Еще до того, как утихли страсти вокруг событий 11 сентября 2001 года, американские политические круги отдавали себе полный отчет в том, что Пакистан находится в самом центре международной сети исламистского терроризма. Хотя в прошлом Исламабад подвергался санкциям, администрация Джорджа Буша поспешила убедить его выступить в роли одного из важнейших партнеров Америки в «глобальной войне с террором». Но и сегодня, спустя почти шесть лет после того, как тогдашний государственный секретарь США Колин Пауэлл впервые объявил о «начале укрепления отношений» между Вашингтоном и Исламабадом, талибы по-прежнему удерживают район афгано-пакистанской границы. Верховные лидеры «Аль-Каиды» обрели надежное убежище в Пакистане, а террористические атаки в стране и за ее пределами продолжаются с убийственной регулярностью.

Учитывая все эти проблемы, неудивительно, что американцы все больше испытывают разочарование в связи с медленным и неопределенным развитием событий в Пакистане. Многие, в том числе некоторые члены конгресса США и ряд крупных экспертов по Пакистану, выражают серьезные сомнения относительно партнерства с Исламабадом. Они задаются вопросом: действительно ли президент страны Первез Мушарраф (генерал, захвативший власть в результате переворота в 1999-м) и его военное окружение -- надежные союзники, которые хотят и могут быть на переднем крае защиты американской безопасности?

Критики нынешних взаимоотношений США и Пакистана отстаивают идею нового подхода. Они добиваются от Вашингтона более жестких заявлений, в том числе с угрозами применения санкций, чтобы заставить Исламабад более решительно проводить контртеррористические операции. Они настаивают на том, что Соединенным Штатам следует порвать с Мушаррафом и ускорить процесс перехода к гражданскому демократическому правлению. По их мнению, Мушарраф никогда не будет надежным партнером, способным вести эффективную борьбу с идеологией боевиков и экстремистов.

Действительно, пакистанское правительство испытывает дефицит легитимности, обретаемой путем всенародных выборов, чтобы продвинуться в достижении целей борьбы с терроризмом, как долгосрочных, так и краткосрочных. Но способы решения этой проблемы, предлагаемые критиками, неудобны тем, что США, Пакистан и все война с терроризмом рискуют сбиться с намеченного курса, не имея лучшей альтернативы. Сохраняя связи с группами боевиков, в том числе со сторонниками талибов, пакистанские военнослужащие и Межведомственная разведка (ISI) страхуют себя на случай ухода Вашингтона.

Любые попытки угрожать Пакистану усилят недоверие, а в результате Исламабад будет еще настойчивее поддерживать джихадистов. Угрозы применения силы подорвут доверие, но не приведут к каким-либо положительным сдвигам.

Демократия также не панацея. Пакистанские службы безопасности не поддаются запугиванию, их не так легко отодвинуть на второй план или обойти.

Тем не менее достижение успеха в длительной борьбе против экстремизма в конечном счете потребует полного перехода Пакистана к демократии, даже если это в настоящее время не представляется реальным. Стремление администрации Джорджа Буша наладить партнерские отношения с Исламабадом так и не вышло за рамки сотрудничества с военной верхушкой. Американская администрация рассматривает гражданскую составляющую пакистанской политики не как неотъемлемый элемент борьбы с терроризмом, а скорее как отвлекающий момент. Большинство пакистанцев считает, что Вашингтон вполне доволен сотрудничеством с военным марионеточным правительством.

Предстоящие общенациональные выборы, которые, вероятно, пройдут осенью 2007 года, создадут условия для новой расстановки сил. Чтобы воспользоваться этой возможностью, администрации Буша предстоит придерживаться строго сбалансированных решений. С одной стороны, Вашингтон должен открыто высказаться в поддержку демократического процесса, противопоставляя свою позицию тем, кто, заблуждаясь, предупреждает, что выборы ознаменуются победой экстремистов в духе ХАМАС. Если выборы будут свободными и справедливыми, то большинство голосов получат партии, принадлежащие к основным политическим течениям, что позволит в результате переговоров создать союз между армией и новым, более прогрессивным правительством.

