор последовательно разбирает содержащиеся в классических европейских концепциях толерантности противоречия, после чего обращается к реалиям сегодняшнего дня -- прежде всего росту трудовой миграции, сопровождаемому подъемом национализма, расизма и, совсем напротив, мультикультуралистской идеологии. В частности, под критический прицел попадает модная на Западе идея «культурного признания» так называемых меньшинств. Что порой приводит к символическому доминированию и совсем не символическим привилегиям этих самых меньшинств.

Одним из центральных сюжетов в этой связи становятся иммигрантские погромы во Франции в ноябре 2005 года. История этих событий позволяет развернуть «неполиткорректную» тему границ толерантности -- так сказать, предела терпения. Но в рассуждениях Светланы Ильинской нет и намека на культурологический расизм: она неоднократно дает понять, что любые проявления так называемого «конфликта цивилизаций» имеют социальную природу и вызваны желанием дискриминированных групп получить доступ к власти и ресурсам.

Но сердцевиной книги является ее последняя часть, которая посвящена специфике применения толерантности в современной России. Светлана Ильинская убедительно объясняет, почему европейские либеральные подходы к «этническим меньшинствам» только усугубляют ситуацию, сложившуюся на постсоветском пространстве. И после всех своих объяснений даже дает советы властям. Очень толковые, кстати.