28 февраля на территории Архангельской области официально стартовал сезон истребления новорожденных детенышей гренландских тюленей -- бельков. Попытки независимых экологов остановить забой этих животных пока к ощутимым результатам не привели. Хотя «зеленые» активно вовлекают в борьбу не только общественность, шокированную регулярно демонстрируемыми съемками жестокого «избиения младенцев», но и звезд эстрады -- в этом году ряд российских музыкантов планирует накануне 8 Марта устроить акцию в защиту тюленей на льдинах в Белом море.

Белое море считается своего рода родильным домом гренландских тюленей. Сюда в конце зимы они собираются со всего Евразийского Севера, чтобы произвести на свет потомство. Мамаша кормит детеныша очень интенсивно молоком почти 50-процентной жирности: в течение суток белек прибавляет в весе на два-три килограмма. Потом кормление прекращается, матери уходят в море, а малыши постепенно меняют окрас шубы с белого цвета на серый. Белоснежная шкурка ценится очень дорого, и именно поэтому промысловики стараются успеть обнаружить лежбища тюленей в первые две недели после появления потомства.

По утверждению экологов, Россия единственная страна, где разрешен этот промысел. Правда, с недавних пор забой тюленей возобновила и Канада, где усилиями все тех же «зеленых» гренландские тюлени в последней четверти XX века расплодились настолько, что составили в итоге серьезную конкуренцию рыбакам. Но в Канаде промысел начинается на несколько недель позже и уничтожаются десятками тысяч так называемые серки -- уже подросшие особи. С биологической точки зрения особой разницы нет -- что бельки, что серки в море уже не вернутся. Именно поэтому защитники природы напирают на нравственный аспект такого промысла -- красная кровь на белой шубке выглядит действительно ужасно. «Бельки -- это тот случай, когда цивилизованный человек должен отказаться от массового убийства», -- считает биолог, специалист по тюленям Рустам Сагитов из Балтийского фонда охраны природы.

Впрочем, российские «зеленые» все же настаивают и на том, что у нас в стране в отличие от Канады популяция гренландских тюленей не нуждается в принудительном сокращении. По данным центра защиты прав животных «Вита», количество тюленей изменяется вследствие уменьшения пищевой базы -- активный промышленный лов рыбы, который ведется на Российском Севере, ведет и к сокращению популяции морских млекопитающих.

Промысел же тюленей и их детенышей и прежде занимал скромное место в числе экономических занятий жителей Севера, а когда в 2004 году Минэкономразвития ввел плату за пользование биоресурсами, вообще практически сошел на нет. Но с прошлого года в Россию пришли норвежские деньги: администрация Архангельской области и фирма GC Riber Skinn AS заключили соглашение, согласно которому в этом году бельков будет забито в шесть раз больше по сравнению с 2007-м. Для этого была создана компания ООО «Рибер-Поморье» со 100-процентным норвежским капиталом. С этого года по соглашению с департаментом рыбного хозяйства правительством России были даже снижены таможенные пошлины для норвежской компании -- до 10%.

Ввоз в Европу продуктов охоты на тюленей -- меха, мяса, жира запрещен, основной рынок сбыта этого товара -- Азия. По стандартам Европейского совета тюлень -- высокоразвитое млекопитающее, животное, испытывающее страх, эмоциональную привязанность. Но в России комитетом по стандартизации тюленю определено место где-то между корюшкой и пикшей.

Примечательно, что чиновники как в России, так и в Канаде склонны считать, что «зеленые» изрядно передергивают, описывая промысел тюленя исключительно как кровавую бойню. В то же время экологи обвиняют тех, кто выдает лицензии на подобного рода промысел, в не меньшем лукавстве. «Разговоры про возрождение традиционных промыслов -- это только прикрытие, за всем этим стоят только интересы бизнеса, -- утверждает Рустам Сагитов. -- А зарабатывать на тюленях можно совершенно иначе. Несколько лет назад я устроил небольшую экспедицию для сотрудников генерального консульства Великобритании на места лежбищ пресноводного ладожского тюленя. Когда англичане увидели это великолепное зрелище, они сказали: если бы в 150 км от Лондона было что-то подобное, мы бы делали миллионы на экологическом туризме».