В Большом театре готовят к выпуску «Корсар». Алексей Ратманский, вот уже четвертый год возглавляющий балет Большого театра, и Юрий Бурлака, только что ставший худруком «Русского балета», одноклассники, двадцать лет назад окончившие МАХУ, впервые встретились в качестве хореографов-постановщиков на одной сцене. Бурлака отвечает за восстановление текста Мариуса Петипа, Ратманский -- за сочинение тех сцен, что в записях не сохранились. В преддверии премьеры Юрий БУРЛАКА ответил на вопросы Варвары ВЯЗОВКИНОЙ.

-- Вы давно изучаете классическое наследие, но до сих пор восстанавливали лишь одноактные балеты. Приглашение заняться полнометражным спектаклем в Большом театре стало для вас неожиданностью?

-- К большому историческому материалу я обращаюсь впервые. Прежде я занимался только миниатюрами, отдельными танцами и как репетитор возобновлял классические спектакли. Я благодарен судьбе и руководству театра, и критикам в том числе, что обратили внимание на мои работы на первом workshop'е в Большом (в 2004 году на «Мастерской новой хореографии» Юрий восстановил два фрагмента малоизвестных балетов Петипа и Горского. -- В.В.). Наверное, это сыграло роль в предложении заняться «Корсаром», о котором я тогда не думал.

-- Еще недавно, лет десять назад, балет «Корсар» шел в Большом театре, артисты помнят предыдущие постановки в редакции Константина Сергеева и Юрия Григоровича. Чем новый спектакль от них отличается?

-- Мы с Алексеем опираемся на последнюю версию «Корсара» Мариуса Петипа 1899 года. Это то время, когда из премьерного пантомимного спектакля 1856 года «Корсар» превратился в Гран балет. Это образец золотого сечения в соотношении пантомимы и танца, но танец ставится выше. Поэтому мы сохраняем все танцевальные фрагменты Петипа и восстанавливаем утраченные. Чтобы воспроизвести общую структуру, мы добавляем исчезнувший номер па с веерами, вместо которого с течением времени возникло известное по балетным конкурсам па-де-де. А недостающую хореографию стилизуем в классическом стиле. Форма большого классического спектакля заслуживает присутствия на сцене Большого.

-- Можно ли говорить, что вы идете по пути реконструкции, начало которому положили коллеги из Мариинского театра?

-- В балете аутентизм невозможен. Меняется эстетика движения и его восприятие нашим глазом, с течением времени напластовываются изменения в хореографии. Даже фактура ткани не та, что сто лет назад. Мы не заявляем о реконструкции спектакля 1899 года, но либретто, эскизы костюмов Евгения Пономарева, музыкальная партитура соответствуют спектаклю конца XIX века. Восстанавливается целая картина, которая перестала идти после революции и не шла в советское время в последующих редакциях. Во многом предстоит увидеть другой спектакль, чем тот, какой привыкли видеть в ХХ веке.

-- Исследовательская работа требует большого количества времени, сколько она длилась?

-- Полтора года. Это работа большого количества людей: Елены Зайцевой, художника по костюмам, Бориса Каминского, художника-декоратора из Петербурга, а также многих служб, которые помогают нам с Алексеем. Партитура предоставлена библиотекой Парижской оперы, нотации Николая Сергеева из коллекции Гарвардского университета, которые сохранили большой текст хореографии, в нашем распоряжении, а также листы Петипа картины «Оживленный сад» обнаружены в Театральном музее имени Бахрушина. Были изучены все российские архивы и музеи. К началу работы мне подарили балетные фигурки, вырезанные из бумаги, которые стали для меня своего рода талисманом. Так работал Петипа: расставлял дома на столе солдатиков и придумывал разнообразные группы. Моя работа началась как раз с массовой сцены «Оживленный сад», в которой участвуют 68 человек (в редакциях ХХ века вдвое меньше. -- В.В.), и именно таких фигурок мне недоставало.

-- Как знаток старинной музыки вы принимали участие в восстановлении музыкального материала?

-- Во мне, наверное, погиб музыкант, я занимался на скрипке и на рояле, до сих пор играю. Мне было безумно интересно заниматься музыкальной драматургией, сложить ее так, как было. Это стоило больших трудов из-за разрозненности материала. Нас с Алексеем заинтересовал компакт-диск с записью «Корсара» в оригинальной версии Адана, которую сделал Ричард Бонинг, оперный дирижер и знаток старинной балетной музыки. Но под руками у нас была только аудиозапись, и я стал копаться в пыльных кладовых нотной библиотеки Большого театра. Там я обнаружил партитуру российского варианта балета 1867 года, что значительно облегчило работу. Сложив оба варианта -- ее и парижскую партитуру, мы получили подлинную музыкальную драматургию Адана, Пуни, Делиба, Дриго. Музыку, которая на балетной сцене не исполнялась очень-очень давно.

-- Откуда у вас столь стойкий интерес к старине?

-- Наверное, я родился не в то время. Алексей как-то после репетиции пошутил: «Мы с тобой похожи на Иван и Ширяй». Так Петипа, всю жизнь плохо говоривший по-русски, называл Льва Иванова, второго балетмейстера, соавтора по «Лебединому озеру», и Александра Ширяева, первого характерного танцовщика. Кстати, именно Ширяев заснял на пленку чудесный танец «Маленький корсар», который будет исполняться главной героиней Медорой.

-- А зрителям к подъезду будут подавать кареты?

-- Для этого надо расчистить Театральную площадь и вернуть ей прежний облик. Но хотелось бы, чтобы сама атмосфера соответствовала настрою публики прошлого века, привыкшей к подробным и обстоятельным программкам, к неспешному ходу действия, в противовес сегодняшнему стремительному ритму жизни. Сюжет «Корсара» удачен и актуален во все времена. Тем более сейчас, когда в огромных количествах делаются сериалы. Так что сериал из XIX века очень уместен. А дух приключения и авантюризма живет в каждом из нас в большей или меньшей степени.

-- Завершать сериал, в котором девушку продают в гарем, пираты бунтуют против своего капитана, а наложница паши обманом выходит за него замуж, должно знаменитое, оставшееся в анналах истории кораблекрушение с настоящим кораблем и бурей. Оно будет?

-- О кораблекрушении писали все рецензенты, начиная с премьеры. Остался чертеж корабля, его описание, фотографии. Но секреты, к сожалению, ушли вместе со старыми мастерами: с Роллером и машинистом Бергером в Петербурге, магом и кудесником Карлом Вальцем в Москве. Выполнено тогда все было намного проще, без нынешних цифровых и компьютерных технологий, а производило колоссальный эффект. Но зритель, я надеюсь, получит удовольствие от сцены кораблекрушения, ведь она кульминация спектакля и финал авантюрного сюжета.