Уже на этой неделе Косово может провозгласить независимость от Сербии. В самопровозглашенных государствах на территории бывшего СССР -- Нагорном Карабахе, Южной Осетии, Абхазии и в Приднестровье распространена точка зрения, согласно которой именно они следующие за Косово в очереди на международное признание. В Европе же не склонны проводить прямые аналогии между Балканами и Кавказом. Что и подтвердил в интервью обозревателю «Времени новостей» Ивану СУХОВУ специальный представитель Европейского союза по Южному Кавказу Петер СЕМНЕБИ.

-- Г-н Семнеби, как признание независимости Косово повлияет на ситуацию на Южном Кавказе?

-- Косово будет вызывать определенные опасения и ожидания с разных сторон на Кавказе, это факт. Но это не значит, что Косово является прецедентом для разрешения южнокавказских конфликтов. Того, что различает эти конфликты, больше, чем того, что их объединяет. Конечно, при решении всякого конфликта есть определенная нормативно-правовая база. Но помимо этого, при решении должна учитываться его специфика -- историческая, политическая, любая другая. Это надо иметь в виду. Заблуждение сравнивать конфликты и считать, что все они могут иметь один общий алгоритм решения. При решении конкретного конфликта надо смотреть вперед, а не в сторону других ситуаций.

-- И все же самопровозглашенные государства на Кавказе полагают, что у них больше оснований для признания независимости, чем у Косово, и более длительный стаж фактической независимости. Как вы оцениваете эти суждения?

-- Я не хочу сравнивать конфликты. Это ведет к заблуждениям.

-- Как именно, с вашей точки зрения, будут развиваться события на Кавказе после признания Косово? Во что могут вылиться «опасения и ожидания»?

-- Трудно предвидеть, что будет. Я могу сказать, что, по мнению Европейского союза, может считаться необходимым. Это усиление мер по восстановлению доверия между сторонами, контактов разного рода, создание общих предпосылок для личных контактов между группами населения, которые во многих случаях по 15 лет не имели возможности для таких контактов. Это создание разных инфраструктурных проектов в общих интересах конфликтующих сторон. Это открытие конфликтных регионов, выведение их из изоляции, в которой они сейчас живут, которая создает у людей чувство осажденной крепости. Это чувство не способствует решению проблем. Европейский союз, который стал активно развивать свои отношения со всеми государствами региона, в том числе и с Россией, может здесь играть важную роль. Это даже нужно. Если Европейский союз будет развивать свои отношения только с одной частью территорий, это может привести к разбалансированию развития. Поэтому ЕС должен присутствовать и в зонах конфликтов. При этом я уверен, что можно постепенно создать общее видение будущего, которое может в конце концов соединить конфликтующие стороны.

-- Что конкретно делает Евросоюз уже сейчас для урегулирования конфликтов на Южном Кавказе?

-- С 1997 года Евросоюз потратил 25 млн евро на проекты в Абхазии и 10 млн -- в Южной Осетии. Это всякого рода проекты восстановления инфраструктуры, например, в рамках программы ОБСЕ по Южной Осетии, в которой Евросоюз крупнейший донор. В Абхазии это проект восстановления ГЭС на реке Ингури. Это касается программ поддержки развития гражданского общества. Надеюсь, что в ближайшее время в Абхазии и Южной Осетии у нас появится возможность более или менее постоянного присутствия -- будут открыты офисы представительств Евросоюза. В Нагорном Карабахе Евросоюз присутствует в меньшей степени, там ситуация более сложна в плане участия международного сообщества, в т.ч. Евросоюза, в процессе урегулирования ситуации. Хотя я уверен, что там тоже есть большие возможности и даже больше, чем в Абхазии и Южной Осетии, есть необходимость создавать связи между сторонами, содействовать взаимопониманию. Существуют и конкретные вопросы, которыми надо заниматься еще до решения конфликта по существу, -- например, вопросы пожарной охраны и водоснабжения.

-- Не препятствуют ли власти самопровозглашенных республик работе, которую осуществляет или планирует осуществлять Евросоюз в конфликтных регионах? С кем работать легче?

-- Если говорить о Южной Осетии и Абхазии, естественно, надо убеждать и ту, и другую сторону, и грузинское правительство, и де-факто власти Южной Осетии и Абхазии в том, что Евросоюз может быть полезным.

-- Кого проще убедить? Грузинскую сторону или ее оппонентов?

-- Сравнить сложно. По некоторым вопросам -- грузинскую сторону.

-- Россия, которая с начала 90-х годов претендует на исключительную роль медиатора в грузино-абхазском и грузино-югоосетинском конфликтах, стремится эту роль сохранить и с ревностью относится к европейским проектам. На ваш взгляд, адекватна ли Россия взятой на себя роли и стремится ли Евросоюз подменить ее?

-- Россия должна и будет играть важную, я бы сказал, ключевую роль в урегулировании конфликтов. Наша цель ни в коем случае не вытеснение какого-либо участника из процесса. То, что мы предлагаем, -- это европейский вклад в урегулирование, без вытеснения кого-либо из участников. Я надеюсь, что по многим из названных мною мер мы можем работать совместно и по многим параметрам наши интересы должны совпадать.

-- Как, с точки зрения Евросоюза, должно выглядеть окончательное урегулирование конфликтов на Южном Кавказе?

-- Над этим вопросом стоит раздумывать, но пока рано предлагать какие-либо конкретные планы. В каждом из случаев необходимо найти возможность для договоренности сторон. Это наша цель -- помогать сторонам прийти к взаимопониманию.

