Российские руководители не раз подчеркивали, что разрешение на дислокацию американских военнослужащих в странах Центральной Азии вправе давать только само руководство этих суверенных стран.

Однако и в Бишкеке, и в Ташкенте, и в Душанбе решение стать военным союзником США принимали только в том случае, если были абсолютно уверены, что оно не вызовет публичного или скрытого раздражения Москвы. Поэтому недавние заявления спикера российской Думы Геннадия Селезнева и директора ФПС Константина Тоцкого о том, что Москва озабочена усилением американского военного присутствия в регионе, показались тому же Бишкеку или Ташкенту странными.

Аргументы центральноазиатских стран, которые они приводят в качестве обоснования своих действий по сближению с США, вполне логичны. Ведь за содействие в афганской кампании американцы предложили конкретную экономическую и военную помощь. А отдача от экономического сотрудничества в рамках Евразийского экономического сообщества, которое возглавляет Россия, не идет ни в какое сравнение с теми перспективами, которые открывают перед регионом международные экономические институты или напрямую участники западной коалиции.

Тем более что сама цель военного сотрудничества с Западом -- создание пояса безопасности, предохраняющего Центральную Азию от угрозы экстремизма, -- соответствует и интересам России, которая и сама активно сотрудничает в этом направлении с Америкой. Те же цели ставят перед собой и Коллективные силы быстрого реагирования (КСБР) в Центральной Азии, созданные в рамках Договора о коллективной безопасности СНГ. Но можно ли сравнить эффективность этих виртуальных сил с возможностями возглавляемой США антитерорристической коалиции?

Нет реальной отдачи и от Шанхайской организации сотрудничества (ШОС, куда входят Россия, Китай, Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Узбекистан), призванной создать механизм безопасности региона. ШОС на глазах теряет значение для центральноазиатских столиц, это стало совершенно очевидно после январской встречи организации в Пекине. Принятое там явно антиамериканское заявление никак не повлияло на отношения стран региона с США.

Военное присутствие Америки в Центральной Азии -- невероятная удача и редкий шанс для лидеров стран региона, озабоченных сохранением стабильности своих режимов и собственным политическим выживанием в качестве лидеров. В Бишкеке, Душанбе, Ташкенте и Астане (где рвутся в бой вместе с Западом, готовясь послать в Афганистан своих миротворцев) не сомневаются, что сотрудничество с антитеррористической коалицией позволит властям нарастить «политические мускулы» и «поставить на место» внутренних оппонентов. Иными словами, укрепить свои позиции. Наиболее заметно это в Киргизии и Таджикистане. Тамошние президенты перешли в активную атаку на своих противников, поскольку уверены: западные союзники не станут в разгар операции рисковать сотрудничеством ради поддержки «демократических сил».

Москва не раз давала понять (впрочем, во многом с подачи самих центральноазиатских начальников): стабильность в этих странах со специфическим восточным менталитетом и сложной внутренней ситуацией может обеспечить лишь существующее руководство. Вот и получается, что коль скоро присутствие США способствует усилению внутриполитических позиций Акаева и Рахмонова, оно соответствует и интересам России.