На форуме стран -- экспортеров природного газа в апреле этого года в Катаре его участники приняли решение о более интенсивной кооперации и при этом вновь обсудили вопрос об основании «газовой ОПЕК». Страны, принявшие участие в этом форуме, контролируют в общей сложности около 70% мировых извлекаемых запасов природного газа. До сих пор долгосрочные договоры на поставки со сроками действия в течение многих десятилетий, а также ценовая привязка природного газа к мировым ценам на нефть препятствовали возможности создания картеля на основе форума стран-экспортеров. Однако Европейский союз ставит под вопрос подобные долгосрочные соглашения и тем самым подрывает собственную защиту против образования картеля на стороне экспортеров-производителей. Впрочем, чтобы контролировать европейское газоснабжение, уже было бы достаточно координировать свою политику предложения двум крупным поставщикам газа -- России и Алжиру.

Евросоюз рассматривает достигнутую в Катаре договоренность о «более тесном согласовании» как очередной демарш стран -- производителей газа, направленный на укрепление власти экспортеров. С его точки зрения посещение Алжира президентом Владимиром Путиным в марте 2006 года, а также соглашение о кооперации, достигнутое в феврале 2007 года между российским «Газпромом» и алжирским государственным газовым монополистом Sonatrach, направлены на достижение той же цели, что и заявления иранского аятоллы Хаменеи о возможности создания «газовой ОПЕК», сделанные им также в феврале нынешнего года на встрече с секретарем российского Совета безопасности Игорем Ивановым.

Целью взаимной координации, которая была провозглашена в Катаре, является, согласно документам встречи, поддержка стабилизации газового рынка и обмен технологиями между странами -- участницами форума. В то же время благодаря усилению взаимных договоренностей они могут оказаться в состоянии выступать в качестве картеля -- манипулируя предложением газа, контролировать цены. На это указывает и факт создания на форуме специальной «Высокопоставленной группы по вопросам формирования цен на газ» (High-level Group on Gas Price Formation). Независимо от стремления максимизировать прибыли от газового бизнеса данный картель мог бы оказаться в состоянии -- по аналогии с действиями ОПЕК в 1970-е годы -- использовать поставки газа в качестве средства политического давления. Перед лицом высокой зависимости Европы от импорта газа (27 государств ЕС покрывают за счет ввоза 57% своих потребностей в этом топливе) в случае реальной координации картелем политики предложения европейцы оказались бы беспомощными, по крайней мере в ближне- и среднесрочной перспективе. Насколько же справедливы подобные сомнения? И представляет ли газовый картель угрозу надежности снабжения и энергобезопасности западного мира?

Структура газового рынка

В настоящее время структура газового рынка препятствует деятельности эффективного картеля производителей. Дело в том, что подобный картель может оказывать влияние лишь в том случае, если существует глобальный рынок. В случае с газом о таком рынке речи не идет. Рынок природного газа определяется двусторонними договорными отношениями между производителями и потребителями. Таким образом, остаются лишь небольшие возможности для манипулирования в сегменте спотовой торговли газом. Сроки действия важнейших договоров между экспортерами природного газа и крупными европейскими импортерами исчисляются 25 годами и более, а сами контракты фиксируют определенные объемы поставок. Помимо этого в них прописана ценовая привязка к конъюнктуре мирового рынка нефти. То есть цены на газ формируются не на «газовом рынке», основанном на балансе спроса и предложения, а ориентируются на динамику развития на глобальных нефтяных биржах.

Производитель-экспортер, таким образом, не в состоянии ни управлять объемами поставок, ни осуществлять ценовой диктат, не нарушая при этом существующих договоров. Ввиду того что затраты на газ, прокачиваемый через газопроводы, с ростом расстояния между экспортером и импортером существенно возрастают, рынок газа в значительной мере является региональным. Привязка к газопроводам в деле транспортировки газа делает невозможным краткосрочное прекращение двусторонних договорных отношений со стороны одного из партнеров. Ведь ввиду отсутствия альтернативы это привело бы либо к прекращению снабжения газом потребителей, либо к утрате клиентов и тем самым доходов от продажи газа производителем. Следовательно, на стороне экспортеров-производителей вполне могут существовать устремления к созданию картеля. Формально такие картели даже могут и создаваться. Однако реальную деятельность в кратко- и среднесрочной перспективе они в существующих условиях развернуть не смогут.

