В прошлом году питерский электронный дуэт «Елочные игрушки» выпустил сборник под названием «Дикие Елочные игрушки», на котором выступили друзья музыкантов -- хип-хоперы 2H Company, поэт Леха Никонов, певец стебного шансона Стас Барецкий и другие авторы, чьи тексты на общем фоне отечественной поп- и рок-музыки отличают пронзительность, острота, меткость и отсутствие штампов. В этой компании дебютировал проект «Самое большое простое число». А теперь его автор Кирилл Иванов выпустил с тем же названием отдельную пластинку, которую многие сочли едва ли не самым интересным событием года. В композициях Кирилла Иванова пространные и атмосферные электронные шумы и звуки переплетаются с человеческими разговорами, прокрученными задом наперед, с детским лепетом и шумом волн; в какой-то момент вступает голос самого Кирилла, который бесстрастной скороговоркой рассказывает удивительные истории о маленьких человечках, незаметно помогающих людям, о жвачке, вкус которой помнится с детства, о мультяшных героях Снупи и Вудстоке. С Кириллом ИВАНОВЫМ встретилась наш корреспондент Марина ЗЕНКИНА.

-- Когда вы начали заниматься музыкой?

-- Где-то года четыре назад я начал играть со своими товарищами в группе «Акустика детской речи». Группа замечательна тем, что дала два концерта, оба из которых закончились тем, что нас выгнали со сцены. Это был такой балаган: никто из нас толком не умел ни на чем играть, но зато нам было весело.

-- Играли на живых инструментах?

-- Да. Я тогда учился в музыкальной школе для взрослых игре на виолончели. Безуспешно, впрочем. Уже больше трех лет я занимаюсь электронной музыкой: освоил программы, но при этом в каких-то тонкостях программирования -- секвенсоры, синтезаторы -- до сих пор не очень разбираюсь. По большому счету если ты хочешь делать какую-то музыку, то это все довольно просто. Самое сложное -- это придумать. Я очень быстро все записываю. А с музыкой думаешь-думаешь -- и вот ты придумал несколько нот, потом ты понимаешь: здесь такой должен быть шум, здесь такой.

-- В вашей музыке практически не чувствуется ни четких ритмов, ни мелодий.

-- Не скажите. Ритма нет, а мелодия есть, во всяком случае, я ее туда закладываю. Она завуалированная, но очень четкая.

-- А из западных музыкантов кто вам нравится?

-- Есть такой композитор, электронный музыкант Уильям Басинский. У него масса дисков, все они очень похожи друг на друга. Это обычно какая-нибудь вещь минут на пятьдесят с одним простым кольцом, записанным лучше всего лет двадцать назад. И вот это кольцо путем каких-то микроизменений на протяжении пятидесяти минут становится чуть-чуть другим, могут поменяться всего какие-то две ноты. На мой взгляд, у него совершенно гениальная музыка. Вообще я много классики слушаю: Лигети, американского композитора Мортена Фельдмана, ну и всякое, что люди слушают, -- Бах... При этом я большой поклонник музыки вообще. Поп-музыки.

-- А вы ведь сами раньше занимались музыкальной журналистикой?

-- Да, долго, я два года работал в журнале Time Out обозревателем. А до этого занимался какой-то ерундой: писал в половину московского глянца, когда деньги нужны были, работал сторожем в бильярдной, грузчиком на заводе, официантом.

-- А сейчас вы чем занимаетесь?

-- Работаю на канале НТВ в программе «Главный герой» репортером.

-- И кем вы себя в первую очередь ощущаете -- журналистом или музыкантом?

-- Ну музыкантом мне себя трудно назвать (смущенно улыбается). То есть журналистом я еще могу, а музыкантом -- это слишком смело, меня коробит. Это как если бы я сейчас стал говорить: «В моем творчестве в последнее время появились мотивы...»

-- Кстати говоря, вполне возможно, что скоро о вас и будут так говорить. Музыкальные критики вашу пластинку очень хвалят.

-- Но я совершенно не думал, что буду выступать, что моя музыка где-то будет издана. Ведь это как раз тот случай, когда можно с легким сердцем сказать, что все делается не ради денег. Пластинка прибыли не приносит, а за свой последний концерт я получил гонорар в 500 рублей.

-- На пластинке «Дикие Елочные игрушки» с вами среди прочих соседствовали Андрей Родионов и Леха Никонов. Они ведь в первую очередь поэты. А вы видите свои тексты вне музыки?

-- Нет. Я никогда не читаю их как поэтические и принципиально не воспринимаю их как поэзию. Я написал текст песни -- он без этой музыки не существует. И вряд ли я когда-нибудь напишу непосредственно стихи, потому что... ну потому что я не умею. На моем альбоме есть один трек «Икея» -- вот это стихи, их написал мой товарищ Василий Степанов.

-- В ваших текстах мне больше всего нравится способность передавать образы, очень близкие детскому сознанию. А откуда вообще взялась эта детская тема?

-- На самом деле я пишу в основном о недетских вещах, о воспоминаниях взрослого человека о детстве и страхе перед большой, взрослой, серьезной жизнью. В них только образы детские. Взрослый человек, когда переживает какой-то трудный момент, для того, чтобы отвлечься и себя успокоить, начинает вспоминать что-нибудь хорошее. А что у каждого в багаже есть хорошего? Кроме детства. Хотя это я уже скорее как музыкальный критик объясняю. Заранее я не придумывал всего этого.

-- Специфика поэтического языка всех этих авторов-коллабораторов «Елочных игрушек» -- Никонова, Барецкого, Родионова -- отчасти заключается в том, что они используют массу нецензурных выражений, а у вас их совсем нет.

-- У меня есть новый текст, в котором с удивительной частотностью повторяется слово «у...ще».

-- То есть так случайно получилось -- вы не избегали мата?

-- Да ведь мат и не самоцель ни для кого, ни для Никонова, ни для отличной группы «Ленинград», скажем.

-- Но у всех перечисленных мною авторов песни в основном злободневные и яростные.

-- Ну не у всех, у Миши Феничева из 2H Company, например, есть не яростные. А вот Сергей Шнуров, на мой взгляд, -- гений текста, который актуален здесь и сейчас, но при этом его песни и потом не устаревают. На последнем альбоме «Ленинграда» есть песня «Яблочко» про «несогласных», суперпесня: «Будут рыбу кормить, демократики...». У него есть еще один текст, который пока нигде не использован, но записан: «Товарищ Путин, добавьте жути, хватит издеваться, крови хочет наци». Он просто мастер -- выхватывает на раз. А я так не могу.

-- То есть вас злободневность не привлекает в музыке?

-- Ну почему же. Я бы с удовольствием написал какой-нибудь не обязательно смешной, но остроумный текст про «Марш несогласных», например. Но не умею.