С другой стороны, Вашингтон должен отказаться от поверхностного взгляда на пакистанских военных как на главное препятствие в борьбе с терроризмом. Гражданским руководителям Пакистана почти всегда приходилось договариваться о рабочем взаимодействии с армией, и в этих отношениях генералы сохраняли за собой значительный вес в принятии решений.

Буш и генерал Мушарраф

К осени 2001 года влияние сторонников ислама в пакистанской армии, разведке и правительстве достигло угрожающе высокого уровня. Поддержка Пакистаном джихадистов в Кашмире и Афганистане, поставка ядерных технологий на черный рынок пакистанским ученым-атомщиком Абдулом Кадир Ханом, неуклонный рост числа экстремистских мечетей и медресе -- все эти тревожные признаки свидетельствовали о существовании опасности сползания государства к пропасти или исламистскому правлению.

После 11 сентября 2001-го Мушарраф принял важное решение присоединиться к войне с терроризмом. Но это не означало немедленного поворота на 180 градусов в отношении поддержки групп боевиков в Пакистане. Как правильно поняли ситуацию в Белом Доме, хотя Мушарраф и был лично привержен этому решению, но ему противостояли скептически настроенные «ястребы» в собственной армии.

Чтобы установить отношения доверия с режимом Мушаррафа, администрация Буша приняла весьма затратную стратегию сближения, при этом общий объем помощи Пакистану после 11 сентября составил более 10 млрд долл. (с учетом секретной помощи общая цифра намного больше). Огромная часть предоставляемых средств (значительно больше половины) направлялась вооруженным силам Пакистана. Через международные финансовые институты Вашингтону удалось облегчить долговое бремя Пакистана и таким образом открыть возможности для экономического роста, который за последние четыре года составил чуть меньше 6%.

В июне 2006 года Пентагон уведомил конгресс о планах продажи Пакистану до 36 истребителей F-16 и других систем высокотехнологичных вооружений. Это означало коренной пересмотр американской политики, проводимой с 1990-го, когда подобные сделки были принесены в жертву санкциям в отношении пакистанской программы ядерного оружия. В 2005 году американская администрация назвала Пакистан «наиболее важным союзником США вне НАТО».

В результате сотрудничества Вашингтона с Исламабадом после 11 сентября были достигнуты заметные успехи. В Пакистане были уничтожены или захвачены в плен некоторые лидеры «Аль-Каиды», в том числе Абу Зубайда (2002), Рамзи бен-аль-Шиб (2002), Халид Шейх Мохаммад (2003), Мухаммад Наим Нур Хан (2004) и Абу Фарадж аль-Либи (2005). Эти успехи были бы невозможны без широкого сотрудничества разведок обеих стран. Разведслужбы добыли разнообразные сведения о тактике и планах «Аль-Каиды». Стратегия сближения также принесла плоды на восточной границе Пакистана с Индией. Кризис 2001--2002 годов, получивший название Twin Peaks, едва не поставил две страны на грань ядерного конфликта (в декабре 2001 года террористы, предположительно связанные с Пакистаном, совершили нападение на здание парламента Индии в Дели). Но дружественные связи Вашингтона с Дели и Исламабадом, поддержка их сближения облегчили путь к диалогу, перемирию и укреплению мер доверия.

Значение этих успехов следует оценивать в свете того факта, что талибы по-прежнему находятся в Южном Афганистане, на пакистанских Территориях племен федерального управления и в Белуджистане, а Усама Бен Ладен и Айман аз-Завахири, по-видимому, все еще укрываются в районе афгано-пакистанской границы.

Все больше наблюдателей, особенно за истекший год, стало выражать сомнение в том, что Пакистан «делает достаточно» со своей стороны границы для помощи силам Соединенных Штатов и коалиции в Афганистане.

Общее дело религиозных деятелей и военных

Действительно, исламисты в Пакистане и Афганистане на протяжении уже долгого времени поддерживают тесные связи с пакистанскими военными кругами. «Армия и разведслужбы Пакистана не одно десятилетие использовали религиозные партии для пополнения своих рядов», -- отметила в газете The Washington Post бывший премьер-министр Беназир Бхутто.