-- Вы могли бы ранжировать три кавказских конфликта по мере их близости к такому взаимопониманию и разрешению по существу? Или все три в одинаково глубокой заморозке?

-- Я уже говорил, что у каждого из трех кавказских конфликтов свои специфические черты, и чем глубже вникаешь, тем ярче видишь различия по некоторым параметрам. Невозможно сказать, какой из них более сложен. Я очень сожалею, что нам пока не удалось сделать больше по созданию доверия между сторонами конфликта в Нагорном Карабахе.

-- Может ли Россия, с вашей точки зрения, ответить на независимость Косово односторонним признанием независимости самопровозглашенных государств Южного Кавказа?

-- Этот вопрос надо адресовать российским политикам. Не хочу спекулировать на эту тему, я констатирую: глава МИД России Сергей Лавров недавно говорил, что Россия не собирается признавать эти республики. Я констатирую также, что тот факт, что министр Лавров присутствовал в январе на инаугурации президента Грузии, может означать начало размораживания отношений между Грузией и Россией. Поэтому я не ожидаю, что с российской стороны будут резкие действия, и надеюсь, что необходимые дипломатические усилия будут развиваться и углубляться, несмотря на Косово. Всякие резкие действия имели бы в данном случае, возможно, негативные последствия в кавказских конфликтах. К ситуации необходимо подходить осторожно, и в этом мы согласны с Россией.

-- Вам не кажется, что международное признание Косово -- это и есть резкое действие?

-- Как я сказал, оно вызывает ожидания и опасения, которые необходимо смягчить.

-- Как вы оцениваете состоявшиеся досрочные выборы президента Грузии?

-- Я присутствовал в Грузии на выборах и часто приезжал туда в течение двух-трех месяцев перед ними. Это был сложный период для Грузии. Но я думаю, что в конце концов эти выборы стабилизировали ситуацию и Грузия может более уверенно смотреть вперед. Важно, что это были выборы, где существовала политическая альтернатива. Предыдущие президентские и парламентские выборы проходили в уникальной ситуации, когда президент и правящая партия получили подавляющее большинство голосов. Это было понятное, но неестественное положение в политической жизни страны, поэтому нынешние президентские выборы были очень важными. Тот факт, что грузинская оппозиция набрала столько голосов, дает ей хорошие шансы на парламентских выборах в мае, которые тоже станут очень важными в процессе становления демократии в Грузии.

-- Следите ли вы за подготовкой к выборам президента Армении?

-- В Армении также обнадеживает наличие политической альтернативы, участие многих ярких кандидатов. Это вызывает интерес избирателей, граждан Армении к политической жизни, что было раньше не в такой степени. Это позитивно. Есть, конечно, и в Армении, и в Грузии достаточно серьезные проблемы, которые надо преодолеть. Это касается в обеих странах свободы средств массовой информации, отражения избирательных кампаний прежде всего в электронных СМИ. Есть и технические вопросы проведения выборов. Но самое важное, что политическая жизнь становится активнее.

-- Можно ли то же самое сказать об Азербайджане, который тоже готовится к президентским выборам?

-- До азербайджанских выборов еще восемь месяцев -- слишком далеко для прогнозов.

-- В Тбилиси перед правительственными зданиями грузинский национальный флаг соседствует с флагом Евросоюза. Насколько это обосновано и как относится Евросоюз к наличию своего флага?

-- Я думаю, никто против этого не возражает. Наоборот, это отражает стремление Грузии развивать отношения с Евросоюзом, которое совпадает и с нашими интересами. Мы заинтересованы в стабильности региона Южного Кавказа, в становлении процветающих и стабильных стран, в хороших отношениях между ними и их соседями. И поэтому обнадеживает тот факт, что страны Кавказа имеют интерес к развитию отношений с Евросоюзом. Это, может быть, получило наиболее яркое выражение в Грузии в виде флагов. Но такой интерес есть и в Армении, которая четко и добросовестно выполняет задачи, о которых мы договорились в рамках программы добрососедства. И в Азербайджане, который имеет прежде всего существенный интерес к развитию экономических отношений с Евросоюзом как рынком для энергоресурсов и т.д.

-- Флаги Евросоюза обычно поднимают рядом с национальными флагами стран-членов или кандидатов на вступление...

-- Вопрос о членстве в ЕС не рассматривается. Но задачи, которые мы ставили перед собой и перед странами Южного Кавказа, пока отнюдь не выполнены, есть серьезная повестка, даже если не формулировать членство в ЕС как цель. Мы уже около года выполняем эту повестку, осталось еще четыре года. Если мы будем выполнять ее и дальше, это будет означать, что страны становятся ближе к Евросоюзу, степень их интеграции становится больше.

-- В России распространено опасение, что вектор евроинтеграции Южного Кавказа может привести к появлению там блокового размежевания по образцу Восточной Европы времен «холодной войны». Насколько оправдано такое опасение?

-- Вопросы членства стран Южного Кавказа в НАТО я не хочу обсуждать. Что касается роли Евросоюза, я никак не вижу, что она приведет к размежеванию. Наоборот, Евросоюз активно интересуется параллельным развитием отношений со всеми своими соседями, включая Россию, Турцию, страны Черноморского бассейна и Среднюю Азию. Отношения, конечно, различаются в зависимости от специфики географического положения, размера и других особенностей. Но стремление ЕС к параллельному развитию отношений со всеми соседями однозначно. Об этом свидетельствуют приглашение стран Южного Кавказа к участию в европейской политике добрососедства, расширение контактов со странами Центральной Азии, подготовка нового рамочного соглашения между Евросоюзом и Россией.