Шестой фестиваль архивного кино в Белых Столбах начался нестандартно -- с премьер картин самых свежих. «Сказ про Федота-стрельца», снятый Сергеем Овчаровым, открыл фестиваль, а в первый день был показ только что смонтированных фрагментов несостоявшейся картины Алексея Балабанова «Река», съемки которой навсегда прервались год назад из-за гибели актрисы, исполнявшей главную роль.

Пока еще не все, к чему прикасается самый знаменитый продюсер страны Сергей Сельянов, немедленно превращается в золото, но интерес к любым фильмам, созданным компанией СТВ, очевиден. Представьте, весь день фестивальную публику занимает вопрос, приедет ли Балабанов, успеет ли наладить демонстрацию в зале на строго охраняемой территории фильмохранилища, где есть возможность показывать фильм с двух аппаратов, поскольку звук пока записан отдельно. Затем полный автобус наиболее рьяных любителей кино едет в маленький и душный зал, в котором едва помешается тридцать человек, но рассаживается пятьдесят, а остальным объявляют, что на следующий день запланировано еще три показа. А после просмотра критики, которых за злобность и высокомерие так не любят наши режиссеры, толпятся вокруг смущенного Балабанова и по очереди ему про его кино толкуют что-то чрезвычайно лестное, не торопясь расходиться.

Конечно, два обстоятельства создают вокруг фильма «Река» особую ауру. Смерть якутской актрисы Туйары Свинобоевой в автокатастрофе, в которой пострадало еще несколько человек из группы (после чего и было принято решение не продолжать съемки), вызывает почтительное и серьезное отношение к акции, предпринятой и в ее память. К тому же незаконченное произведение завораживает неограниченными возможностями интерпретации, оно открыто для соучастия, в нем угадывается несколько вариантов развития вместо того единственного, что было бы закреплено в результате.

Но этот фильм стоит посмотреть безотносительно к вышесказанному. Сценарий фильма написан самим Балабановым, хотя его внимание к роману польского писателя Вацлава Серашевского привлек другой сочинитель -- отсюда и две фамилии в титрах. В романе действие происходит в середине XIX века, в маленькой колонии прокаженных, куда случайно попадает здоровая девушка -- охотница и воровка. Она влюбляется в одного из больных, ждет от него ребенка, но к нему с «большой земли» приезжает жена. В странном любовном треугольнике назревает трагедия.

Балабанова, небрезгливое любопытство которого к экзотике и экстремальной телесной выразительности очевидно, не мог не увлечь материал, дающий возможность воссоздать аутентичный этнический уклад, столь своеобразно выразительный и столь эмоционально насыщенный. Страсть бурлит глубоко внутри, а на поверхности -- размеренный бытовой уклад почти первобытной хижины: в отблесках огня мерцают голые тела, рубцы, раны, язвы, шкуры. Усталая путница присасывается ртом к сосцам коровы, в садке, сплетенном из прутьев, бьется пойманная рыба, лед плавится в котле. Каждое время года приносит с собой смену образа жизни. Летом можно жить свободно, охотиться и рыбачить, зимой же все втиснуты в узкое пространство, мир сворачивается до размеров юрты, а человечество состоит из двух больных стариков, мужичка-балагура с гниющими ногами, девчонки и двух сильных женщин, влюбленных в одного молодого прокаженного.

Фильм длится сорок минут, а кажется -- не больше двадцати. Многие важные для сюжета картины так и не сняты, Балабанов рассказывает о них за кадром. Но зато есть финал, как ни странно, менее жесткий и безнадежный, чем в романе. В романе польского ссыльного и живых, и мертвых в конце концов задирал медведь. В фильме же оставшаяся в живых девочка приносит в хижину орущего младенца, найденного ею на пожарище, поливает его водой изо рта, тщетно пытается кормить несозревшей грудью, наконец прилаживает ему бутылку с последним молоком сгоревшей ночью коровы... Этот младенец окажется единственным покинувшим скит прокаженных -- в челноке, мирно покачиваясь на волнах реки, он плывет в больший мир, одинокое существо с соской, судьба которого никому не известна.

Ужасно жаль, что теперь никто никогда не увидит, как эта маленькая колония жила в те дни, о которых мы только догадываемся. Как будто смерть неизвестной нам актрисы унесла с собой историю отдельного мира, на удивление реального, хотя и сочиненного режиссером Балабановым и оператором Астаховым в тайге под Мурманском, где никакие якуты никогда не жили.

Владимир Дмитриев, художественный директор Госфильмофонда, считает, что сохраниться должно все, что снято на пленку. Поэтому он так убеждал Сельянова с Балабановым отдать ему в архив снятые фрагменты. Но он и не думал, что полуготовая картина сможет обладать таким сильным эмоциональным воздействием. «Реке» не удержаться в архивной тиши -- для этого фильма фестивали обязательно изобретут способ показа. Он будет жить гораздо полноценней и активнее, чем многие вполне завершенные современные картины, чьи премьеры проходили в условиях, куда более торжественных и парадных, чем просмотровый рабочий зал Госфильмофонда.