Согласно большинству отчетов, в течение некоторого времени после 11 сентября 2001 года антитеррористические операции правительства Мушаррафа вдоль афганской границы различались по степени жесткости в зависимости от того, велись ли они против талибов (которые состоят в основном из этнических пуштунов) или против иностранных боевиков (арабы и выходцы из Центральной Азии). Талибы часто получали возможность пересечь границу, потому что некоторые военные продолжали считать их ценными агентами по распространению пакистанского влияния в Афганистане, а также потому, что им было трудно в одночасье распрощаться с длительной историей тесных рабочих отношений.

Однако все изменилось в последние два года, особенно после того, как пакистанская армия жесткими действиями оккупировала Территории племен федерального управления, оттолкнув от себя местные пуштунские племена. Союзы между правительством и местными боевиками, переставшие отличаться постоянством, сделали линии военного противостояния менее определенными. Серия убийств старейшин, придерживавшихся умеренных взглядов, и признаки наступающей «талибанизации» в районах, граничащих с FATA, усилили опасения Исламабада в том, что боевики зашли слишком далеко. Реакция Мушаррафа на эти события выразилась прошлой весной в проведении новой политики по отношению к племенным территориям.

Рост числа военных операций на афганской стороне границы весной и летом 2006-го убедили США и НАТО в том, что немало боевиков нашло укрытие в Пакистане.

После официального объявления нового курса Исламабада представители американских и международных сил безопасности в течение нескольких недель жаловались на то, что число атак через границу возросло на 300%. Даже если речь идет о тщательно выверенной информации, такой резкий скачок случаев пересечения границы нельзя считать доказательством лживости Пакистана либо следствием просчетов в его долгосрочной стратегии.

Уверенность в существовании тесных связей между исламистами и пакистанской армией заставляет критиков Мушаррафа обратиться с рекомендациями к разработчикам политического курса США.

Во-первых, они считают, что Вашингтону следует вновь потребовать от Мушаррафа и его военных напрячь усилия в войне с терроризмом.

Во-вторых, согласно критикам, чтобы добиться реальных успехов в борьбе с терроризмом, Вашингтону следует поддержать в Пакистане переход к демократическому правлению. Пакистанская армия продемонстрировала готовность поддерживать отношения партнерства с исламистами, чтобы доминировать в политической жизни и распространять свое влияние в регионе. В то же время прогрессивные партии Пакистана, особенно бхуттовская Пакистанская народная партия (ПНП), в глазах критиков предстают как заинтересованные во внутреннем развитии страны и идеологически противостоящие исламистскому экстремизму.

Ошибочная оценка роли армии

Как бы убедительно ни звучали эти рекомендации, следование им привело бы к обратным результатам. Будут ли в отношении Пакистана применяться угрозы или там наступит эпоха неограниченной демократии -- вряд ли это принесет устойчивый успех в войне с терроризмом в ближайшем будущем. Оценивая ситуацию в Пакистане, критики исходят из ошибочного представления о характере связей армии с исламистами. Они полагают, будто эти связи невозможно (или, по крайней мере, очень трудно) разорвать.

К счастью, есть признаки того, что армия воспримет изменения в стратегии положительно. Обстановка, в которой ей приходится действовать, претерпела значительные сдвиги по сравнению со всеми предыдущими этапами ее союза с исламистами. Во времена «холодной войны» и, пожалуй, вплоть до 11 сентября 2001 года США смотрели на отношения Пакистана с джихадистами снисходительно, иногда с одобрением или не придавали им значения. Что касается Кашмира, то Вашингтон в равной степени был склонен и критиковать Индию за жестокость ее сил безопасности, и осуждать Пакистан за то, что тот проводит военную подготовку и занимается финансированием «борцов за свободу». В Афганистане Америка и Пакистан были партнерами, оказывая моджахедам поддержку в борьбе с Советами.

Но после 11 сентября дипломатическая цена, которую приходится платить за пакистанскую стратегию поддержки джихада, стала возрастать. Борьба с терроризмом моментально превратилась в главную задачу Белого Дома, и семантическое различие между «борцами за свободу» и террористами, проводимое Исламабадом, утратило всякий смысл. Первой жертвой новой эпохи, девизом которой стал лозунг «С нами или против нас», явились открытые официальные связи Пакистана с афганским движением «Талибан».

