В экономической теории под человеческим капиталом принято понимать запас знаний, навыков и способностей, которые есть у каждого человека и которые могут использоваться им либо в производственных, либо в потребительских целях. Он человеческий, потому что воплощен в личности человека, он -- капитал, потому что является источником или будущих доходов, или будущих удовлетворений, или того и другого вместе. Инвестиции в человеческий капитал подобно любым другим инвестициям предполагают, что человек жертвует чем-то сегодня ради получения чего-то большего завтра. Но поступать так он станет только в том случае, если рассчитывает, что его затраты окупятся и вернутся с отдачей.

Сопоставление российского человеческого капитала с состоянием его в других странах позволяет сделать вывод о существовании огромного разрыва между потенциальной и наблюдаемой эффективностью использования людских ресурсов. С одной стороны, фактическая производительность труда в России остается весьма и весьма низкой по международным меркам. С другой стороны, накопленный Россией человеческий капитал с количественной точки зрения является одним из самых значительных в мире. Хотя его качественные характеристики не слишком высоки, даже они оказываются, как правило, намного лучше, чем в странах с сопоставимыми показателями душевого ВВП. Казалось бы, это свидетельствует о существовании благоприятных возможностей для инвестиций, которые были бы ориентированы на более эффективное использование имеющегося в России человеческого капитала и которые могли бы сократить имеющийся разрыв между потенциальной и фактической производительностью труда.

Однако шансы на реализацию этого оптимистического сценария не слишком велики. Российская система образования находится в своеобразной «ловушке», из которой ей будет нелегко выбраться. Наш анализ подводит к выводу, что необходимым элементом рационализации ситуации является повышение стоимости образования -- не за счет увеличения оплаты, а за счет резкого сокращения возможностей совмещения учебы с работой, т.е. превращения потерянных заработков в реальные издержки. Это могло бы, с одной стороны, сбить искусственный спрос, когда молодые люди поступают в вузы исключительно ради получения диплома, а с другой, предотвратить дальнейшую эрозию академических стандартов обучения. Очевидно, что добиться этого будет невозможно без ужесточения критериев приема, а также активного отсева плохо успевающих студентов. Однако такие шаги вступают в противоречие с интересами большинства вузов, поскольку от числа студентов зависит их финансовое положение. Более того, поскольку уже в ближайшее время начнется сокращение численности молодежи студенческого возраста, следует ожидать неизбежного обострения конкуренции между вузами за привлечение и удержание потенциальных студентов, а значит, дальнейшего смягчения критериев отбора и еще большей эрозии стандартов обучения. Вместе с тем поведение студентов, относящихся к учебе как к чистой формальности, также вполне объяснимо: зачем тратить время на приобретение знаний, малопригодных в реальной жизни? Как следствие -- выход на рынок труда, не дожидаясь окончания учебы, оказывается осмысленной и весьма эффективной стратегией.

Поддается ли эта система искаженных стимулов перенастройке, не совсем ясно. Нельзя поэтому исключить, что разрыв между потенциальной и фактической производительностью, между ускоренным накоплением человеческого капитала и его неэффективным использованием, между количественными и качественными характеристиками получаемого образования будет не сокращаться, а увеличиваться. Российская система образования вплотную приблизилась к черте, за которой может начаться непрерывная «погоня» за дипломами все более и более высокого уровня. Подобная ситуация чревата возникновением глубоких структурных дисбалансов. Из-за постепенной девальвации вузовских дипломов работникам с высшим образованием придется во все больших масштабах перемещаться на рабочие места, которые не требуют высокой квалификации или даже не требуют никакой квалификации вообще. Те, кто не захочет мириться с такой перспективой, станут пытаться получать второе высшее образование. Из-за обесценения образовательного сигнала работодатели вынуждены будут прибегать к более дорогостоящим и менее действенным методам отбора персонала. Еще опаснее, если значительная часть дипломированной рабочей силы окажется вообще вытесненной с рынка труда. В результате вместо высокопродуктивной экономики знаний в России может сформироваться нечто противоположное -- не имеющая аналогов и прецедентов экономика невостребованных знаний (или даже псевдознаний), контуры которой сегодня мы можем только угадывать.