В красивом филармоническом абонементе «Великие кантаты и оратории» оркестр Musica Viva Александра Рудина, специально созданный для этого проекта одноименный хор и четверо иностранных солистов исполнили грациозно выстроенную программу «королевской» (посвященной коронованным особам или исторически с ними ассоциированной) музыки Йозефа Гайдна. Автора хрестоматийного, почитаемого, но при этом вполне далекого от современных репертуарных магистралей.

Рудин, большой любитель нетривиальных программ и музыкальных раритетов, изученных и поданных с вниманием и ненатужно, уже однажды делал столь же значительный гайдновский проект -- в прошлом сезоне это была оратория «Сотворение мира» тоже с западными солистами. Теперь центром программы стала чудесная Teresienmesse, Месса Терезии -- одно из поздних духовных сочинений Гайдна, в венской премьере которого через два года после написания принимала участие королева двух Сицилий, жена австрийского императора Франца II Мария Терезия. Так что, несмотря на формальное посвящение княгине Марии Эрменгильде, жене гайдновского патрона князя Эстерхази, за мессой закрепилось ее нынешнее название. В умном рудинском исполнении обворожительная музыка, отсылающая как к высокому духовному барокко, так и к современным Гайдну светским музыкальным практикам, компактная, стройная, лишенная картинных развернутых арий, но зато щедро сдобренная изящными вокальными ансамблями, ловко впетыми, вшитыми в грациозную симфонически-хоровую ткань, звучала едва ли не по-царски. Латинский текст мессы с русским переводом, вложенный в программку, при всей его каноничности делал слушание редкой вещи более внимательным, как бы приближая публику к исполнителям, в центр музыкального происходящего и позволяя вместе с музыкантами изумляться его простоте и изяществу.

Оркестр был аккуратен и разноцветен, хор (что удивительно не только для коллектива-младенца, но и вообще для здешних хоров) радовал дикцией, был стилистически точен и деликатен. Солисты работали легко и свободно, чувствуя себя одинаково раскованно в трудной для местных певцов и вполне доступной для европейцев эпохе. Нюансы ансамбля заключались в разности голосов -- не в каждом такте интонационно безупречный хорватский тенор Крезимир Спайшер тем не менее вносил в ансамбль нежную краску. Швейцарский бас Штефан Маклауд создавал ему негрузную и строгую опору. Меццо Патрия Бардон -- вполне уже знаменитая универсалка, востребованная как в барочном репертуаре, так и в «Кармен» Бизе и в «Золушке» Россини, -- по голосу и манере была, пожалуй, чуть плотновата, но живостью голоса некоторую жирность красок компенсировала. Зато сопрано Люси Кроу в той самой партии, какую некогда пела королева, была нежна, светла, пластична и точна. И в результате, несмотря на легкий разнобой манер, живой ансамбль составился, и месса состоялась.

Две «королевские» симфонии, предпосланные раритету (48-я, «Мария Терезия», написанная по случаю прибытия императрицы в поместье Эстерхази, и 85-я -- «Королева», посвященная Марии-Антуанетте), так и прозвучали: скорее как вежливое предисловие, нежели как событие. Но программу все же украсили и событию не помешали.