Цена, которую приходится платить за эти связи, выросла также и в других отношениях. Из-за обязательства сотрудничать с США в борьбе с терроризмом Мушарраф теперь взят на заметку джихадистами и чудом остался жив после нескольких покушений на его жизнь. Если говорить о ситуации в Пакистане в целом, то потери армии исчисляются сотнями человек в результате операций на племенных территориях, что еще больше усилило вражду между силами безопасности и экстремистами.

Некоторые благоприятные события способствовали тому, что армия более позитивно воспринимает изменения в стратегическом курсе. Отношения с Индией улучшились с весны 2003 года, когда премьер-министр Атал Бехари Ваджпаи (выступая в административном центре Кашмира) протянул руку дружбы Пакистану.

С противоположной стороны, на афганской границе, у пакистанской армии может появиться дополнительный стимул не страховаться от краха либо подъема угрожающего соседа, а способствовать стабильности в Афганистане. Это произойдет в случае, если США и НАТО убедительно продемонстрируют свою решимость развивать зарождающиеся в Афганистане демократические институты и в обозримом будущем останутся в стране, оказывая поддержку правительству Хамида Карзая, в котором ведущую роль играют пуштуны.

Все эти доводы говорят в пользу возможных перемен в стратегическом мышлении пакистанских военных. Задача Вашингтона состоит в том, чтобы способствовать изменениям и ускорить их, избавив армию от влияния исламистов и развивая тесное партнерство.

Ведь во всех имевшихся случаях размолвок с Пакистаном происходило ослабление умеренных и укрепление исламистов.

На резкую отповедь Вашингтона пакистанское руководство, скорее всего, отреагирует не уступками, а дальнейшим развитием стратегии страхования на случай прекращения помощи США. Путем налаживания отношений с Пекином, Эр-Риядом и другими столицами Исламабад мог бы оградить себя от большинства угроз внешней интервенции и проводить политику экономического развития без американской помощи.

Сильные и слабые стороны

Попытки навязать Пакистану быстрый переход к демократии также могут оказаться контрпродуктивными. Ставка на пакистанскую демократию делается вовсе не с тем, чтобы, как это принято считать, предотвратить победу исламистов. Призрак захвата власти исламистами часто муссируется с той лишь целью, дабы выгородить Мушаррафа, который сопротивляется проведению демократических реформ. Фактически же именно недемократическое правление Первеза Мушаррафа как-то заслонило собой отсутствие широкой поддержки у исламистских партий. Только манипуляции разведки ISI с выборами-2002 позволили главной исламистской коалиции Пакистана Муттахида Маджлис-и-Амаль (ММА) получить необходимое число голосов и стать существенным фактором национальной политики. В настоящее время ни одна исламистская группировка либо политическая партия не способна в достаточной мере мобилизовать массы или заручиться народной поддержкой, чтобы захватить власть в Исламабаде. Скорее всего, подлинно свободные и справедливые выборы вновь приведут к власти основные гражданские партии, создав что-то вроде объединения ПНП Беназир Бхутто и «Пакистанской мусульманской лиги» Наваза Шарифа.

Реальная проблема с подталкиванием к быстрому переходу к демократии состоит в том, что подлинная гражданская демократия в Пакистане в ближайшее время неосуществима. Если Соединенные Штаты хотят сотрудничать с Пакистаном, им так или иначе придется работать с армией -- самым сильным государственным институтом, единственным, который в силах противостоять непосредственным угрозам агрессивного экстремизма и терроризма. Почти все остальные институты либо находятся в запущенном состоянии (например, система начального образования обеспечивает уровень грамотности в 30--50%, при этом примерно 40% бюджетных средств на образование не используются, поскольку чиновники не способны найти им применение), либо оказались объектом растущего влияния военных. Даже если бы к власти в Исламабаде пришло гражданское правительство, важнейшие решения принимались бы им только с учетом интересов армии, и в конечном счете с этим пришлось бы считаться и Вашингтону.

При Мушаррафе армия еще глубже проникла в политику и экономику Пакистана, стало еще сложнее обойти ее или отодвинуть на второй план.

