Уже второй год на престижной ярмарке современного искусства Арт-Базель Майами-Бич проходит некоммерческая выставка русских художников. Ее организатор -- Жанна Буллок, американка русского происхождения, коллекционер, глава строительной компании RIGroup. К русскому искусству Буллок относится серьезно, веря, что взлет его популярности близок, надо только правильно искусство это показывать.

Чем Буллок и занимается. Представленный ею в прошлом году кураторский проект Евгении Кикодзе и Олеси Туркиной Modus R стал открытием. Вместо знакомой всем троицы передовиков художественного труда -- Кабаков, Кулик, группы «Синие носы» -- кураторы смело показали emerging artists, молодых художников, выросших в постсоветской ситуации, открытой всем новейшим тенденциям.

Сейчас, чтобы представить западное прочтение русского искусства, куратором пригласили Джулию Сильвестр, которая не только избежала зацикленности на очевидных именах, но и открыла петербургских художников, прежде вовсе неизвестных лишь потому, что творчество они рассматривают как судьбу, а не как карьеру.

Выставка крушит представление о русском искусстве как о склонном к сюжетному повествованию. Так было и год назад, когда в Modus R представили работы в духе «формализма», в которых то, что хотел сказать художник, неотделимо от того, как он это сказал. Ныне же Сильвестр выявила чувственную, интимную и даже сексуальную суть русского искусства. Непритязательное название проекта -- «Россия» -- обрело глубинное значение. Бросилось внезапно в глаза, что Россия -- имя собственное женского рода, из обозначения гражданства слово превратилось в имя спутницы жизни, матери или любовницы.

У входа зрителей встречает работа Сергея Бугаева-Африки, объединившая историю страны в виде странного корабля, база которого -- старинная Русь в виде расписных саней XIX века, а паруса -- советские флаги из красного бархата, отороченные бахромой из золотого шнура. Флаги модифицированы, вместо призывов к соединению пролетариев всех стран на них, будто в кошмаре комсомольского политинформатора, под профилем Ленина пионеры обнимаются с героями классических мультфильмов Диснея. А в лозунге вместо торжественного имени вождя -- ласковое «Якобсончик» (так называет художник любимого им великого русско-американского лингвиста Романа Якобсона). Объединение капиталистических символов с коммунистическими происходит под эгидой психоанализа. Борис Гройс утверждал, что Россия -- подсознание Запада. А неполадки с подсознанием непременно должны повлечь расстройство сознания. Из борьбы двух государств-гигантов вырабатывалась энергия их мощи, за распадом Советского Союза последовало оскудение американской мечты. Разумеется, особенно развал СССР повлиял на психологию советских граждан -- во многом этот слом определяет их нынешнее поведение. Поэтому руль у исторического корабля -- символический кусок железа, часть скульптуры Мухиной «Рабочий и колхозница». В 1989 году Африка с художником Сергеем Ануфриевым исследовал статую. Было известно, что для удобного монтажа в скульптуру должен быть доступ изнутри, и они с удивлением нашли вход между ног колхозницы. Художники сняли дверь с петель и унесли ее. Дальнейшие потрясения в жизни страны они связывают с этим действием, подобным вскрытию ящика Пандоры. Незыблемому колоссу СССР был нанесен ущерб, дети всемогущего государства решили выйти из него в самостоятельную жизнь, избрав путь поисков личного успеха в условиях рыночной экономики. Он оказался нелегким, и многих охватила ностальгия по советской родине, где не было борьбы за выживание, а прожиточный серый минимум был гарантирован всем. Просят: «Мама, роди меня обратно». Но обратного хода у истории нет, и не спрячешься теперь в теплом чреве прошлого.

