Балет о шотландце Джеймсе, накануне свадьбы сбежавшем от невесты в волшебный лес вслед за белокрылой девушкой-сильфидой, был впервые поставлен французом Филиппо Тальони в 1832 году для своей дочери Марии и спустя четыре года заново сочинен датчанином Августом Бурнонвилем (и музыка, и хореография была иной, остался лишь сюжет). Балет много раз появлялся и столько же исчезал на отечественной сцене. До последнего времени в Большом шла редакция Эльзы Марианны фон Розен, и была она домашней, удобной, свободной: исполнители годами корректировали текст под себя, каждый рассказывал ту историю, что хотел. Николай Цискаридзе -- о земном человеке, осознавшем родство с воздухом (главная героиня слегка стушевывалась в таком варианте), Мария Александрова -- о радости заарканивания, азарте ловли (на сцене была скорее Диана-охотница, чем сильфида), Надежда Грачева -- о самодостаточности балетного рисунка, о том, что судьба сильфиды -- это судьба балерины. Спектакль опирался на первоклассных артистов и был абсолютно разным каждый вечер. Часто он достаточно далеко отходил от датского оригинала (а в истории сохранилась именно бурнонвилевская версия, версия Тальони исчезла, и лишь в конце ХХ века ее реконструировал во Франции Пьер Лакотт), и вот теперь, в эпоху увлечения исторической точностью и архивными разысканиями, худрук Большого балета Алексей Ратманский пригласил в театр Йохана Кобборга, чтобы тот привел спектакль в соответствие с датской традицией.

Бывший премьер Датского Королевского балета, ныне работающий в лондонском Ковент-Гарден, сделал все что мог. Прежде всего он добавил в первый акт «Сильфиды» массу деталек, подробностей, прописал крохотные роли почти «бессловесных», нетанцующих персонажей. И если раньше история разыгрывалась в почти пустом (не физически пустом, кордебалет присутствовал, но был почти незаметен) пространстве, где все движения героев автоматически укрупнялись, теперь у Джеймса полон дом народа, его не всегда разглядишь среди толпы.

Дом живет своей жизнью, дом готовится к свадьбе -- вот двое парней подробно, не торопясь, зажигают свечи на люстре, затем ее так же не спеша поднимают вверх. За столом спят притомившиеся (после мальчишника?) приятели жениха, и первая встреча героя с сильфидой проходит в их бесчувственном присутствии. Когда гости пускаются в пляс, на сцене явлен целый оркестрик: в левом углу раздувает щеки почтенный волынщик, в правом наяривает скрипач, на балкончике второго этажа стараются еще один волынщик и флейтист. (Разумеется, все это всего лишь игрушки: настоящий оркестр, ведомый Павлом Клиничевым, как и положено, -- в яме.) Кроме танцев главных героев и кордебалета, на сцене выстроен стройный па-де-сис -- быть может, один из лучших фрагментов спектакля. Три танцовщицы (Анастасия Сташкевич, Ксения Керн, Анна Тихомирова) и три танцовщика (Дмитрий Загребин, Антон Кузнецов, Игорь Цвирко) щеголяют аккуратностью в воспроизведении мелкого рисунка, и у мужчин эта аккуратность оказывается высшей пробы.

Кобборг считает (и не раз говорил об этом), что вся эта история могла происходить только в воображении Джеймса, что сильфида -- это список вопросов Джеймса к себе и к миру. Счастлив ли он, хочет ли он жениться? Но для утверждения этой концепции Кобборг не корректировал старинную хореографию, он подправил лишь маленькие (но значимые) игровые детали. Например, когда влюбленный в невесту Джеймса Гурн (Денис Савин) видит Джеймса, преследующего сильфиду, то смотрит этот Гурн не на летающую девушку (что было бы естественно), а лишь на Джеймса, выписывающего странную траекторию.

Спектакль внятен, проработан, хорошо одет (на славу поработал художник Питер Фармер). На премьере была лишь одна проблема -- в нем не было ни Джеймса, ни сильфиды.

Вячеслав Лопатин, которому досталась главная роль, во что бы то ни стало старался сигануть выше и сильнее. По-крестьянски крепкий, но надутый, как мальчиш-плохиш, он прыгал по сцене чугунным ядром и разбивал ажурный текст в осколки. А Наталья Осипова, танцовщица, заступающая на смену Анастасии Волочковой в амплуа гламурной секретарши, так старалась соблазнить партнера, что настоящие подруги бизнесменов, заполнившие партер, вцеплялись в спутников покрепче -- во избежание, так сказать. Балет превратился в историю о том, как ушлая девица уволокла туповатого, но богатого парня, то есть из пространства романтической новеллы мы попали в пространство журнала «Космополитен».

Впрочем, ситуация небезнадежна -- в составах «Сильфиды» есть и Екатерина Крысанова, в лучших ролях которой приметно необходимое для летающей девушки сочетание робости и отваги, есть Нелли Кобахидзе, всегда прорисовывающая роли тонким пером, есть лучшая сильфида Большого Анастасия Горячева, воспроизводящая всю мелочевку графики так, будто училась в школе Парижской оперы, а не в МАХУ. (Правда, по слухам, Горячеву поставили в праздничный «закрытый» спектакль, так что увидят ее лишь специально приведенные в театр воины.) Так что Йохану Кобборгу не стоит огорчаться -- стоит лишь в добавление к нескольким русским словам, выученным за время репетиций, добавить поговорку«Первый блин комом».