И Андрей Бартенев, и Владислав Мамышев-Монро -- любимцы всей богемной Москвы, игнорирующей ханжескую мораль, регламент и кем-то директивно спущенные нормы и ориентации. Оба художника -- лучшие в России мастера того направления в культуре, которое Сьюзан Зонтаг в 60-е годы прошлого века окрестила словом «кэмп»: особый вид эстетизма, «цветистая манерность», обращающая серьезное во фривольное ради новой чувствительности. Тем не менее в творчестве своем Монро и Бартенев оппоненты. И эта их оппозиционность позволяет следить за искусством каждого с особым смаком и интересом. К новогодним праздникам оба подарили выставки.

Владислав Мамышев-Монро в галерее XL показал проект «Россия, которую мы потеряли». Получился экстравагантный оммаж культуре fin de siecle, понятой в перспективе петербуржского неоакадемизма. То есть это еще и оммаж выпестовавшей самого Монро эстетике Тимура Новикова. Высокий зал галереи XL принарядили в память о варьете и мюзик-холлах Серебряного века. Аркады из желтеньких лампочек по стенам. Парички, платочки на гвоздиках. Роскошные портьеры с золотой вышивкой. Они недвусмысленно отсылают к гобеленам Тимура Новикова -- таким же невозможно прекрасным. Балкончик в центре галереи превращен в закутанную гобеленами сценку. В черном проеме сценки -- экран, по которому показывают видеофильм: под песни Вертинского Владислав Мамышев-Монро, меняя наряды и грим, изображает героев российской истории. И бородатые купцы, и дамы в кокошниках, и фрейлины двора, и министры, и гимназисты, и революционеры превращаются в ряд действительно трогательных живых картин. Живые картины -- жанр, модный как раз в эпоху Серебряного века. И чем бесхитростнее выбранный Монро антураж и грим (париком или воротником может быть эффектно намотанная тряпка), тем острее сочувствие этому вот беззащитному, нелепому мирку (балкончик-то в драпировках напрямую ассоциируется со старинным ящичком кукольного театра). Мирок вышел рефлексией на самый истонченный, экстравагантный, вычурный период культуры России. Эпоху модерна очень даже можно считать началом чувствительного кэмпа.

Если Влад Монро -- это всегда лирический жанр «театр одного актера», то Андрей Бартенев -- это создание спектакля, вовлекающего максимум апологетов в тотальный экстатический ритуал. Его модальность -- это кэмп эры психоделики, галлюциногенного счастья поколения Ричарда Гамильтона и Энди Уорхола. Одновременно это интервенция в новейший мир гламура и техногенного дизайна. В залах галереи Зураба Церетели на Пречистенке пол-Москвы студенческой, дизайнерской, клубной оттягивается на устроенном Российской академией художеств, издательской группой Agey Tomesh, модным домом Armand Basi, торговой маркой Red Bull фестивале иллюстрации «Институт улыбки». Сотни иллюстраций демонстрируют великие возможности создания безбашенных компьютерных гэгов. Особенно запомнилось аниме, где части объемного смайлика (палочки, кружочки) вдруг начинают заниматься любовью. Хороши также скульптуры кислотного цвета, собранные из баночек Red Bull. Всем этим великолепием можно насладиться в новогодние праздники. А вот бонус был именно на открытии. Там выступали молодые ученики и адепты Андрея: певица Саша Фролова и группа Aquaaerobika, а также другие команды, в числе коих даже минская «Кассиопея». Перфомансисты были наряжены в потрясающие воображение латексные костюмы. Сам Бартенев стоял на сцене в бело-голубом скафандре с метровым надувным кокошником на голове и дирижировал процессом. И грандиозная мельтешня словно пригрезившихся во сне пляшущих гигантских плюшевых зайцев, серебряных елочных украшений, мимов, вафельных трубочек с мороженым, футуристических певцов неожиданно подарила такой запредельный восторг, что кэмповская чувствительность заблестела слезами на глазах.