В последнее время склоняюсь к мысли о том, что выставки Москвы подразделяются на плохие, хорошие и те, что проходят в ГМИИ как аккомпанемент Декабрьских вечеров. В этом году доктором искусствоведения Ириной Даниловой задана тема «Путь в европейском искусстве XVII--XX веков». Эпиграфом стали строки из незавершенной поэмы Пушкина «Езерский»: Исполнен мыслями златыми,/ Не понимаемый никем,/ Перед распутьями земными/ Проходишь ты, уныл и нем...

Делать выставку о пути в Лувре или Метрополитен-музее -- это создать сложнейший интеллектуальный проект. Потратить миллионы у.е. Пригласить десятки шедевров из разных музеев мира. По сути, предложить прогуляться по изощреннейшему концептуальному лабиринту, где тем не менее кураторское напряжение мысли держит внимание и помогает отыскать выход. Делать выставку о пути в ГМИИ -- это предложить веер красивых поэтических цитат, «обслуживающих» хрестоматийные произведения из собраний Москвы. Пригласить два шедевра великих музеев (на этот раз из Дрезденской и Лондонской галерей). Предоставить посетителю самостоятельно додумывать маршруты в ситуации, когда присутствуют указатели (дорожные знаки), но сами дороги так и не устроены. Ни одна сюжетная перспектива не прочерчена ясно. Распутица, в общем.

В такой ситуации убеждают превосходные шедевры собственных коллекций, от Рейсдаля до Левитана, от Гончаровой до Анри Руссо. Они честно обустраивают интеллигентное визуальное пространство рафинированных концертов, которые в этом году порадуют участием добрых друзей ГМИИ (Хаген-квартет, Валерий Афанасьев, Наталия Гутман, Юрий Башмет, Юрий Милкис, Александр Князев), нечастых гостей Москвы (пианиста Жан-Ива Тибоде, контратенора Майкла Чанса), а также молодых виртуозов Алексея Огринчука, Александра Лубянцева, Никиты Борисоглебского...

Возвращаясь к выставке, в связи с ее эскизным начертанием отметим мудрое решение Ирины Евгеньевны Даниловой ограничить тему путей-дорожек новоевропейским временем. Средневековый хронотоп предполагал заданный метафорический вектор пространства и времени. Дорога должна была вести к Царствию Небесному. Потому-то основными, связывающими города Европы путями были не торговые, а паломнические, к главным святыням христианского мира. Соответствующая образу выставки свобода выбора идей дорожной темы ведет отсчет со времен маньеризма и барокко. В связи с этим одним из ключевых произведений, украшающих Белый зал, является малоизвестная картина творившего в начале XVII века голландца Виллема ван Ньюланта «Возвращение Иакова в Ханаан» (ГМИИ). Совершенно раздробленная композиция с порванными перспективными карманами, пространственными рытвинами и ямами изображает возвращение Иакова с огромной семьей и караванами в родную землю после долгих мытарств. Среди разбредшихся там и сям зверей и людей едва найдешь самого спешивающегося с коня Иакова. И ничто здесь не свидетельствует о мистической значимости события. А ведь по дороге в родные пенаты случилась борьба Иакова с Ангелом и наречение Иакова (стало быть, и его потомков) «Израилем» (в переводе «Бог борется»). Ничего о значимости этой дорожной истории, в которой рождено было имя целому народу, не свидетельствует. Кураторы точно прокомментировали: «Сюжет картины -- антисобытие, зрительно воплощенное в ее своеобразной антикомпозиционности».

С другой стороны, как раз в барокко принципиальным стало сопряжение тем гуманистической и естественнонаучной, открывающее перспективу рождения европейских пейзаже-портретов, от Хоббемы и Рейсдала до Фридриха, Иванова, Саврасова, Васильева и далее к импрессионистам и футуристам. Потому вторая главная картина выставки -- приглашенный из Дрездена портрет «Астроном» кисти мастера барокко Доменико Фетти. В караваджистской манере запечатлен склонившийся над приборами измерения земной поверхности и чертежами мужицкий Архимед. Могучему неотесанному крестьянину, вертящему глобус грубой натруженной рукой, художник доверил способность исчислять мировые поверхности и воплощать собой гармонию единения земных души и тела.