Правоохранительным органам, проводящим оперативно-розыскную деятельность, отныне запрещено «подстрекать, склонять, побуждать в прямой или косвенной форме к совершению противоправных действий». Иными словами, совершать провокации преступлений. 1 августа президент Владимир Путин подписал федеральный закон о внесении соответствующей поправки в закон «Об оперативно-розыскной деятельности», а с середины августа эти изменения вступили в силу.

Провокации к совершению преступлений, к сожалению, явление нередкое, работает почти безотказно и позволяет пополнять статистику раскрываемости. Один из самых распространенных случаев -- провокация сотрудников правоохранительных органов к даче взятки. Многие наверняка помнят историю москвича Ильдара Бичарова, осужденного в 2004 году к условному лишению свободы за дачу взятки сотруднику ГАИ. Как рассказывала газета «Время новостей», г-н Бичаров был остановлен инспектором за пересечение двойной сплошной линии при повороте налево. Для составления протокола нарушителя пригласили в патрульную машину. Оформление этого документа затянулось на полчаса, и сотрудник ГИБДД все это время объяснял нерадивому водителю всю тяжесть содеянного, за что полагался большой штраф. Бичаров заявил, что готов расплатиться на месте, предложив инспектору 930 рублей.

Как выяснилось, в патрульной машине ГАИ были заранее установлены «жучки», и разговор инспектора с водителем внимательно слушали находившиеся неподалеку сотрудники собственной безопасности ГАИ. Они-то и предъявили Бичарову обвинение в даче взятки должностному лицу. Адвокат москвича Михаил Маров утверждал, что все произошедшее -- милицейская провокация, но на исход дела это никак не повлияло.

Уголовное дело другого жителя столицы -- Григория Ваньяна, также основанное на милицейской провокации, хотя и имело для него более тяжкие последствия, но благодаря упорству его адвокатов, дошедших до Европейского суда по правам человека (ЕСПЧ), стало тем самым прецедентом, который и привел к последним изменениям в нормативах оперативно-розыскной деятельности. Еще в 1999 году Григорий Ваньян был осужден Коптевским судом Москвы к семи годам лишения свободы за незаконное приобретение, хранение с целью сбыта и сбыте наркотических средств в «особо крупных» размерах. Основными свидетелями на процессе выступали сотрудники милиции. Как выяснилось, они «для проведения так называемой контрольной закупки» подговорили знакомую подсудимого, чтобы она попросила Ваньяна купить ей героин. Мужчина согласился, и когда передал женщине наркотик, а взамен получил деньги, тут же был задержан.

Свой приговор Ваньян обжаловал в Мосгорсуде, но безуспешно. Но в 2000 году после вмешательства Верховного суда президиум Мосгорсуда пересмотрел дело, переквалифицировал действия Ваньяна на более мягкую статью, признав, что осужденный приобрел и хранил у себя наркотик без цели последующего его сбыта. Наказание Ваньяну снизили до двух лет и выпустили на свободу, применив к нему амнистию.

Участие Верховного суда в таком, казалось бы, незначительном деле было не случайным и произошло уже после поступления жалобы осужденного в ЕСПЧ. Который в свою очередь затребовал у российских властей соответствующих объяснений. Однако фактом освобождения Ваньяна Страсбургский суд не удовлетворился и все равно признал нарушенным в отношении россиянина его права на справедливое судебное разбирательство (ст. 6 Европейской конвенции «О защите прав человека и основных свобод»).

«Конвенция не препятствует тому, чтобы относиться с доверием к таким источникам, как анонимные информаторы, на следственном этапе разбирательства или когда это оправдано характером преступления. Однако последующее использование их показаний в суде для обоснования обвинительного приговора -- другое дело, -- сказано в постановлении ЕСПЧ по делу «Ваньян против России». -- Использование тайных агентов должно быть запрещено, и меры ограждения от них приняты даже в делах, касающихся борьбы против наркоторговли. Из требований справедливого суда следует, что общественные интересы в борьбе против наркоторговли не могут оправдать использование доказательств, полученных в результате провокации полиции... Такое вмешательство и его использование в разбирательстве уголовного дела может непоправимо подорвать справедливость суда».

Кроме того, суд отметил, что сокращение наказания и амнистия Ваньяна не лишили его статуса жертвы нарушенных прав, поскольку ему все равно пришлось отсидеть в тюрьме полтора года, а московские суды так и не признали милицейскую провокацию незаконной.

