Профессор Высшей школы экономики Александр ДОЛГИН, автор монографии «Экономика символического обмена» (первой в России книги, опубликованной под грифом «копилефт»), -- последовательный и конструктивный критик копирайта. Он полагает, что стимулировать творчество и защитить результаты творческой деятельности возможно не только с помощью традиционных методов, придуманных три века назад.

-- Цифровые технологии предельно облегчили копирование произведений и предметов инженерного творчества, защищаемых авторским правом. Значит ли это, что сам институт копирайта неадекватен нашему времени? Обычно это утверждают банальные апологеты пиратства.

Сегодня главный вопрос вовсе не в том, кто победит -- те, кто копирует, или те, кто не дает копировать. Вопрос вот в чем: копирайт вообще -- хороший институт сейчас? Авторское право -- вопреки тому, что о нем думают люди, -- это не вопрос этики. Это вопрос экономического стимулирования творчества.

Копирайт задумывался как очень жесткий, экономический, меркантильный институт. Вопросы нравственности и уж тем более забота об авторе там далеко не на центральном месте. В первом законе о копирайте (Статут Анны, 1710 г.) об авторах вообще нет ни слова, там говорится только о правах издателя. Адепты копирайта укоренили в общественном мнении представление, будто копирайт работает на благо бедных художников, бедных поэтов. Ничего подобного. Копирайт действует в интересах этой категории участников творческого процесса на 1/10, а на 9/10 -- на коммерцию. Это честно, явно и прямо следует из законов о копирайте. Но если с помощью этих законов решаются рыночные вопросы, значит, не надо при обсуждении копирайта постоянно соскальзывать в мораль и эмоции, а нужно говорить о том, хорошо ли самим рынкам от того, что существует копирайт.

Есть основание усомниться в этом. Например, если одна компания, т.е. одна относительно немногочисленная группа людей, объединенных общим экономическим интересом, лоббирует продление закона о копирайте, мы вправе предположить, что этот закон противоречит интересам общества. Сроки копирайта по инициативе студии Диснея продлевались за последний век десятки раз, как только истекал срок авторских прав на изображение Микки-Мауса, которого не Дисней, кстати, придумал.

К сожалению, в распоряжении науки нет такого инструментария, который позволил бы решить судьбу копирайта со строго научных позиций. Нет возможности точно, с мензуркой в руках, ответить на вопрос, полезен копирайт или вреден. Однако скоро она появится, и вот почему. Копирайт привел к такой эволюции семиосферы (научный термин, означает «сфера обращения знаков». -- Ред.), что началось ее перерождение. Культурно-символическое пространство оказалось перенасыщено знаками. Закон создавался тогда, когда знаков было относительно мало, культурное производство было не столь масштабным, и его нужно было стимулировать. И копирайт этот делал. Он стимулировал людей заниматься издательской деятельностью, гарантируя, что риск вложений в печать новой книги будет вознагражден сторицей и конкуренты не перебегут дорогу. Сегодня благодаря освобождению человека от тягот повседневного труда культурное производство -- гигантское. Все стремятся к творческой самореализации, к производству не утилитарных материальных вещей, а произведений искусства. Сейчас никого не нужно в эту сферу заманивать, все и так хотят в ней оказаться. Все и так бесплатно пишут блоги, стихи, снимают ролики и все что хотите. На ресурсе стихи.ру тысячи и тысячи тысяч одних только русскоязычных поэтов! Пространство переуплотнено, а продолжает действовать механизм, рассчитанный на то, чтобы заполнять его еще плотнее.

Еще один тонкий момент. Поскольку копирайт отчуждает результат творчества от автора, у некоторых издателей возник экономический стимул аккумулировать в своем распоряжении очень много авторских прав. Причем чем больше авторских прав накоплено, тем выгоднее и проще это делать в дальнейшем. Это типичная рыночная ситуация с большой отдачей от эффекта масштаба. Довольно быстро из-за многочисленных слияний, поглощений и разорений такой рынок олигополизируется. Что и произошло. В звукозаписывающей индустрии четыре главных мэйджора. В русской художественной литературе три основных издательства. Радиостанций в США некогда было в 50 раз больше, чем ныне. Всюду в медиасфере идут процессы выстраивания вертикальных индустриальных цепочек, включающих в себя все -- от добычи руды до розничного прилавка: договоры с авторами, спутниковое вещание, издание газет и книг, создание интернет-СМИ и т.д. И оказывается, что никакой самобытный автор не может пробиться сквозь этот частокол, не согласившись играть «по правилам» корпорации. А большая зарегулированная корпорация не очень-то умеет работать с отдельным, зачастую норовистым артистом. Иными словами, копирайт вошел в противоречие со своими изначальными целями. Если автор создал нечто такое, что корпорации продавать не с руки, или она не распознала это как продаваемое, создатель обречен на безвестность. Копирайт породил такой тип конкуренции, который сейчас подошел к логическому концу. До абсурда доходит. Посмотрите, что происходит с именами, которые представляют собой потенциальные товарные знаки или доменные имена. Их захватывают, столбят на всякий случай целыми словарями и томами. Слишком легкая нажива. По-моему, это плохо.