Художники, каких бы высот ни достигли, всегда несколько инфантильны и нуждаются в родительской ласке. Детские воспоминания не изгнать. Дмитрий Гутов в «дзенской» манере одним росчерком рисует школьный ранец. Однако текст рядом свидетельствует: художник не достиг полного просветления, его все еще посещают земные эмоции: «Школу я ненавидел. Даже сейчас при одном воспоминании о ней меня бьет дрожь». В другой картине детская радость от полученной конфеты смешивается с торжеством победы целой страны. На фантик «Красного Октября» вписано: «Победой кончилась война, над Родиной салют расцвел». Это и полемика с Америкой. Пусть у нас не было славных на весь мир товаров, но были великие свершения.

Тимур Новиков предстает с неожиданной стороны. По его ранним работам видно: гуру неоакадемизма тоже был ребенком. Бесконечно тоскливый петербургский пейзаж. Голые деревья-палки, белые фасады дворцов со слепыми окнами. Только в черной воде есть немного витальной силы; солнце отражается в волнах, не дорожкой, как в жизни, а по всей поверхности реки, как в мечте, чтобы золотых рыбок хватило на всех.

Виноградов и Дубоссарский в картине «Технический этаж» являют миф об исполнительнице желаний. Комната заполнена водой до потолка, в ней плавают золотые рыбки. В эпоху развитого капитализма осуществление любой мечты -- технический вопрос. Но доступность всего не радует, ибо человеку нечем дышать в навязчиво голубой воде. Насущен вопрос: как перестать желать и потреблять.

Радостная голубизна -- лейтмотив фотографий Браткова. На первый взгляд серия столь же глянцева и жизнерадостна, как океан и небо в Майами. Но у Браткова голубыми клочками прикрыта безысходность жизни. Девушка в синем купальнике позирует не на пляже, а на офисном стуле. Она не отдыхает, а устраивается на работу. Фото сделано Братковым при исполнении реального заказа: начальник пожелал выбрать секретаршу не по профессиональным качествам, а по сексуальности. В портрете смеющегося мальчика -- трагедия: веселится токсикоман. Женщина на крыше хрущевки устроила личное спа: обмазалась лечебной грязью и чает сделаться красивой и найти спутника. Не тут то было: мы живем в грязи и разрухе, но никто от этого не стал более красивым и менее одиноким.

Петербургский старик Геннадий Устюгов повторил судьбу Анатолия Зверева. Ему привозят холсты и краски, он пишет картины, которые забирают в обмен на новые материалы для работы, не оставляя даже денег на жизнь. Когда писать нечем, он ведет «дневник», на листы упаковочного картона наклеивает останки прожитого: пакеты из под кефира, целлофановые обертки сосисок, пустые упаковки из под таблеток, украшает их цветными рекламными картинками из бесплатных газет. Коллажи напоминают о мусорных ассамбляжах Курта Швиттерса, но у Устюгова -- это отчет о жизни, в которой нет места эстетике.

Работы петербуржца Петра Денисенко напоминают о Мартине Киппенбергере. Австрийский художник, «пьяный циник с сомнительными политическими убеждениями», прожил жизнь в гостиницах и на их фирменных бланках создал серию рисунков. Увесистый фолиант с чистыми бланками гостиниц он назвал «Нет рисунков -- нет слез», так заявив, что творчество связано с тяжелыми переживаниями. Книгу с чистыми бланками подарили Денисенко, и он, кочующий не по гостиницам, а по психушкам, заполнил ее рисунками, в коих политика переплетается с эротикой. Между признанным западным художником и безвестным русским безумцем установилась связь. Они наверняка нашли бы о чем поговорить.

Сильвестр удалось подать «русское» через работы, раскрывающие фобии, тайные страсти, ностальгию, глубоко личные переживания. Кажется, это ключ к пониманию русского искусства западными зрителями, ведь и они -- люди.

У американской публики вызвало живую реакцию видео Дмитрия Булныгина, спроецированное на потолок: вид на теннисистку снизу. Оказавшись у нее под юбкой, зрители могли наблюдать трусики. Впечатления усиливали эротичные вскрики при каждом отбитом ударе. Американцы, привыкшие заглядывать под взлетающую на ветру юбку Мэрилин Монро, под таким куполом чувствовали себя как дома. И на некоммерческой выставке в первый же день было куплено несколько экземпляров этой работы.