Второго мая 1997 года Тони Блэр, сверкая широкой улыбкой, поднялся на подиум, установленный перед входом в резиденцию премьер-министра Великобритании на Даунинг-стрит, 10. Накануне Лейбористская партия нанесла консерваторам сокрушительное поражение и возглавила страну после почти восемнадцати лет политического изгнания. «Мы пришли к власти как "новые лейбористы", и мы будем править как "новые лейбористы"», -- заявил тогда 44-летний Блэр, самый молодой британский премьер за последние полтора столетия.

За истекшее столетие дольше у власти удалось удержаться лишь Маргарет Тэтчер, ставшей для Блэра своего рода alter ego. «Железная леди» изменила и свою партию, и страну в целом. Эмоциональный политик с холодным рассудком, Блэр руководствовался не менее амбициозными целями.

Через тернии к власти

О Тони Блэре часто говорят, что он не был рожден лейбористом, и это верно в том смысле, что его не воспитывали в духе традиционного лейборизма.

Однако Блэр представлял собой новое поколение политиков, которые в силу своей молодости не ощущали принадлежности к эпохе послевоенного межпартийного консенсуса, основанного на принципах кейнсианства и корпоративизма. Впервые заняв место в палате общин в 1983 году, Тони Блэр не ассоциировался с предыдущими кабинетами лейбористов, а значит, и с их ошибками. Он стал депутатом слишком поздно, чтобы быть втянутым во внутрипартийный раскол, постигший лейбористов в начале 1980-х, но вовремя для того, чтобы присмотреться к происходящему в партии и попасть в обойму команды реформаторов, формировавшейся вокруг Нила Киннока.

Через десять лет благодаря своим незаурядным качествам, прежде всего политическому чутью, умению держать себя на публике, красноречию и фотогеничности, Блэр стал одной из самых заметных и перспективных фигур в руководстве лейбористов.

В 1994 году скоропостижно скончался Джон Смит, сменивший Киннока на посту лидера партии, и Тони Блэр решил побороться за вакантное место. Легко обойдя других претендентов, в том числе нынешнего заместителя премьера Джона Прескотта и главу Форин-офис Маргарет Бекетт, Блэр возглавил вторую по значению политическую организацию Великобритании. Тогда мало кто знал, что дело могло принять иной оборот, не договорись он заранее с не менее популярным среди лейбористов Гордоном Брауном: последний согласился на время уступить ему лидерство в партии, а в будущем и в стране.

В 1990-х обнаружилось, что Великобритания, пройдя огонь, воду и медные трубы тэтчеровской модернизации, утомилась от неолиберализма по-британски. Да, экономика отметила ощутимый рост (не в последнюю очередь за счет нефтедолларов), рынок труда стал гибче, прекратилось противостояние правительства и профсоюзов, на международной арене страна избавилась от образа «больного человека Европы» и вернула себе уважение. Но «лечение» по рецептам британских «новых правых» принесло побочные эффекты: часть населения от реформ проиграла. Значительно возросли социальное неравенство и показатели бедности, из-за хронического недофинансирования ухудшалось положение в сферах образования и здравоохранения, в Европейском союзе Великобритания, как никогда после ее вступления в эту организацию, «шла против течения».

Вместе с тем череда поражений на выборах привела лейбористов к осознанию того, что британцы не хотят допускать к власти партию, огульно отрицающую результаты деятельности консерваторов. Дабы побороть тори, надо было и отвергнуть тэтчеризм, и принять его. Иными словами, представить Лейбористскую партию как ясную альтернативу консерваторам и одновременно переманить на свою сторону значительную часть традиционного электората тори.

Новый лидер не обманул ожидания сторонников глубокой модернизации Лейбористской партии. В течение нескольких лет после того как Тони Блэр возглавил партию, из ее программы были изъяты остатки традиционных для лейбористов левых лозунгов. Не менее важным стал и шаг символического характера: в одной из ключевых статей партийного устава 1918 года исчезла установка на национализацию средств производства, распределение и обмен, что означало окончательное избавление Лейбористской партии от элементов социалистической идеологии. В очередной раз (и далеко не в последний) содержание и форма имели для Блэра равноценное значение.

