Военное присутствие США в Центральной Азии весьма заботит влиятельных аналитиков в Пекине. Они практически уверены в том, что кампания против Афганистана и военное присутствие США в Узбекистане и Киргизии не ответ на террористическую атаку на Соединенные Штаты, а часть долгосрочной стратегии по достижению глобального доминирования. В качестве подоплеки этого стратегического устремления указываются различные имперские цели: контроль над каспийской нефтью, стремление угрожать Китаю, Ирану и России, соединение НАТО с американо-японским альянсом и так далее. А за всеми этими целями Пекину рисуется самая глубокая -- окружение Китая, его раскол и недопущение превращения его в великую державу.

Эти взгляды отражают полное непонимание американской позиции, которое распространено в Китае и омрачало отношения двух стран на протяжении 90-х годов: США якобы стараются сделать Китай слабым и зависимым или даже «развалить» его тем же самым образом, каким «Соединенные Штаты развалили СССР». Между тем пресловутые «антикитайские тенденции» появились в политике США после 1989 года (прежде всего, из-за негативной реакции людей на нарушения прав человека в Китае). Действительно, во второй половине 90-х годов американцы все больше воспринимали КНР в качестве потенциального военного противника. Однако это стало результатом усилий самого Китая, старавшегося убедить США в том, что они могут быть втянуты в войну, если вмешаются в назревающий конфликт между сторонами Тайваньского пролива -- Пекином и Тайбэем. Представление, что американская озабоченность Китаем или недавнее размещение войск в Центральной Азии проистекают из желания сделать Китай слабым и уязвимым, является фантазией. Это такое же заблуждение, как трактовка случайной бомбежки посольства КНР в Белграде в качестве умышленного «испытания» Китая или «провокации». Но ошибочность идей еще не означает, что люди не будут руководствоваться ими в своих действиях.

При этом ряд авторитетных китайских экспертов понимает ошибочную природу и пагубные последствия распространенных в их стране заблуждений относительно политики США. Этим умеренным силам трудно играть роль советников в атмосфере антиамериканского национализма, который раздувался режимом начиная с 1989 года. Рассуждения о том, что США в своих действиях не вдохновляются «отвратительными антикитайскими мотивами», зачастую кажутся недостаточно патриотичными. Этот жесткий и основанный на заблуждениях подход последних 13 лет регулярно приводил к дорогостоящим конфликтам (последними примерами была реакция на бомбежку посольства в Белграде и инцидент со столкновением самолета-разведчика ЕР-3 в апреле 2001 года). И в последние годы появились признаки того, что мнение китайских внешнеполитических кругов разделилось, а это дает шанс более трезвому и реалистичному подходу, нацеленному на сотрудничество, а не на конфронтацию с Соединенными Штатами.

В событиях 11 сентября китайское руководство ясно увидело возможность заново определить и стабилизировать отношения КНР и США путем возрождения «общего врага», отсутствующего с 1991 года. В основе этой стратегии лежит другое заключение: американская «гегемония» оказалась более устойчивой, чем предполагалось. На протяжении 90-х годов китайские аналитики ожидали, что «однополярная гегемония» США рухнет под давлением внутренних и международных противоречий. Однако в конце 90-х господствующим стало убеждение, что «однополярная гегемония» США продержится еще достаточно долго, возможно до середины XXI века. Из этого следовало, что Китаю нужно приспосабливаться к этой гегемонии. Смена курса была выполнена превосходно. К концу 2001 года стратегическое партнерство КНР и США было более прочным, чем когда-либо при президенте Клинтоне, хотя внутриполитические требования не дают администрации Буша громко заявить об этом.

Отбросит ли Пекин новую стабилизацию отношений КНР и США и попытается ли вытеснить вооруженные силы США из Узбекистана и Киргизии? Подозреваю, что нет, хотя я могу и ошибаться. Я надеюсь на то, что о своей озабоченности Пекин предпочтет говорить лидерам США за закрытыми дверями в качестве друга и партнера по антитеррористической кампании, нежели делать это публично как враждебная и осажденная держава. Постоянное ухудшение отношений США и КНР в последние 13 лет поставило под угрозу жизненно важные отношения с Вашингтоном, от которых по-настоящему зависит модернизация Китая. Неужели Пекин, заставив себя примириться с неприятным и воссоздав стратегическую основу для экономических отношений, отбросит все это из-за иллюзорных опасений по поводу зловещей политики США? Это возможно, но я верю и надеюсь, что в Пекине возьмут верх более трезвые и реалистичные головы.