Село Медное Тверской области -- место уникальное для новейшей истории нашей страны: здесь в буквальном смысле соприкасаются внутренняя и внешняя политика сталинской эпохи. Соприкасаются в заросших лесных рвах. В них останки более двенадцати тысяч наших соотечественников и шести с лишним тысяч граждан Польши, расстрелянных НКВД. С 1996 года эти братские могилы площадью 17 гектаров являются мемориальным комплексом федерального значения -- филиалом Музея политической истории России. В нынешнем сентябре дирекцию музея известили, что «данный объект является списанным», то есть лишенным финансирования.

Особая папка

Местечко Катынь под Смоленском известно всему миру с 90-х годов. Здесь НКВД в 1940-м году расстрелял военнопленных, захваченных на территории Польши, частично отошедшей к СССР по пакту Молотова -- Риббентропа в 1939 году. Катынь стала символом, собирательным понятием. И эта «собирательность» как бы заслонила еще одну масштабную трагедию, детали которой практически неизвестны до сих пор. Даже само место, где она разворачивалась, имеет тяжелый металлический «привкус» -- Медное.

Из письма председателя КГБ Шелепина первому секретарю ЦК КПСС Хрущеву от 3 марта 1959 года:

«Особая папка. Совершенно секретно.

Товарищу Н. С. Хрущеву.

В Комитете государственной безопасности при Совете Министров СССР с 1940 года хранятся учетные дела и другие материалы на расстрелянных в том же году пленных и интернированных офицеров, жандармов, полицейских, осадников, помещиков и т.п. лиц бывшей буржуазной Польши.

Всего по решениям специальной «тройки» НКВД СССР было расстреляно 21 857 человек, из них: в Катынском лесу (Смоленская область) 4421 человек, в Старобельском лагере близ Харькова 3820 человек, в Осташковском лагере (Калининская область) 6311 человек и 7305 человек были расстреляны в других лагерях и тюрьмах Западной Украины и Западной Белоруссии... Все они были осуждены к высшей мере наказания по учетным делам, заведенным на них, как на военнопленных и интернированных в 1939 году...

Для советских органов все эти дела не представляют ни оперативного интереса, ни исторической ценности. Непредвиденная случайность может привести к расконспирации проведенной операции, со всеми нежелательными для нашего государства последствиями. Тем более что в отношении расстрелянных в Катынском лесу существует официальная версия, подтвержденная произведенными по инициативе советских органов власти в 1944 году расследованиями комиссии. Согласно выводам этой комиссии все ликвидированные там поляки считаются уничтоженными немецкими оккупантами. Материалы расследования в тот период широко освещались в советской и зарубежной печати.

Выводы комиссии прочно укрепились в международном и общественном мнении.

Исходя из изложенного, представляется целесообразным уничтожить все учетные дела на лиц, расстрелянных в 1940 году по названной выше операции. Можно оставить протоколы заседаний «тройки» НКВД, которая осудила указанных лиц к расстрелу, и акты о приведении в исполнение решений «троек». По объему эти документы незначительны и хранить их можно в особой папке».

Эта папка была вскрыта только в 90-е годы, при Ельцине. Россия передала польской стороне значительную часть документов, раскрывающих подробности происшедшего. В процитированном письме Шелепина «через запятую» упомянуты 6311 расстрелянных поляков из Осташковского лагеря в Калининской области. Этот лагерь размещался на территории одного из богатейших монастырей на озере Селигер под Осташковом -- Нилова пустынь. Расположенный на огромном острове монастырь с каменными постройками XVIII--XIX веков к концу 20-х годов был окончательно разграблен большевиками и прекратил свое существование. Здесь за полгода -- с октября 1939-го по апрель 1940-го -- содержалось более 15 тыс. польских граждан. Сегодня обитель вновь действует и интенсивно реставрируется. О лагерном прошлом здесь не напоминает ничто, кроме небольшой мемориальной доски с надписью на русском и польском языках у главного входа на территорию. Отсюда тысячи обреченных отправлялись к расстрельным рвам Медного.

Разместить доску на стене братского корпуса, где находились узники, нынешние хозяева монастыря не разрешили. В новых красочных брошюрах о Ниловой пустыни об этом периоде ее бытования нет ни слова. Как и в большинстве тверских краеведческих книжек.

Расстрельная норма

В Катынских захоронениях были найдены гильзы от пистолетов «Вальтер», что стало главной уликой, «доказывавшей» верность официальной советской точки зрения: расстрелянные поляки-де жертвы фашистов. Точно такие же гильзы обнаружены и при эксгумации массовых захоронений в лесу близ села Медное. Может возникнуть предположение, что фашисты, зверствовавшие в Твери (тогда Калинине) во время войны, расправлялись с мирным населением, расстреливая его тысячами. Если бы не одно «но»: этот район Калининской области никогда не был «под немцами».

