«Формула-1» -- спорт высочайших технологий, в разработку которых вкладывают немалые деньги. Даже крошечное отставание в этой все ускоряющейся гонке грозит потерей секунд, очков, призовых мест, чемпионских титулов, а в конечном итоге денег, потраченных на не давшие результата разработки. К тому же могут добавиться проблемы со спонсорами, чьи инвестиции были пущены на ветер. Поэтому сохранение собственных тайн и добыча чужих в Королевских гонках поставлены на уровень, позавидовать которому могут иные спецслужбы.

Когда конкуренция обостряется, обостряется и подозрительность. Интереснейшая схватка, развернувшаяся между «Феррари» и «Маклареном» в этом сезоне, неожиданно вышла за границы сугубо спортивные, переродившись в некрасивую историю о верности и предательстве. Все началось с личной обиды и неудовлетворенных амбиций. Трудно поверить, что изменить скудерии решился один из ключевых сотрудников команды, проработавший в ней 14 лет. Найджел Степни влился в итальянскую конюшню в 1993 году, даже раньше, чем в ней появился Жан Тодт. На должность главного механика его пригласил главный конструктор «алых» Джон Барнард, с которым он был знаком еще по работе в «Бенеттоне».В том же «Бенеттоне» Степни познакомился и с Михаэлем Шумахером, Россом Броном и Рори Бирном -- людьми, впоследствии возродившими славу «Феррари». Так что англичанина можно с уверенностью назвать человеком Шумахера. Несмотря на долгую карьеру в «Формуле» (Степни начинал еще в 80-х годах, работал с Айртоном Сенной), его имя стало широко известно после инцидента, случившегося на Гран-при Испании в 2000 году, когда Найджел попал под колеса машины Михаэля Шумахера, слишком рано тронувшегося после дозаправки. Степни получил перелом ноги и славу, которая специалистов его амплуа обычно обходит стороной.

Когда в «Феррари» грянули перемены после ухода технического директора команды Росса Брона, Степни рассчитывал на продвижение по служебной лестнице. Но не срослось. К управлению пришли итальянцы: технический директор -- Марио Альмондо, спортивный -- Стефано Доминичали. Обойденный должностью англичанин дал интервью, в котором обвинил новое руководство в создании итальянской партии, которая противопоставила себя сотрудникам, работавшим при Броне. Такие откровения, само собой, не понравились верхушке скудерии, и Степни фактически устранили из команды, отправив на завод в Маранелло начальником отдела развития шасси. Хотя такой перевод и не выглядел понижением, но Найджел, который привык к суматохе гоночных уикендов и напряженной работе на тестах, не захотел прозябать в кабинетной тиши. Он предупредил руководство, что по истечении контракта в конце сезона покинет «Феррари». И тут началось самое интересное.

Как раз в это же время появились слухи, что Росс Брон, взявший годовой отпуск, может в будущем возглавить «Хонду», прихватив с собой еще несколько специалистов из итальянской команды, среди которых назывался и Степни. Это стало бы значительным усилением японской конюшни, которая, несмотря на огромные затраты, не в силах подтянуться до уровня топ-команд. Возможно, не сразу, но собранная вновь техническая команда-«мечта» смогла бы вывести «Хонду» на передовые позиции. Отдавать такие кадры без боя в «Феррари» вряд ли захотели.

И тут уже сюжет начинает напоминать плохой детектив. Неожиданно в «Феррари» раскрывают заговор. Перед Гран-при Монако злоумышленники попытались подсыпать в баки машин какое-то вещество, бдительные механики, обнаружив следы белого порошка рядом с болидами, быстро устранили опасность поломки. Начатое расследование установило странное поведение Степни в то время, когда он находился рядом с болидами и думал, что его никто не видит. В доме англичанина в Маранелло полиция при обыске находит подозрительную канистру с белым порошком, похожим на тот, что нашли возле машин. Самого Степни, превратившегося в главного подозреваемого в саботаже, никак не могут найти. Хотя, возможно, его и не искали. Во всяком случае, по словам самого теперь уже бывшего работника «Феррари», он в это время отдыхал с семьей на Филиппинах по путевке, купленной в туристическом агентстве, принадлежащем команде. Поэтому не знать, где сейчас находится их сотрудник, в скудерии попросту не могли.

Но за подозрениями во вредительстве, как в старые недобрые времена сталинских репрессий, последовало обвинение в шпионаже. Правда, не в пользу иностранного государства. В чьих конкретно интересах действовал Степни, следствию пока узнать не удалось. Но секретные материалы с последними разработками «Феррари» вдруг находятся в квартире еще одного старого приятеля Степни по работе в «Бенеттоне» Майка Кофлэна, который занимает должность главного конструктора в... «Макларене». При этом Кофлэн, в одночасье ставший соучастником Степни, сам признается в хранении этих документов, но отрицает, что пользовался ими в своих целях: они якобы предназначались совсем другим людям. Но при сопоставлении времени пропажи информации из офиса скудерии (по данным следствия, это произошло в апреле) и неожиданного подъема «Макларена» на первом же этапе после этого (Гран-при Испании), выводы напрашиваются сами. Конечно, за это время скопировать и опробовать интересные находки конкурентов просто невозможно, но обнаружить нарушение технического регламента -- например, использование «активной аэродинамики» или «гибкого» днища -- вполне. Помните, откуда звучали самые громкие возгласы негодования по поводу незаконных элементов.

В «Феррари» не обвиняют «Макларен» в шпионаже, тем более что шеф английской команды Рон Деннис сам инициировал расследование и вывел на чистую воду Кофлэна. Однако скандал, который уже окрестили «Степнигейтом» и масштабы которого пока неясны, может коренным образом повлиять на расклад сил в чемпионате. Как знать, не захочет ли Жан Тодт в конце сезона при определенном раскладе вернуться к этому делу и пересмотреть итоги чемпионата. По крайней мере, теперь у него есть такая возможность.