Когда фест современного танца, придуманный дирекцией Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, проходил в первый раз, он назывался иначе -- American Dance Festival. Просвещение отечественной публики было решено начинать с родины модерна, с того материка, откуда явилась в Европу Айседора Дункан и где возникали первые школы неклассического танца. Затем пришел черед европейских трупп (что тоже отразилось в названии), засветились и родные экспериментаторы, и вот теперь в имени феста не обозначено никаких географических границ. Привозят все, что интересно или по крайней мере любопытно; и необъявленное соревнование (объявленного нет -- это фестиваль, а не конкурс) раз за разом выигрывает Европа. И в этом году завершающая программу американская труппа Hubbard street dance Chicago оказалась не самым интересным явлением феста.

Усталость. Усталость не людей -- существующая уже тридцать лет труппа, одна из немногих американских компаний, выступающих круглый год, вполне молода, полна сил и работает с праведным азартом. Усталость идей -- бедность идей, и покорное согласие с этой бедностью. Из четырех маленьких одноактовок разных авторов, что привезли из Чикаго, лишь одна, совсем крохотуля, отмечена ярким авторским стилем -- это дуэт «Пассомеццо», сочиненный Охадом Нахарином. Знаменитый израильтянин рассказал историю не то чтобы Любви с большой буквы, но совместного существования мужчины и женщины. Много смеха, много неловкости (и герои не стесняются вставать на четвереньки и барахтаться на полу), но за несколько минут, что идет эта история, вырастает и обозначается в пространстве совершенно молитвенное, благоговейное какое-то отношение героя к героине. Выраженное в осторожности жеста, в элементарном наклоне головы, но несомненное и важное. Минимум пафоса -- и внутреннее твердое знание, что она единственная. И если это знание есть, нестрашно предстать смешными.

Гордостью компании считается одноактовка «Гнава», сочиненная специально для этой труппы Начо Дуато. Модный испанский хореограф (хотя пик его славы был лет десять назад) сотворил повествование о ритуалах старых времен, попытался воспроизвести рисунки каменного века. Мужчина и женщина в трико -- будущее человечество -- появляются и растворяются в древней толпе; много пафоса, много картинных поз, долгое-долгое повторение одной и той же мысли (балет странным образом напомнил сочинение Натальи Касаткиной и Владимира Василева, сделанное в 60-х годах). Другие же постановщики вечера -- Алехандро Черрудо (сочинивший «Безудержно») и худрук труппы Джим Винсент («Палладио») старались публику более развлечь, чем озадачить. У Черрудо это вполне получилось: череда дуэтиков (то ли на танцплощадке, то ли в балетном классе, потому что актеры иногда «выходили из образа» и смотрели в публику, как в зеркало) была довольно забавна, но сочинить подобную штучку способен каждый второй балетный артист. У Винсента не очень: почему судороги танцевальной толпы были названы именем итальянского архитектора (это не совпадение -- именно великому итальянцу посвящен балет), так и осталось загадкой.

Dance Inversion закончился. Но московским любителям танца не стоит расслабляться -- уже на следующей неделе пойдут танцевальные спектакли в программе фестиваля NET, а «Балтийский дом» привозит Датский театр танца. Среди гастролеров этой осени--зимы более ни одного американца; ну что ж, это всего лишь знак того, что родина модерна в современном танце окончательно уступила первенство европейцам.