Таким образом, чтобы потеснить военных с руководящих позиций в Исламабаде, понадобится либо очень сильный гражданский лидер, либо человек, способный глубоко проникнуться ведомственными интересами армии. Такие наиболее известные партийные лидеры, как Беназир Бхутто и Наваз Шариф, едва ли соответствуют указанным параметрам. Позиции обоих ослаблены из-за длительного пребывания в изгнании, к тому же они далеко не пользуются доверием армии. Ни тот, ни другая не могут вернуться в Исламабад, не оговорив условий с Мушаррафом.

Компенсирующий акт Вашингтона

Перед американскими разработчиками политического курса в этой связи стоит двоякая задача: способствовать укреплению контртеррористической деятельности Пакистана (особенно армии и разведки ISI), а также его возможностей по мобилизации ресурсов, людей и институтов в борьбе с экстремизмом в более широком плане. Вашингтон может и должен сделать больше на обоих направлениях, но следует избегать шагов, которые омрачат атмосферу доверия в его отношениях с пакистанской армией.

Чтобы успешно влиять на планы Пакистана, американским стратегам необходимо соблюдать три основных правила. Следуя им, Вашингтон сможет доказать искренность намерений предложить долгосрочное партнерство, а также убедить Исламабад в том, что время подстраховочных сделок с исламистами прошло.

Первое правило состоит в том, чтобы не делать публичных упреков, поскольку это приводит к обратным результатам. Реальные санкции или угроза их введения лишь убеждают пакистанцев в том, что США намерены бросить их на произвол судьбы, как только с Бен Ладеном будет покончено и в Афганистане установится мир.

Второе правило: Соединенные Штаты должны продемонстрировать осязаемые преимущества двустороннего партнерства. Вашингтону следует профинансировать новый долгосрочный пакет помощи взамен рассчитанной на пять лет программы президента Буша. В соответствии с ней выделяется 3 млрд долл., но срок ее действия истекает в 2009 году. Также, несмотря на слабость механизмов контроля, должно быть продолжено «возмещение» расходов армии на войну с терроризмом в виде американских «фондов поддержки коалиции» (сумма которого ныне составляет более миллиарда долларов в год). Обещание и в дальнейшем продолжать предоставление помощи усилит позиции проамерикански настроенных офицеров и ослабит скептиков.

Помимо финансовой помощи и технического содействия Соединенные Штаты должны продемонстрировать готовность учитывать региональные интересы Пакистана. Влияние Вашингтона в Кабуле и Дели способно рассеять опасения Исламабада по поводу своего стратегического положения в окружении враждебной Индии и ее союзников. Это предмет главной озабоченности Пакистана с точки зрения безопасности. Необходимо долгосрочное, твердое обязательство США содействовать стабильности в Афганистане. Такое обязательство предоставляет в распоряжение Пакистана единственный способ «освободиться» от Афганистана, не уступая позиций своим противникам в регионе, реальным или мнимым.

Третье правило: если и когда окажется целесообразным применить более жесткие принудительные меры, их следует применять, выдвигая условие доступа к более широким контактам. Исламабад крайне негативно относится к возможным автономным действиям американских военных в Пакистане, поэтому с подобными требованиями не следует выступать открыто, нужны менее заметные способы включения американцев в пакистанские операции.

В военном отношении Вашингтон может делать значительно больше для повышения эффективности пакистанских служб безопасности и разведки. Чтобы трансформировать подразделения пакистанской армии, которые состоят из крупных соединений, нацеленных на действия против индийской армии, в более мобильные части, способные к проведению операций против террористов и мятежников, необходимы дополнительная боевая подготовка, ресурсы и оборудование. Повышение дееспособности гражданских институтов Пакистана -- задача, по меньшей мере, столь же неотложная, но гораздо более трудная. Степень эффективности инфраструктуры, здравоохранения, образования, правоохранительной системы и правосудия Пакистана определит его способность вести борьбу с экстремизмом на длительный срок. Слабое государство и пробуксовывающая экономика -- путь к недовольству, отчуждению и радикализации пакистанского общества.

Помощь пакистанской демократии

Правительству Мушаррафа, которое опирается на армию, не удалось создать настоящую партийную организацию, способную мобилизовать народные массы. Правящая «Пакистанская мусульманская лига» состоит в основном из приспособленцев и технократов. Мало кто из наблюдателей верит, что в свободных и честных выборах она сможет получить большинство голосов, что позволит ей стать правящей партией. Пакистанская народная партия под руководством Бхутто, несмотря на неуклонное сокращение численности ее сторонников, остается единственной крупной общенациональной партией, способной обеспечить поддержку народных масс в борьбе с экстремизмом.