В марте этого года постановление ЕСПЧ вступило в силу. Согласно этому постановлению российская сторона должна выплатить пострадавшему 3 тыс. евро в качестве компенсации за моральные страдания.

Но решения Европейского суда не ограничиваются одной лишь финансовой компенсацией. Если суд усматривает в действующем законодательстве государства-ответчика те или иные несоответствия нормам Европейской конвенции, то он настоятельно рекомендует внести в него необходимые изменения, дабы предотвратить последующие обращения граждан с аналогичными жалобами. В свое время ЕСПЧ уже указывал на недопустимость использования провокаций со стороны полиции в качестве доказательств в суде по делам против Португалии, Швейцарии и Великобритании.

Нововведение в российский закон об ОРД было принято парламентом в конце июля, подписано президентом 1 августа, а с 12 августа считается вступившим в силу.

Российские адвокаты изменения приветствовали, хотя некоторые довольно скептически относятся к тому, как они будут применяться на практике.

«Принятые изменения в закон об ОРД имеют однозначное значение, -- уверен адвокат Евгений Черноусов. -- Сейчас провокации используются повсеместно. Особенно это касается сотрудников Госнаркоконтроля и уголовных дел по наркотикам, которые в массе своей -- около 80% -- построены на провокациях, именуемых «проверочными закупками». Я называю их делами-однодневками, когда все делается за один день -- одного человека заставляют спровоцировать другого на совершение преступление, например на ту же покупку наркотиков, и сразу задерживают за его сбыт или хранение. Сложившаяся ситуация плачевна в первую очередь для самих правоохранительных органов, многие сотрудники которых так привыкли пополнять статистику этими «однодневками», что уже деградировали и не хотят заниматься серьезными расследованиями. Я, например, давно не слышал о том, что где-то перекрыт крупный канал поставки наркотиков и арестованы крупные наркоторговцы. Зато мелких сбытчиков-покупателей -- пруд пруди. А ведь зачастую это люди, которые совершили проступок из жалости или по большой дружбе и только потом узнали, что все это было инсценировано заранее. При обычных обстоятельствах они бы никогда на такое не пошли. Поправка в закон об ОРД -- это только первый шаг. Теперь дело за прокуратурой, которая должна надзирать за следствием и отсеивать эти «дела-однодневки». И за судами, которые провокацию и «проверочные закупки» не должны принимать в качестве допустимых доказательств вины».

«Я категорически против провокаций, но на практике с такими делами приходится сталкиваться постоянно, -- заявил «Времени новостей» адвокат Михаил Маров. -- Сейчас в Верховном суде, в надзорной инстанции у меня находится одно дело о наркотиках, аналогичное делу Ваньяна. По закону все действия правоохранительных органов, которые нарушают права человека -- а провокация к совершению преступления именно таковым и является -- должны признаваться судами как недопустимые доказательства. Но на практике, как правило, происходит обратное».

«Само понятие «провокация» -- это давнишняя правовая коллизия, -- считает адвокат Михаил Бурмистров. -- С подобными ситуациями мне приходилось сталкиваться не раз. Так, в свое время я защищал супрефекта Филей Вячеслава Ковешникова, который был задержан при получении взятки от некоего г-на Корниенко. В ходе следствия мы выяснили, что этот господин -- патологический «потерпевший-взяткодатель». В частности, в этом качестве он фигурировал в делах супрефекта и главного архитектора Дорогомиловского района. При этом все заявления он подавал в один и тот же Дорогомиловский райотдел милиции. Всеми этими делами занимался один и тот же следователь, один и тот же гособвинитель и один и тот же судья Мосгорсуда. Приговоры все подсудимые получили обвинительные. По закону провокация запрещена, но она тем не менее применяется. Вопрос в том, насколько справедливы подобные средства для достижения праведной цели. Не кроется ли здесь самая большая опасность, когда человека загоняют в угол, заставляют его совершать преступление, которое он при обычных обстоятельствах никогда бы не совершил? Моральный и юридический аспект данной проблемы до сих пор не определен. Сколько еще будет жертв, которых разыграют в своей игре, как пешек, оперативники, сколько судеб будет поломано, сколько людей сядут за решетку ради показателей раскрываемости преступлений, скольких «неугодных» таким образом можно будет устранить, неизвестно».