-- Отмена копирайта будет означать банальную легализацию воровства интеллектуальной собственности. Разве в этом смысле копирайт не конструктивен?

-- Копирайт конструктивен в одном и очень важном смысле: он создает институт издателя, т.е. инстанцию, которая из всего массива творческих попыток отбирает коммерчески состоятельные. Любой, кто взялся критиковать институт копирайта, обязан предложить альтернативный способ селекции произведений.

Несмотря на то что сегодня копирайт как минимум не столь эффективен, как в начале своего существования, у силовых мер против него нет никаких шансов. Это невозможно. Но это и не нужно. Судьба копирайта определится в рыночной конкуренции с альтернативной возможностью -- беспосредническим институтом потребительской экспертизы. Получив свободу выбора, творцы сами перетекут туда, где им лучше. Мегазвезды, состоявшиеся благодаря копирайту, конечно, ничего менять не будут, но новые артисты, которым тяжело пробиться традиционным путем, попробуют беспосредническую схему.

Такая схема была придумана в 1999 году в знаменитом проекте Napster. Она так и называлась -- The New Artist Program, программа продвижения молодых артистов безо всяких посредников. Не хватало только одного -- селекции. Слишком много артистов, рвущихся к славе. Потребителю трудно сориентироваться в сотнях тысяч графоманских микротворческих актов, среди которых наверняка есть хорошие, непонятно только, как их выцепить, отфильтровать. Теперь такие технологии есть -- в виде рекомендательных систем, объединяющих в Интернете большие группы заинтересованных людей.

-- Как быть с концентрацией ресурсов, обеспечиваемой копирайтом? Сейчас Голливуд может снять блокбастер, потратив сотни миллионов. Селекция произведений, независимая от Голливуда, может лишить потребителя возможности смотреть дорогие в производстве фильмы.

-- Блокбастеры, мегапроекты, хиты, т.е. культурная продукция, рассчитанная на массовую публику, имеет право на существование. Она востребована аудиторией, и она останется в рамках традиционной системы защиты правообладателей. Вопросом является не сохранение блокбастеров (они и так сохранятся), а то, как стимулировать производство немассовой культурной продукции.

-- Давайте разберем свежий пример. Группа энтузиастов-переводчиков в Сети наладила коллективную работу и в считаные дни перевела последнюю книжку о Гарри Поттере, в то время как официальное издание на русском ожидается в конце года. Тексты лежат в открытом доступе.

-- Книга переведена легально?

-- Нет. Авторы проекта подстраховались, объявив на своем сайте, что стремятся исключительно к изучению английского языка. Посещаемость сайта -- 200 тыс. человек в день. "Росмэн" же, издательство, выпускающее книгу на русском, так может просто разориться...

-- И Napster во время суда над ним пытался защищаться с помощью подобного аргумента -- о добропорядочных мотивах использования чужих авторских прав. Но американский суд счел его притянутым за уши. Защитники нарушителей копирайта обычно говорят так: что прикажете делать с производителями стеклянной тары для молока, если пакеты эффективнее? Ну становятся они раритетом. Как лошадь уступает трактору. Это рынок. А представьте, что производители стеклянной тары получили бы закон, обязывающий разливать молоко только в стеклянную тару? А никому другому близко к корове подходить нельзя. То есть хвост на законных основаниях вилял бы собакой. Тогда стеклодувам было бы хорошо.

Вы говорите, «Росмэн» разорится. Некоторые потери у него будут. Уверен, что не катастрофичные, потому что в настоящий момент люди в массе своей предпочитают читать важную для них книгу на бумаге. Да и что, собственно, такого выдающегося сделал «Росмэн» в данном случае? Он открыл миру Гарри Поттера? Нет. «Росмэн», купив права у иностранного издателя, возместил ему часть издержек. Но как бы то ни было, добровольцы-переводчики вступили в противоречие с действующим законодательством.

-- От кого зависит изменение ситуации? С чего начать практическое применение правил, альтернативных копирайту?

-- Зависит от развития технологий и инициаторов социальных практик. В чем коллизия с переводом «Гарри Поттера»? Этот бестселлер возник по правилам системы, где правит бал копирайт. А добровольные переводчики -- они из другой жизни, из другого пространства. Представьте себе, что автор-звезда, такой же, как Джоан Роуллинг, будет обнаружен не издателем, а силами интернет-сообщества. Тогда все будет нормально. Подобные примеры на слуху. Скажем, текст Бель де Жур «Записки лондонской проститутки». Опубликован в Интернете, завоевал огромную популярность и при этом изначально не имел авторских прав -- их просто не у кого было покупать. Теперь издан на бумаге, на русском языке в том числе.

