Поначалу все идет как всегда у режиссера Деклана Доннеллана. То есть потом тоже «как всегда», но чтобы описать, что происходит в первом акте шекспировского «Цимбелина», даже не обязательно его видеть. Уж, слава богу, мы повидали постановки знаменитого англичанина, и те, что он ставил дома, в лондонском театре «Чик бай Джаул», и те, что выходили в Москве, и в Питере, и в Париже. Перед нами «Доннеллан классический»: лаконичный дизайн Ника Ормерода (на этот раз он состоит из двух рядов занавесей); пустая сцена с парой нужных по действию предметов; актеры, одетые в условно современные пиджаки; эпизоды, наплывающие друг на друга (персонажи первого еще на сцене, а второго уже вышли и разговаривают). Доннеллан просто, последовательно и внятно, прямо по книжке, рассказывает историю. Рассказывает, ничего больше. Но в какой-то момент начинаешь понимать, что уже и это очень много.

Вряд ли вы недавно перечитывали «Цимбелина», да и я последний раз читала его в институте, хотите, расскажу сюжет? Начинается так: была у короля древней языческой Британии Цимбелина дочь Имогена, и хотел он выдать ее замуж за Клотена, сына своей второй красавицы жены. Но непослушная дочь вышла замуж за молодого, полного достоинств придворного Постума, с которым воспитывалась с детства. Подстрекаемый злой женой король посадил дочь под арест, а зятя отправил в изгнание. Королева обманом, под видом лекарства, вручает слуге Имогены яд, но бдительный врач приготовил его так, что он не убивает, но дает сон, похожий на смерть. Улавливаете?

Далее изгнанный в Италию Постум поспорил с каким-то плейбоем, что жена ему не изменит, и этот хлыщ, получив от принцессы отпор, привозит ревнивому мужу лжесвидетельства ее измены. Тут герой пишет слуге письмо с требованием убить изменницу и прислать ему доказательства ее смерти, но тот лишь разыгрывает смерть Имогены в лесу и отпускает девушку. Ясно, куда дело клонится?

Далее оказывается, что когда-то у короля Цимбелина было еще два сына, которых украли в младенчестве. Несправедливо изгнанный королем придворный, который двадцать лет назад их и украл, теперь воспитывает выросших юношей как своих сыновей в лесу, поближе к природе, подальше от злого мира. Туда и приходит Имогена, прямо как Белоснежка к гномам, но все не так просто -- героиня переодета мальчиком. В их пещере, плохо себя чувствуя, Имогена выпивает королевино снадобье. «Умершего» мальчика ее неузнанные братья оплакивают и хоронят. А рядом с ней они кладут обезглавленный труп Клотена, убитого ими за хамство (злодей отправился в погоню за Имогеной, переодевшись в платье Постума, уж не буду рассказывать почему, и некстати решил побахвалиться перед парнями своим происхождением). Ясное дело, очнувшись, девица думает, что рядом с ней убитый муж. Но в это время между Италией и Британией уже началась война, «мальчика», найденного около трупа, забирает себе в пажи римский военачальник, близкий друг Постума, но герой в это время... Рассказать еще или хватит? Там еще много.

Классические сказочные и литературные сюжеты громоздятся в этой пьесе друг на друга до самой последней минуты в таких количествах, что в какой-то момент думаешь: что он (в смысле, Шекспир) издевается над нами, что ли? Неудивительно, что «Цимбелин» практически не ставят: в этой каше, которую иначе, чем постмодернистской, и назвать-то невозможно, сам черт ногу сломит. И то, что в спектакле Доннеллана сюжет, не теряя темпа, остается внятным и центростремительным, начинает выглядеть редким достоинством.

Так вот, поначалу, в первом акте, сюжет нам просто рассказывают. Английские артисты просто играют. Не как-нибудь особенно, но вполне достойно, и замечаешь, что буквально неделю назад видел, как в очень похожей роли коварной красотки королевы актриса из «Современника» извивалась, страстно дышала и задирала ноги выше головы. А тут актриса ног не показывает и говорит по-человечески, но выглядит не хуже. Впрочем, все это, конечно, домашние радости, и, самое главное, соскучившись, не уйти в антракте домой. Потому что во втором акте спектакль «Чик бай Джаул» являет настоящее доннеллановское обаяние, противиться которому невозможно.

И начинается оно с маленькой замурзанной Имогены в вязаной шапочке, совсем не похожей на энергичную принцессу в вишневом атласном платье. А потом появляются мальчишки-братья, два эдаких накачанных Маугли со смешными звериными повадками -- найдя Имогену, они ее трогательно обнюхивают, общупывают, прижимаются и вот-вот подерутся, как из-за самки. (Забавно, что весьма невзрачная в роли мальчика Имогена вызывает такое мгновенное и явно сексуально окрашенное участие у всех мужчин, какого не вызывала, будучи эффектной женщиной. Странно, конечно, называть это влечение гомосексуальным, но, с другой стороны, какое же оно еще?) Мальчишки хором как заученный урок твердят, что деньги -- грязь, весело, будто охотничью добычу, притаскивают окровавленную голову Клотена, с тарзаньими криками несутся воевать, увидев во дворце служанку, в восторге шлепают ее по заднице, а в финале, когда их хочет прижать к груди обнаружившийся отец-король, прячутся под мышками своего старика-воспитателя как испуганные щенки. Положительного очкарика Постума и отрицательного пижона Клотена в спектакле Доннеллана играет один актер (видимо, чтобы никто не удивлялся, что Имогена не опознала обезглавленное тело), и забавно смотреть, как хамоватый насмешник, лихо танцующий и поющий песенки в мальчиковой группе под дверями принцессы, лишь только надевает скучный светлый плащ клерка и очки, становится закомплексованным и склонным к самоедству интеллигентом.

То есть, в сущности, как всегда у Доннеллана, дело не в какой-то особенной трактовке или парадоксальном взгляде на классическую пьесу -- дело в хороших актерах, а еще в непосредственности и свежести чувств, которые обновляют и наши мысли об этом сюжете. И когда ближе к концу упрямый Цимбелин расплакался, благословляя свою заново обретенную дочь с мужем, то вместе с ним захлюпал и засморкался весь зал. За что все мы и любим Доннеллана.