Сжиженный природный газ и стратегия рынка ЕС

Но если структура рынка природного газа станет трансформироваться в сторону большей гибкости, как с продажами нефти, то и описанная выше ситуация претерпит изменения. Многие полагают, что с развитием поставок сжиженного природного газа (СПГ), транспортировка которого не зависит от трубопроводов, взаимозависимость производителей и потребителей снизится и возникнет осязаемый мировой рынок газа. Несмотря на динамичный рост, доля потребления СПГ в мире не превышает 7%, что является показателем весьма скромным. И даже если, как прогнозирует Международное энергетическое агентство, к 2010 году глобальное потребление СПГ удвоится, этого будет слишком мало для претензий на создание картеля. Ведь шансы для резкого сокращения предложения на рынке будут все еще очень ограничены. Та же ОПЕК, являющаяся примером для газового картеля, контролирует около 40% мирового потребления нефти.

Наиболее значительными в настоящее время экспортерами СПГ являются Индонезия, Малайзия, Катар и Алжир. При этом ожидается, что именно Катар в ближайшие годы станет лидером этого рынка. Россия до настоящего времени не построила сколько-нибудь существенных мощностей по производству СПГ. По этой причине она не смогла бы оказаться в состоянии участвовать в возможном контроле над этим рынком. Ввиду того что рынок СПГ все еще управляется преимущественно путем долгосрочных договоров (что в этой технологии является следствием высоких инвестиционных затрат), снижение оперативных расходов не вызовет неизбежности падения цен или возрастания потребления СПГ.

Другой фактор, который может фундаментально изменить нынешнюю ситуацию на региональном европейском газовом рынке, в значительной мере скрыт от общественного внимания. Речь идет о стратегии Европейского союза по вопросам внутреннего рынка. Генеральная дирекция комиссариата ЕС по вопросам конкуренции (GD IV) уже в течение длительного времени подвергает сомнению долгосрочные договоры между производителями природного газа и странами-импортерами. Аргументируется эта позиция тем, что наличие долгосрочных договоров якобы осложняет новым игрокам выход на рынок. Критике подвергается также позиция, согласно которой ориентированные на рынок механизмы ценообразования на газ невозможны ввиду их тесной увязки с ценами на нефть. С точки зрения инстанции, призванной следить за свободой рыночной конкуренции, такое состояние дел является неприемлемым. По этой причине GD IV и требует в будущем заключать с производителями договоры на новой основе -- без долгосрочной взаимной привязки обеих сторон и без привязки к нефтяным ценам. Необходимым инструментарием брюссельская дирекция по развитию конкуренции располагает на основе соответствующих директив ЕС.

Однако подобный шаг предоставил бы производителям возможность в отличие от существующей ныне ситуации координировать на принципах картеля свое предложение для Европы. С точки зрения производителей, это требуется хотя бы для того, чтобы избегать слишком резких колебаний цен. Парадоксальным является то, что ЕС благодаря последовательному проведению в жизнь главных принципов «внутреннего рынка» сам подрывает необходимую защиту от мощного картеля производителей.

Противоречивые интересы участников картеля

Несмотря на многочисленные аргументы в пользу создания картеля производителей, есть масса оснований усомниться в его жизнеспособности. «Газовый клуб» включает в себя столько же членов, сколько и ОПЕК. Но на самом деле их интересы сильно расходятся. В то время как небольшие государства Персидского залива, Катар и Объединенные Арабские Эмираты заинтересованы скорее в стабильном долгосрочном обороте, а также высокой прибыльности и инвестируют в развитие мощностей по производству и экспорту СПГ, мотивация стран, изолированных от Запада, -- Ирана и Венесуэлы -- предположительно скорее политического характера. Шаги России могут быть интерпретированы, напротив, в качестве попытки повысить курс своей «валюты власти -- энергии» и использовать это в текущих переговорах по другим темам, таким как вступление России в ВТО или заключение нового соглашения о партнерстве и сотрудничестве между Россией и ЕС.

