Певучее название «Флаэртиана» фестиваль получил по имени отца методологии съемок, нацеленных на длительное наблюдение за жизнью людей, -- американца Роберта Флаэрти.

В мире еженедельно проходят два-три фестиваля кинодокументалистики. На Россию приходится весьма малая их часть. Тем ценнее «Флаэртиана», в чьей конкурсной программе представлены «сливки» новейшего документального кино. Для нас это самая репрезентативная панорама документалистики «романного» толка. «Герои проживают на экране часть своей жизни; режиссеры формулируют ее по законам драматургии» -- такова концепция фильмов-участников.

На фестиваль приезжают признанные, восходящие и потенциальные звезды. Большинство -- из Европы. Любопытно узнать, чем они занимались до того, как обрели камеры и профессиональные бюджеты. Мы выявили уборщика сцены, сантехника, преподавателя немецкой литературы, врача, понятное дело, журналистов; лишь немногие сразу вышли на тропу документалистики. Из своих благоустроенных городков они теперь рвутся на «загадочный Урал», на границу Европы и Азии. Таинственная русская душа продолжает быть неиссякаемым источником магнетизма. На фестиваль авторы привозят не только фильмы, но и свои европейские мысли о сущем, во многом отличные от наших. Здесь рационализм сталкивается с романтизмом. Возникают разные трактовки ответственности. Православие и католицизм как культурные традиции, как выясняется, по-разному сказываются в деле эксплуатации реальных людей в документальных фильмах. И фильмы, и их трактовки более чем просто познавательны.

В этом году фестиваль сильно расширил площадку и аудиторию. Вечерние сеансы стали местом паломничества людей, очарованных движущимся изображением. Зрители тащат откуда могут стулья, устраиваясь в проходах между рядами, стремятся разместиться и на полу, после показов по часу не отпускают режиссеров, ввергая их в дискуссии на экзистенциальные и бытовые (бюджет фильмов, нюансы производства) темы. Пока -- будем реалистами -- это касается небольших кинозалов «музейного» формата, но чувствуется, что фестивалю грозит статус культового проекта общероссийского масштаба.

Программа потворствовала вкусам и гурманов, и неофитов, явив публике ярких героев и неожиданные сюжетные перипетии. Террористка-смертница из Шри-Ланки борется за свободу («Моя дочь -- террористка», режиссер Беате Арнестад). Парижанка увлечена функционированием городского бюро находок и решает провести эксперимент со своей сумкой: украдет ли ее кто-то под взглядом скрытой камеры? удастся ли потом найти содержимое? («Базар», Жанна Делафосс). Пожилые израильтяне, прошедшие концентрационные лагеря, собираются на кладбище, чтобы пофилософствовать, а также закусить («Кладбищенский клуб», Тали Шемех). Афганский юноша пытается добиться статуса беженца во Франции и плачет от отчаяния («Мои мечты не лгут», Дидье Кро). Владельцы старинных венских магазинчиков расстаются с иллюзиями и семейным бизнесом («Вне времени», Харальд Фридль). Молодые эмигрантки из Бангладеш вынуждены покинуть Англию, где выросли, и ехать домой, чтобы выйти там замуж («Хороший брак начинается со слез», Саймон Чэмберс). Американец средних лет селится на четырехсотлетнем дубе, чтобы защитить его от уничтожения («Дуб №419», Роберт Хардинг Питтман). Это далеко не все персонажи и истории, но, согласитесь, уже балаган вселенского размаха.

Гран-при «Флаэртианы» получила картина «В кабале в Кабуле» (Бельгия--Франция, режиссер Дан Алексии). Для того чтобы снимать жизнь двух последних иудеев в Афганистане, режиссер выучил фарси. (До этого он выучил русский язык, когда ехал делать фильм в Чечне.) В полуразрушенном кабульском молельном доме живут два немолодых человека -- Исаак и Забулон. Исаак румян и активен, прямо сочится энергией -- он делает коньяк из изюма и нелегально им торгует. Забулон погружен, как кажется, в библейское равнодушие к реальности, опрокинут в вечность. Они делают одно дело -- охраняют то, что осталось от синагоги. И скандалят, как жители настоящей коммуналки. Странным образом они кажутся одним целым, ежесекундно готовым разорваться на части. В метафорической системе фильма герои персонифицируют единство материи и духа -- так просто и так сложно.

В номинации «Лучший полнометражный фильм» была награждена итальянская картина «Ольга и время» (Мануэле Чекконелло). Черно-белое полотно (именно полотно, как писывали в старые времена про изысканное и выверенное экранное изображение) неторопливо повествует о крестьянке по имени Ольга, которая пасет коров и делает сыры в пьемонтской деревушке. В полном одиночестве. Ее жизнь -- ежедневный ритуал. Несложное на вид панорамирование и статичные кадры дают зрителям физическое ощущение того, как течет субъективное время Ольги. А течет оно поверх времени суток, регламентированного пастушьим расписанием. Кино это кажется бестелесным. Наградив «Ольгу...», жюри продемонстрировало безупречный художественный вкус. И тем самым обозначило ориентацию фестиваля на самый высокий эстетический уровень.

Специального упоминания жюри удостоился фильм Наталь Мещаниновой «Гербарий» -- о конкурсе красоты в доме для престарелых.

Похвастаться спонтанной жизнерадостностью смог победитель короткометражного конкурса -- фильм «Толя» израильтянина Родиона Бродского, скетч о белорусском гастарбайтере в Израиле, который пытается 8 Марта дозвониться жене. Казалось бы, ничего особенного, но утром у него сломался зубной мост, поэтому акт телефонного поздравления связан с трудностями и хитростями. Толя демонстрирует жизнелюбие ренессансного толка. В кулуарах развернулась дискуссия: насколько режиссер «Толи» фиксирует эскапады бравого строителя, а насколько провоцирует и режиссирует своего героя, вписывая его в полупридуманные обстоятельства. Докопаться до правды в таких случаях чем талантливее фильм, тем сложнее.

Темы этих привычных закулисных дискуссий «флаэртианцы» смело вывели на авансцену. Впервые прошел семинар «Философия документа». Принимали участие философы (Олег Аронсон, Сергей Вороно), журналисты, студенты, режиссеры. Сергей Вороно так прокомментировал результат: «...Мы размышляли о том, можно ли документировать то, что существует внутри каждого из нас. Как снимать азарт, мысль, риск, честь? Мы поставили перед режиссерами вопрос в провокационном ключе: если можете, покажите...»

С помощью философов «Флаэртиана» задала себе -- и своим будущим программам, и потенциальным участникам -- совсем высокую планку. Заоблачную.

Что неудивительно. Руководит фестивалем Павел Печенкин -- известный в наших пределах режиссер-документалист. Из тех, что любят с камерой (пленка 35 мм -- знак серьезных намерений) внедряться в гущу людских судеб. И не теряет там присутствия духа. Сноровку и здоровый авторский оптимизм Печенкин перенес из съемочных кущ на плацдарм фестиваля. Он сформировал немногочисленную, но мобильную (и в смысле организации, и в деле художественной аналитики) команду. Общий настрой заразителен. Настолько, что в этом году конкурсанты к финалу отлично спелись -- объединились в хор и исполнили оду во здравие «Флаэртианы».