Откуда же в калининских лесах тысячи пленных поляков? Советские войска по согласованному с фашистской Германией плану вошли на территорию Польши 17 сентября 1939 года (гитлеровские -- 1 сентября).

Из директивы наркома обороны Ворошилова и начальника Генштаба Шапошникова «О начале наступления против Польши» от 14 сентября 1939 года:

«Приказываю к исходу 16 сентября скрытно сосредоточить и быть готовым к решительному наступлению с целью молниеносным ударом разгромить противостоящие войска противника...Войскам...решительное наступление с переходом государственной границы начать на рассвете 17 сентября... наступление вести под прикрытием истребителей во взаимодействии с бомбардировочной, штурмовой авиацией».

Комментирует профессор кафедры истории права и государства Петербургского университета МВД Владислав Фролов: «Де-факто СССР находился в состоянии войны с Польшей, и об этом свидетельствуют документы -- речь идет о развязывании агрессивной войны. Необъявление войны еще не значит ее отсутствие, в юридической практике нередки случаи, когда содержательная и формальная стороны дела частично противоречат друг другу». Симптоматичная лингвистическая деталь: в партийно-чекистской переписке сентября 1939 года занятая РККА территория Польши именуется освобожденной, а занятая немцами -- оккупированной.

Уже 20 сентября 1939 года при НКВД было сформировано управление по делам военнопленных и созданы соответствующие лагеря.

Из докладной записки главы НКВД Берии в ЦК ВКП (б), написанной в первых числах марта 1940 года:

«Дела о находящихся в лагерях для военнопленных 14 700 человек, бывших польских офицеров, чиновников, помещиков, полицейских, жандармов, осадников и тюремщиков

-- рассмотреть в особом порядке, с применением к ним высшей меры наказания -- расстрела.

Рассмотрение дел провести без вызова арестованных и без предъявления обвинения, постановления об окончании следствия и обвинительного заключения».

5 марта политбюро ЦК ВКП (б) приняло соответствующее постановление. (По приказу НКВД члены семей военнопленных подлежали высылке в Казахстан.)

Для расстрела польских военнопленных и руководства операцией были специально командированы специалисты с Лубянки -- калининским чекистам столь ответственное поручение не доверили. Расстреливали из немецких пистолетов «Вальтер» -- советские табельные пистолеты ТТ быстро выходили из строя: норма расстрела была установлена от 200 до 300 человек в ночь. Экскаваторщики для заравнивания рвов тоже прибыли из Москвы. По окончании работы устраивали банкеты. Пили вусмерть. Характерная деталь: практически все участники «операции» вскоре были ликвидированы.

Профессор кафедры истории права и государства Университета МВД Владислав Фролов:

«Создавая управление по делам военнопленных, советское государство, подписавшее Женевскую конвенцию, обязано было ее придерживаться, чего не произошло. Нельзя даже назвать судопроизводством систему, по которой были приговорены к смертной казни тысячи польских граждан -- я имею в виду цитированную докладную записку Берии, санкционировавшую внесудебную расправу. Грубейшее нарушение международных конвенций, признанных СССР, -- расстрел пленных».

Почему вообще государственные служащие самых разных категорий -- военные, полицейские, сотрудники прокуратуры и др. -- считаются военнопленными? Многие из них задержаны и арестованы не на поле боя, а на рабочем месте или даже дома. НКВД квалифицировал как военнопленных людей, находившихся на государственной службе в Польше, -- далеко не все они могли считаться таковыми по международным нормам. Эти категории граждан относятся к мирному населению, расправа над которым также незаконна. Советское государство приговорило их к смертной казни за преступления против существующего строя, а преступлений просто не было -- они жили в другой стране.

Приступить к ликвидации

Расстреливая поляков в Медном, НКВД действовал по уже отработанному сценарию. В 1937--1938 годах эти леса стали братской могилой для тысяч наших соотечественников -- крестьян, учителей, священников. В Калининской области были такие районы, где мужское население было арестовано поголовно. Регион стал рекордсменом по репрессиям. Только за период с октября 1936 года по июль 1938 года было арестовано 16 722 человека. В 1937 -- первой половине 1938 года приговорены к смертной казни 4466 человек.

30 июля 1937 года руководитель НКВД СССР Ежов издал приказ-разнарядку на репрессии в разных регионах СССР. Для выполнения приказа из резервного фонда СНК было выделено 75 млн рублей.

