Всю нынешнюю неделю российские и американские военные посвятят борьбе с ракетной угрозой. На проходящих в США с 28 января по 2 февраля командно-штабных учениях отрабатываются «действия по совместному отражению атаки с использованием нестратегического ракетного оружия». Как принято у военных, маневры «проходят в обстановке, максимально приближенной к боевой»: даже местом их проведения выбрана база ВВС Шрайвер в Колорадо-Спрингс, где расположен один из командных пунктов НОРАД -- Объединенного командования аэрокосмической обороны Северной Америки. Правда, реальных ракетных пусков в ходе учений не запланировано: около сорока российских офицеров вместе со своими американскими коллегами будут отрабатывать учебные вводные на картах и на экранах компьютеров. В ходе виртуальных противоракетных сражений им предстоит обнаруживать старты «вражеских» ракет, вычислять их траектории и, в конечном счете, уничтожать. При подготовке к учениям стороны постарались проявить максимальную политкорректность: решено было даже отказаться от обычного деления на «красных» и «синих», «северных» и «южных» или «восточных» и «западных» -- условный противник вообще никак не поименован. Враг -- и все тут. Столь же абстрактный, как и сама угроза ракетного нападения, которую Вашингтон выдвигает в качестве оправдания своего выхода из договора по ПРО.

Еще совсем недавно высокопоставленные военные источники газеты «Время новостей» категорически утверждали, что «инициированные Россией переговоры по нестратегической ПРО так ни к чему и не привели и их надо прекращать». Соответственно, «Россия будет вынуждена воздержаться и от предстоящих учений с американцами». Правда, прежде -- в 1998 году в России и в 2001 году в США -- подобные совместные «противоракетные маневры» проходили что называется «на ура» (перерыв был сделан только на время натовских бомбежек Югославии). Однако после того как Вашингтон официально объявил о предстоящем нынешним летом выходе из договора по ПРО, ситуация стала выглядеть весьма двусмысленно. Несмотря на то что формально речь идет лишь о контактах в сфере «нестратегической ПРО», отделить ее от глобальных планов американских «звездных войн» весьма проблематично. Ведь именно НОРАД, на компьютерах которого сейчас так увлеченно «играют» военные двух стран, должен стать основным компонентом управления глобального противоракетного щита США. Таким образом, российские военные вольно или невольно оказались вовлечены в реализацию проекта, ожесточенной борьбе с которым они посвятили столько сил и времени. Впрочем, похоже, что и сама эта борьба -- дело прошлое. Как заявил вчера замминистра обороны России Алексей Московский, российское военное руководство не планирует в ближайшее время каких-либо «симметричных или асимметричных мер» в ответ на выход США из договора по ПРО. Хотя еще совсем недавно тональность генеральских высказываний была абсолютно иной. Чем только не грозили американцам: установкой дополнительных боеголовок на наши новые «Тополя», возвратом на маршруты боевого патрулирования ракетных поездов и стратегических бомбардировщиков, выходом России из всей системы международных договоров по стратегическим вооружениям...

Любопытно, что Москва сменила не только свой тон на переговорах: кардинальные коррективы, похоже, внесены и в саму стратегию обеспечения безопасности страны. По признанию того же генерал-полковника Московского, в минувшем году в российских ракетных войсках стратегического назначения (РВСН) «на боевое дежурство было поставлено шесть новых ракет «Тополь-М». Генеральские слова о том, что таким образом идет «плановое перевооружение» российской армии, не должны вводить в заблуждение. Напротив, шесть полученных войсками «Тополей» свидетельствуют о том, что программа перевооружения полностью заморожена. Промышленность просто передала в РВСН то, что задолжала им по итогам 2000 года, когда вместо запланированных десяти ракет Татищевская дивизия получила только четыре. Правда, генерал Московский утверждает, что и в гособоронзаказе-2002 фигурирует закупка еще шести «Тополей-М». Однако это кажется маловероятным по двум причинам. Во-первых, цикл перевооружения рассчитан на единовременную замену ракетных комплексов в масштабах полка. А вооруженный «Тополями-М» полк РВСН насчитывает десять пусковых установок. А во-вторых, работавшие над программой перевооружения специалисты еще недавно категорически утверждали, что сохранить промышленную кооперацию можно только при условии серийного выпуска «изделий». Причем «прожиточный минимум» и тут был определен в десять ракет в год. Создававшийся именно для парирования американской «угрозы ПРО» ракетный комплекс «Тополь-М» был до последнего времени основной козырной картой нашей армии. Да и Кремль отводил этому оружию особую роль, зафиксировав планы ежегодного выпуска 30--40 «Тополей» в принятом в 1999 году федеральном законе «О финансировании государственного оборонного заказа для стратегических ядерных сил РФ».