В преддверии общенациональных выборов, которые состоятся осенью, появились слухи, что готовится договоренность между Мушаррафом и Бхутто. Интеграция более широкой прослойки прогрессивно настроенных деятелей в правящую коалицию Пакистана стала бы значительным шагом вперед даже при сохранении армией -- и самим Мушаррафом -- преобладающего влияния на формирование оборонной и внешней политики. Практически же создание коалиции между ПНП Бхутто и Мушаррафом -- наилучший способ повысить шансы гражданских сил Пакистана, выступающих против экстремизма, и начать постепенный переход к демократическому правлению.

По этим причинам -- и вопреки утверждениям особенно рьяных сторонников продвижения демократии -- Соединенные Штаты ничего не выиграют, если в этом году будут неуклонно выступать против дальнейшего пребывания Мушаррафа на посту президента или главнокомандующего. Вашингтону предстоит сделать выбор не между Мушаррафом и демократией, не между Мушаррафом и радикальными экстремистами. Скорее это выбор между главнокомандующим (Мушаррафом или его преемником) в коалиции с прогрессивными и умеренными политиками и главнокомандующим в союзе с другими, менее привлекательными партнерами.

Помимо стремления к конструктивному политическому посредничеству в ходе обсуждения пакистанских проблем высокопоставленные представители США должны исходить из трех основополагающих принципов.

Во-первых, следует неустанно повторять мантру о «свободных и справедливых» выборах. Вашингтону необходимо и впредь оказывать техническую помощь избирательной комиссии Пакистана, особо указывая на недопустимость выборов, заранее подготовленных разведкой ISI либо иными государственными структурами. Вместе с другими международными партнерами нужно участвовать в организации широкого мониторинга, проводимого иностранными наблюдателями.

Внимание к выборам со стороны США повысит вероятность того, что Мушарраф пойдет на соглашение с ПНП по формированию правительства единства, опирающегося на умеренный электорат, и будет придерживаться условий этого соглашения. Но американскому руководству не следует настаивать на уходе Мушаррафа, поскольку предстоящие выборы только первый шаг на пути к выводу военных с внутриполитической арены.

Во-вторых, Вашингтону следует занять принципиальную позицию по вопросам защиты прав человека и верховенства конституции. Эти вопросы, кроме того, что они важны сами по себе, могут объединить прогрессивные политические силы в Пакистане, готовя почву для создания коалиции.

В-третьих, американским представителям пора публично сделать акцент на необходимости внутрипартийной демократии. Одним из традиционных недостатков пакистанских политических партий является то, что они прочно ассоциируются с отдельными личностями либо семьями. Демократические механизмы внутри партий, безусловно, помогут им превратиться в организации, способные существовать и после ухода конкретных лидеров, представлять интересы и идеалы более широких слоев населения. Кроме того, процесс отбора новых руководителей повышает активность членов партии и расширяет ее электоральную базу.

Смена акцентов, но не смена курса

Вашингтон должен сменить акценты в своей политике в отношении Пакистана, но ему не следует менять курс. Если вспомнить об ужасающем состоянии американо-пакистанских отношений до 11 сентября 2001 года, можно констатировать, что шестилетнее партнерство администрации Буша с Мушаррафом принесло реальные плоды. Улучшились макроэкономические перспективы Пакистана и его отношения с Индией, что может стать предпосылкой создания долгосрочной стабильности и процветания.

Поскольку Белый Дом сталкивается с противостоянием своей «программе свободы» во всем мусульманском мире, администрация, скорее всего, не захочет еще раз делать ставку на демократические выборы в стране, имеющей такое стратегическое значение. Но Пакистан -- это не Египет или Палестина. Сейчас возможно создание коалиции большинства из умеренных политиков основных партий и при поддержке армии. Пакистанские исламисты представляют весьма реальную угрозу, но пока не на выборах. Промедление с введением демократической практики ослабит способность пакистанского правительства бороться с экстремизмом в ближайшем будущем и посеет семена экстремизма в долгосрочной перспективе.