В залах Академии художеств на Пречистенке открыта выставка старой европейской гравюры из собрания Научной библиотеки и Научно-исследовательского музея Академии художеств Санкт-Петербурга. Петербургские хранилища привезли часть своих фондов в Москву по случаю 250-летия академии. Для юбилейной выставки сюжет с фондами графики выбран не случайно. Первый президент Российской академии художеств Иван Иванович Шувалов положил начало коллекции гравюрных увражей, снабдив каталог эстампов (оттисков-отпечатков) подписью: «Оставленные мои эстампы в академии. Иван Шувалов».

На выставку отобрали множество эстампов французских художников, специализирующихся в основном на так называемой репродукционной гравюре. Репродукционная гравюра -- первостепенный жанр в академической системе художественного воспитания. Большинство листов на выставке датируется серединой XVII века. Как раз в 1648 году по инициативе азартного министра Людовика XIV Ж.-Б. Кольбера создается ставшая образцовой для всех европейских стран Нового времени Королевская академия живописи и скульптуры в Париже. В ее стенах формируется свод правил высокого стиля. В соответствии с «заповедями» первого художника Короля-Солнца Шарля Лебрена приблизиться к эталону можно, изучая формы классического искусства Италии и творчество национального гения Франции Никола Пуссена. Собственно, переводя образы великих картин в черно-белые графические репродукции, граверы и ставили глаз обучающихся в академии живописцев. Искусно владея техникой резцовой гравюры и офорта (оба вида выполняются на металлической пластине: резцовая гравюра -- путем резания металлической доски, офорт -- путем царапания покрывающего металл кислотоупорного лака и дальнейшего протравливания рисунка в кислоте; возможны комбинации обоих видов), художники крохотными точечками, тончайшими штрихами и линиями создавали формулу идеального взгляда на известные, признанные эталонными шедевры Леонардо, Тициана, Рафаэля, Пуссена. Разлетевшиеся по многим академиями мира эстампы Жана Пена, Жерара Одрана, Клаудиа Стеллы, Гийома Шато, Этьена Бове с филигранными черно-белыми «имиджами» картин богопочитаемых классицистами живописцев прошлого становились своего рода наглядным пособиям, может, офтальмологической таблицей юного художника, не исключено, что иллюстрацией в информационный тиражный бюллетень, наподобие художественной газеты. Кстати, глядя на героическое тщание сымитировать шедевр Рафаэля или Тициана с помощью мириад исступленно шагающих по белому листу штришков, особо остро сознаешь: по отношению к подлиннику живописи репродукционная гравюра была чем-то похожей именно что на пиксельную фотографию в газете или Интернете. Все так же, вроде бы, ан пространство восприятия не то. Впрочем, и доктрины академических программ по отношению к невообразимо сложной пластике неподконтрольной школам художественной жизни были тоже чем-то сходны с газетными передовицами.

При всей своей дотошной воспитательности репродукционная гравюра эпохи Людовика XIV была первым шажком к эре мультимедийности, к образам поп-арта. Кстати, выставку в залах академии можно принять иллюстрацией сюжета, вполне «форматного» для скандальных периодических изданий. Имеем в виду суровое противостояние и непримиримую борьбу во французской академии второй половины XVII столетия «пуссенистов» и «рубенсистов»: академиков -- сторонников идеально правильной композиции и рисунка Пуссена и академиков -- сторонников витальной колористической системы Рубенса. В залах на Пречистенке имеются как репродукции картин Пуссена, гравированные его поклонниками (Шато, Бове, Одран), так и оттиски по мотивам рубенсовских многофигурных полотен, созданные апологетами манеры великого фламандца (Видук, Эделинк, Болсверт). Так что выставка в залах РАХ -- это и репортаж с места горячих событий 3,5-вековой давности.