Операцию «по репрессированию бывших кулаков, уголовников и др. антисоветских элементов» надлежало начать 5 августа 1937 года и закончить в четырехмесячный срок.

С августа 1937 года по март 1938 года «тройкой» УНКВД по Калининской области осуждено 10 200 человек, из них расстреляно 4587 человек.

После утверждения политбюро ЦК ВКП (б) приказа Ежова о репрессиях начиная с 5 августа 1937 года расстрелы в Калининской области приобрели массовый характер. Если до 13 августа 1937 года за ночь в здании НКВД расстреливали 1--3 человек, то 14 августа расстреляли 92 человека, 17 августа -- 48 человек, и так практически каждую ночь.

Даже накануне Нового года, 31 декабря 1937 года, палачи не отдыхали, расстреляв в ту ночь 76 человек. 5 января 1938 года расстреляли 206 советских граждан, а в Международный женский день 8 Марта 1938 года -- 222 человека.

Но и этого оказалось мало. 20 марта 1938 года политбюро ЦК ВКП (б) рассмотрело вопрос «Об ошибках Калининского обкома ВКП (б) и облисполкома».

Из протокола заседания:

«Несмотря на совершенно очевидные факты вредительской работы, проводившейся врагами народа по подрыву пограничных районов путем развала в них колхозов, поддержания хуторской системы, сохранения элементов, враждебных Советской власти, в составе пограничного населения (бывшие кулаки, перебежчики, контрабандисты, поляки, латыши, эстонцы, связанные с заграницей), обком партии и облисполком ничего не сделали по ликвидации последствий этой вражеской работы и тем самым объективно способствовали продолжению подрывной работы в пограничных районах».

Разумеется, областное начальство было репрессировано «как не обеспечившее руководства в обкоме партии и большевистской работы по ликвидации последствий вредительства и разоблачению до конца врагов народа», и на ответственные посты пришли новые люди.

Уже 20 марта 1938 года начальник УНКВД по Калининской области Гуминский доложил Ежову, что по всей области за один этот день арестовано 1918 человек. По «операциям»: латвийской -- 1115 человек, польской -- 334 человека, немецкой -- 142 и эстонской -- 107 человек. Национальность стала «составом преступления», и это отнюдь не было местным творчеством чекистов: они действовали с соответствии так называемыми «национальными приказами» Лубянки. По решению Политбюро ЦК ВКП (б) от 31 января 1938 года НКВД получил возможность «продолжить операцию по разгрому шпионско-диверсионных контингентов» из представителей различных национальных меньшинств СССР.

Гуминский просил Ежова «продлить срок операции по разгрому шпионско-диверсионных повстанческих кадров иноразведок в пограничных районах Калининской области на один месяц, чтобы арестовать за это время еще около двух тысяч бывших конрабандистов и бывших участников белолатышских банд, связанных с иноразведками». Добро было получено, и уже через неделю Калининское УНКВД рапортовало: «С августа 1937 года по 26 марта 1938 года «тройкой» было осуждено 10 200 человек, из них по первой категории, «расстрел», - 4 587 человек». Представители титульной национальности - русские - в тот же период были осуждены «тройками» как «кулацкие элементы» в количестве 2550 человек.

С конца 80-х годов Тверская прокуратура реабилитировала более 43 000 невинно репрессированных в этом регионе.

Яблони в цвету

На территории Медновского мемориала на лесных полянках растут пышные, фантастически урожайные яблони. Оказывается, еще в первой половине 30-х годов живописный смешанный лес и милая извилистая речка вызвали симпатии областного руководства НКВД, возжелавшего обзавестись там дачами. Было даже издано распоряжение, предписывающее начать строительство чекистского поселка. Мечтам о тихом досуге тогда не суждено было осуществиться -- на строительство не было времени и средств: наступило время круглосуточной борьбы с врагами народа, тела которых и свозили как раз на избранное для отдыха место. Потом началась война. А уже в конце 40-х годов местная госбезопасность столкнулась с проблемой: игравшие в войну мальчишки рыли в медновских лесах окопы и натыкались на кости, черепа, фрагменты форменной одежды, погоны, которые на советские или гитлеровские никак не походили. Активизировались пионеры-следопыты и комсомольцы, искавшие пропавших без вести солдат: «Никто не забыт, ничто не забыто». Вот об этом госбезопасность знала как никто, и идея о строительстве поселка приобрела стратегическое значение: было принято решение об обустройстве в лесу на земельном участке площадью 11,9 гектара (общая площадь захоронений 17 гектаров) ведомственных дач. Построили 12 домиков, семь из них принадлежали органам госбезопасности, а пять -- УВД. Как рассказывают пожилые жители Медного, под тремя дачами УКГБ и двумя дачами УВД находились могилы жертв политических репрессий. Самое большое захоронение располагалось в северо-восточной части дачного поселка, где была гостиница УКГБ. Таким образом, огородив свое поселение непроходимым ведомственным забором, чекисты и милиционеры охраняли гостайну, разместившись непосредственно на костях. Утопающий в яблонях поселок с жилыми домиками, спортзалом и гостиницей просуществовал до 80-х годов, до горбачевской перестройки. Покинутые дома пребывали в запустении еще лет пятнадцать и были снесены, когда территория стала мемориальной.

