Число «десять» по отношению к фестивалю EARLYMUSIC означает не только маленький юбилей, но и мировоззренческую победу национального масштаба. Десять лет назад в российской концертной практике отсек старинной музыки, можно сказать, не присутствовал даже в виде силуэта, а непонятное слово «аутентизм» символизировало что-то загадочное и совсем не совпадающее по духу с национальным культурным менталитетом.

И вот за десять лет, в течение которых питерский фестиваль кропотливо, основательно и без всякой внешней суеты реконструировал старые миры, мы, оказывается, проделали серьезный путь, придя к важным открытиям. Чтобы их выразить концентрированно, лучше всего процитировать знаменитого обожателя прошлого, истинного петербуржца, «мирискусника» и основателя российского пассеизма Александра Бенуа: «Прошлое не окончательно и навсегда исчезло, а продолжает как-то жить, сплетаясь с текущей действительностью». Фестиваль EARLYMUSIC как раз и занимается развитием этой иллюзии, которая, как ни странно, оказывается гораздо весомее реальности. Суть не в программах, где отсчет начитается не снизу вверх -- от XIX века и далее, а сверху вниз: от века XVIII и ниже -- туда, к корням, к истокам, в то заветное пространство, где картина мира была не конфликтной и мрачной, а устойчивой и радостной. Суть даже не в тех прекрасных исполнителях, солистах и ансамблях, которых самоотверженные организаторы фестиваля -- Марк де Мони и Андрей Решетин -- добывают, словно из-под земли. Всякий раз, когда на питерских -- а в этом году и московских -- просторах появляются герои с нездешними голосами, как то английский контртенор Майкл Чанс или испанский гамбист Жорди Саваль, они видятся посланцами небес: их музыка не только легка, чиста и прозрачна, она несет гармонию и благодать, благодаря которым вся важная современная действительность превращается в мимолетную чепуху. Но программы и музыканты -- это набор символов, язык, который, и это главное, открывает другой мир. Если вам кажется, что кроме так называемой реальности, которую вы ощущаете через прикосновение, зрение и слух, больше ничего нет, а мир старинной музыки представляется вам скромным и не очень значимым пространством где-то на обочине главной магистрали, то фестиваль EARLYMUSIC позволит сменить масштаб. Вы испытаете ощущение, подобное тому, которое пережила в стране чудес Алиса, открывшая, наконец, маленькую заветную дверцу (для чего девочке пришлось значительно уменьшиться в объеме) и попавшая в огромный прекрасный сад.

Такое волшебство случается всякий раз на фестивале EARLYMUSIC. Вот пришли вы на концерт, где ансамбль «Солисты Екатерины Великой» играют квартеты Антона Фердинанда Тица -- выдающегося музыканта родом из Вены, трудившегося при русском дворе тридцать лет. И вдруг выясняется, что автор, чье имя вам до этого вечера ничего не сообщало, писал не только прекрасную, но и очень разную музыку: один квартет подобен простому, строгому, полному негромкого достоинства особняку эпохи классицизма, другой, посвященный князю Голицыну, -- словно взволнованный монолог человека из эпохи романтизма, явно лишенного покоя.

При близком знакомстве мир старой музыки видится далеко не таким однообразным, как это может казаться с дальнего расстояния. Кроме того, там моментально случается смена координат -- восприятия времени и пространства. Когда Монсеррат Фигейрас, солистка знаменитого ансамбля Hesperion XXI, только начинает -- как бы на выдохе -- петь в сопровождении музыкантов, составляющих ее семью, старинную каталонскую музыку, возникает ощущение, что пространство Римско-католического кафедрального собора раздвигается, и время, до этого часа неумолимо шедшее вперед, останавливается. Либо начинает существовать по каким-то другим, неподвластным нашему обычному воображению, законам. Открывается новый энергетический источник -- свет, всегда живущий внутри нас. Теперь появился способ его освобождения и концентрации в нечто соборное. Поэтому на лицах фестивальной публики -- особой, чувствительной и прекрасной -- этот свет запечатлен как образ. Просто благодаря взгляду в прошлое появился другой способ существования в современности: между землей и небом.