-- Есть аналогичные примеры и в русской литературе -- «Низший пилотаж» Баяна Ширянова, «Паутина» Алексея Андреева. Андреев, кстати, противник копирайта. Его позиция безупречна -- он автор и по праву распоряжается своими текстами, размещая их в открытом доступе. Может, он и такие, как он, и есть подвижники, создающие искомую социальную практику?

-- Первотолчок копирайту, несомненно, дает автор. Только от него зависит, отдавать свое произведение издательству или нет. Андреев избрал свой путь и оказался успешен, потому что книгу, если она популярна, на бумаге все равно издадут.

Есть целый ряд способов обойтись без копирайта. Например, американские издатели более ста лет жили без копирайта, причем получали тексты от английских авторов быстрее, чем издательства в Англии, потому что исправно платили. Между издательствами в США существовала цеховая договоренность о том, чтобы не перебегать друг другу дорогу. Почему, спрашивается, государство должно, извините, крышевать какую-то корпоративную договоренность? Пусть издательства сами договорятся между собой, благо их не так много теперь.

Есть творческие сферы, в которых копирайт не действует, потому что он там не нужен. Например, парфюмерия. Творчество есть, а копирайта нет.

-- Потому что тут тяжело украсть интеллектуальную собственность. Надо быть мсье Гренуэем, чтобы, понюхав духи, узнать их формулу. То же в кулинарии -- нельзя, попробовав блюдо, понять, как его приготовили. А роман Зюскинда для пиратского издания украсть очень просто.

-- А индустрия моды? Украсть фасон тоже очень просто. И ничего, эта сфера деятельности как-то существует.

-- Так ведь крадут. Шьют фирменные «шильдики» на поддельный товар. Правда, настоящий лучше.

-- Вы только подтверждаете сказанное мною: оказывается, настоящее обходится безо всякого копирайта. Потому что элементом потребительской стоимости является уверенность в фирменном качестве товара, ну и конечно аура именитого производителя. Я говорю сейчас только о том, что есть области творческой деятельности, где копирайт не действует, и, несмотря на это, дела там обстоят неплохо.

Позвольте резюмировать. Копирайт некогда был очень нужен, но сегодня необходимость в нем не столь сильна, как прежде, по многим симптомам он потерял значительную часть своей ценности. Я говорю «по многим симптомам», потому что у экономистов нет способов точно, с цифрами в руках, разобраться в этом вопросе. Копирайт не нужно революционно свергать, его не нужно отменять, да это и немыслимо. Его судьба определится в конкуренции с другим институтом селекции и публикации произведений. Таким институтом будет рекомендательный сервис.

-- Такие сервисы уже существуют. Например, модель распространения программного обеспечения shareware, когда софт сначала пробуют в деле, а потом за него платят -- при желании.

-- Хорошо известная модель, в специальной литературе она называется Street Performance Protocol. Ею зарабатывают на пропитание уличные музыканты.

-- Существует еще целый мир бесплатного софта -- open source. Отличные продукты инженерного творчества, за которые не берут денег.

-- Это вопрос об изменении в системе ценностей -- что я делаю для себя, для своего удовольствия, а что на продажу. Если окажется, что большое количество людей предпочитает получать общественное вознаграждение в виде самоудовлетворения, самовыражения, самореализации, общественного восхищения и микропожертвований, которые служат проявлением общественного восхищения, -- это хорошо, это позволяет даже реализовать масштабные проекты вроде Linux или википедии. По мере того как будут насыщаться утилитарные потребности и расти роль неутилитарного, творческого, культурного, по мере того как будет увеличиваться бюджет на все, что лежит за рамками насущных нужд и будет усложняться получение новых порций удовольствий за деньги, -- по мере всего этого роль прижимистых, меркантильных стратегий и мотиваций будет снижаться. Деньги начнут менять свою природу и функцию, все больше будут выступать инструментом дарения.

-- Мы заглядываем в слишком отдаленное будущее.

-- Почему же? Shareware -- это ведь не принудительная система отношений. Формально тут никто никому ничего не должен.

-- Вы не боитесь, что вас, как критика копирайта, станут ассоциировать с защитниками пиратства?

-- Нет. Увы, надо признать, у меня самого нет выверенной этической позиции в отношении пиратов, еще не сформулировал для себя. Тут много «за» и «против». Что «против», вы и сами знаете. Я скажу, что «за». В условиях олигополизации рынка, когда монополист вздувает цену, пираты играют роль сдерживающего фактора. Монополисты ведь несколько зарвались -- продают по 20 долл. диск, на котором всего одна стоящая песня, а остальное балласт. Пираты не имели бы того успеха, если бы потребители молчаливо их не поддерживали. Кроме того, пираты обеспечивают т.н. sampling, отбор образцов. Они ведь не копируют все подряд, а только стоящее. И еще. Сами того не желая, пираты сделали выдающееся открытие -- пиринговые сети (сети peer-to-peer, «равный с равным», позволяющие обмениваться данными без их централизованного хранения на сервере. -- Ред.). Это фантастическая инновация. По-моему, ее можно считать открытием XXI века, хотя формально оно сделано в веке прошлом.