Игры в кости

11 лет назад Медное стало мемориалом. В 2000 году открыт памятник польским военнопленным. (Эксгумация и идентификация останков и строительство мемориала проводились под патронатом правительства Польши, было затрачено более миллиона евро). К строгому памятнику ведет вдоль рва лента керамических плиток с именами расстрелянных. На каждую именную табличку приезжающие сюда раз в год, 2 сентября, в день открытия мемориала, дети и внуки погребенных ставят свечи. В российской части мемориала, над расстрельным рвом, с того же 2000 года и поныне -- только серый закладной камень. Родственники репрессированных из Тверской, Ленинградской, Московской, Псковской и Новгородской областей ставят свечи на землю.

Директор Музея политической истории Евгений Артемов:

«Проектом российской части мемориала было предусмотрено строительство сервисного блока, где бы разместились помещения для исследователей и музейных сотрудников, музейный архив, ритуальный и выставочные залы, котельная, без которой невозможно содержание комплекса. Только после ввода в строй сервисного блока в соответствии с утвержденным Министерством культуры планом финансирования наступала очередь создания памятника и установления имен похороненных здесь советских граждан. С 2003 года, когда Медное, как и Катынь, стало филиалом петербургского Музея политической истории, имеющего федеральный статус, денег не было выделено ни копейки».

Построенный к этому времени на 80% сервисный блок уже стал разрушаться. Трехлетняя переписка дирекции музея с Федеральным агентством по культуре и кинематографии приводила исключительно к накоплению многообещающих бумаг. «В строительство вложено 24,6 млн руб., и постоянно растет объем вложений, чтобы удерживать его от разрушения. Теперь для консервации нужно 12 млн руб., этих денег у нас тоже нет». Дирекция филиала сидит до сих пор в крохотном железном вагончике, который оставили польские рабочие, строившие мемориал. Тем не менее своими силами музейщики издали два тома тверской «Книги памяти», открыли экспозицию, рассказывающую о «топографии террора». И в равной мере тщательно ухаживают и за российской, и за польской частями Медного.

Ежегодно мемориал посещает более 30 тыс. человек.

Из книги отзывов «Медного».

- Считаю, что нужное дело, мы, потомки должны знать, что происходило в нашей стране.

- Спасибо за мемориал. Нужно назвать поименно.

- Посетили мемориал жертв репрессий. Похоронен отец.

- Это страшно. Спасибо тем, кто создал этот мемориал. Внучка репрессированного.

Надгробного памятника российским жертвам сталинизма до сих пор нет. И, видимо, уже не будет. 2 сентября на торжественно-траурную церемонию в Медное Евгений Артемов приехал с приговором, вынесенным Минкультом: из бюджета исключили даже саму строчку о финансировании объекта, списав его как долгострой. Бродя со мной вдоль рва, Артемов оставляет «политкорректный» тон: «Это не просто профессиональная безответственность, но и свидетельство полного безразличия к судьбам своих сограждан. Безразличия вызывающего -- бюджетная строка исчезла в год 70-летия Большого террора. О памятнике жертвам политических репрессий, который давно уже должен был стоять здесь -- уже существует утвержденный проект, -- теперь никто и не вспоминает. Надо же совесть иметь».

Из акта проверки имущественного комплекса ФГУК «Музей политической истории России», проведенного Федеральным агентством по культуре и кинематографии: «Представляется необходимым поручить ФГУ «Дирекция по строительству, реконструкции и реставрации» (подразделение агентства. - Ю.К.) проработать вопрос хозяйственной необходимости и целесообразности продолжения строительства мемориального комплекса «Медное». Документ подписали заместитель руководителя агентства Феликс Киселев, заведующая Отделом музеев Анна Колупаева и другие ответственные товарищи. Это было летом. К осени, надо полагать, «вопрос целесообразности» проработали - строка из бюджета исчезла.

О камень над тысячами погребенных соотечественников спотыкаются высочайшие реляции об уважении к собственному прошлому. Памятник в Медном мог бы поставить точку в истории 70-летней давности. Теперь точка превращается в многоточие. Многоточие для истории -- плохой знак.