Однако для самой России участие в газовом картеле является фактором амбивалентным. Эта страна уже и без того располагает тем преимуществом, что она привилегированно снабжает динамично растущий рынок Европы с помощью существующих систем газопроводов. В рамках своей собственной стратегии, направленной на более плотную работу в европейском секторе снабжения конечных потребителей -- а «Газпром» уже сегодня активно действует во Франции, Италии и других южноевропейских странах, -- Россия сама в состоянии регулировать поставки по принципу картеля, и никакие партнеры ей для этого не требуются. Квоты, которые пришлось бы устанавливать совместно с другими партнерами, были бы для России вследствие этого контрпродуктивными. Ведь она собирается расширять свой бизнес в Европе, а не искусственно ограничивать его в пользу конкурентов. Помимо этого существенные различия в газовой инфраструктуре, разведанных запасах и производственных мощностях стран -- производителей газа значительно осложняют процессы согласования по таким центральным вопросам, как определение квот.

С учетом изложенных факторов представляется крайне сомнительной способность, например, Катара и Ирана, не только обладающих различными уровнями производства и технологии, но и имеющих прямо противоположные стратегии в отношении западного мира и его потребителей, договориться о совместных подходах. Тем более под формальным или неформальным российским лидерством, которое в газовой сфере вполне логично. Но для жизнеспособного и функционирующего картеля эти три государства, располагающие примерно 60% мировых запасов газа, необходимы.

И наконец, открытым остается вопрос о том, какое государство оказалось бы в состоянии исполнять роль «свинг-производителя» (swing producer), повышая свое производство газа в соответствии с потребностями рынка. В настоящее время ни одна из потенциальных стран -- участниц газового картеля не располагает необходимыми свободными производственными мощностями. Потому и представляется невероятным, что Россия смогла бы сыграть в газовом объединении роль, аналогичную той, которую Саудовская Аравия исполняет в ОПЕК.

Опасность для Европы сохраняется

И все же было бы неверно делать вывод, что для газоснабжения Европы не существует опасности со стороны возможного картеля экспортеров газа. Потому что ни Иран, ни Венесуэла (самые отчаянные сторонники и движущие силы потенциального картеля), ни небольшие государства Катар и Объединенные Арабские Эмираты в настоящее время не являются сколько-нибудь значимыми странами для газоснабжения Европы. Первая пара стран вообще не продает газ в Европу, а из Персидского залива поступают лишь небольшие объемы.

Для того чтобы контролировать европейское газоснабжение, было бы достаточно согласования планов России и Алжира, которые на двоих покрывают в настоящее время около 40% импорта газа 27 стран -- членов ЕС. При этом из данных объемов Россия продает основную долю (28%), но и на Алжир также приходится немало (12%). Для такой кооперации вовсе нет необходимости во взаимодействии на высоком межгосударственном уровне, для нее вполне достаточно сотрудничества (государственных) предприятий-производителей обеих стран. В заключенном недавно соглашении между алжирским Sonatrach и российским «Газпромом» говорится о взаимном согласовании интересов от добычи до сбыта, включая взаимоотношения с третьими партнерами по газовому бизнесу. В случае если эти поставщики выработают единую маркетинговую политику в отношении Европы, то в их руках сосредоточится достаточно власти, чтобы установить свою олигополию над европейским рынком газа.

Пострадавшим в данном случае оказался бы европейский потребитель, который будет лишен возможности выбора между несколькими различными поставщиками, а также возможности дальнейшей диверсификации источников закупок. Для реализации подобной стратегии обоим предприятиям, однако, нет необходимости создавать картель по всей форме.

Поэтому Европейскому союзу в данной ситуации следует избегать слишком больших эмоций в отношении «газовой ОПЕК» -- неэффективной в кратко- и среднесрочной перспективе и к тому же скорее гипотетической конструкции -- и реалистично взвешивать реальные возможности производителей газа. ЕС, однако, необходимо создать стратегию, которая позволила бы развивать и далее конкурентное соперничество на внутреннем европейском рынке, не подыгрывая при этом идеологам картеля производителей. С точки зрения исповедуемого триединства «Надежность, конкурентоспособность, экологичность» ЕС явно находится в конфликте с поставленными целями. Но с точки зрения конкурентного права вмешательство оказывается необходимым тогда, когда местные газораспределительные компании используют свое привилегированное положение и несправедливо завышенные цены для того, чтобы добиться еще больших прибылей. Но подобным явлениям можно оказывать противодействие путем применения соответствующего законодательства в области конкуренции и деятельности картелей, не ставя под сомнение правомочность долгосрочных договоров.