В 1979-м британцы остановили свой выбор на консерваторах, руководствуясь в основном прагматичным стремлением освободиться от экономических и иных проблем, характеризовавших последние годы правления лейбориста Джеймса Каллагэна. Но после почти двух десятилетий риторики индивидуального обогащения и минималистского государства (на деле доля налогов в ВВП страны при консерваторах выросла), после длительного периода экспансии рыночных отношений жители страны почувствовали дефицит солидарности и доверия. Ими двигало желание ощутить себя обществом, а не просто бездушной суммой самодостаточных индивидуумов, сменить эмоциональный климат, избавиться от правительства, погрязшего в склоках и скандалах.

Победа на выборах лейбористов, которые шли к власти под флагом социального сплочения, восстановления «ткани человеческих взаимоотношений», вылилась в мае 1997 года в демонстрацию коллективной радости. Эти настроения, равно как и повсеместная скорбь в связи с гибелью принцессы Дианы в начале сентября того же года, отражали процесс душевного выздоровления британского общества.

Возможно, в последний раз подобное единение отмечалось в обычно сдержанной и чопорной Великобритании в далеком 1982-м, в дни фолклендской войны. Но то было сплочение в порыве воинственности и ожесточения, направленном вовне. Теперь же нации представилась возможность объединиться на более позитивной основе. Не случайно многие считают, что успех «новых лейбористов», принявших большинство реформ тэтчеристов, -- это победа правых в экономике, но триумф левых в сфере эмоций.

Время надежд и реформ

С приходом лейбористов к власти Великобритания приступила к поискам новых национальных символов, написанию новой главы своей истории. Эти попытки осуществлялись под лозунгами обновления и модернизации, тем более что приближение третьего тысячелетия подталкивало к подведению итогов и выработке планов на будущее. Новаторство приветствовалось во всем: в политике, экономике, культуре, архитектуре. Именно при «новых лейбористах» в центре Лондона появилось огромное колесо обозрения, которое так же взломало привычные очертания города, как до того Париж потрясла стеклянная пирамида, воздвигнутая во внутреннем дворе Лувра.

Самые смелые шаги Тони Блэр предпринимал в первые годы своего правления. Позже его нередко будут упрекать в излишней осторожности, в том, что он растранжирил оказанное ему доверие. На начальном же этапе пребывания лейбористов у власти чаще говорили о «лихорадке реформ» и гиперактивности правительства, инициативы которого сыпались как из рога изобилия.

Правительство перво-наперво направило свою энергию в русло конституционных, а не социально-экономических перемен, как можно было бы ожидать от социал-демократов. Наиболее далеко идущие из них приняли форму деволюции -- делегирования части государственной власти британским регионам («кельтская периферия»). В результате впервые с 1707-го возобновил работу парламент Шотландии, появилась Национальная ассамблея Уэльса. Соглашение Страстной пятницы (соглашение 1998 года о перемирии между ирландскими сепаратистами и юнионистами. -- Ред.) открыло заключительную главу в истории мирного урегулирования в Северной Ирландии. Эти меры придали импульс процессу постепенного превращения Великобритании из унитарного государства в федеративное. Было введено самоуправление городов, учреждена должность мэра (в столице ее занял известный левый политик Кен Ливингстон). Один из патриархов британской политологии Энтони Кинг назвал Блэра «первым конституционным радикалом на посту премьер-министра со времен Гладстона».

Лейбористы замахнулись на святая святых британского истеблишмента -- палату лордов, бастион аристократических привилегий, и добились исключения из нее большинства наследственных пэров. Правительство законодательно запретило охоту на лис -- многовековую забаву британских дворян -- по причине ее антигуманного характера.

Если раньше в стране действовала мажоритарная избирательная система, при которой доступ к государственному рулю имели только консерваторы и лейбористы, то теперь на выборах мэров городов, в кельтских регионах, в Европарламент применяются комбинированные избирательные системы с элементом пропорциональности. В результате на этих электоральных уровнях распространилась практика многопартийности, коалиционного управления. Так, в Шотландии с 1999-го у власти находится коалиция лейбористов и либерал-демократов, в 2000--2003 годах такая же коалиция сложилась и в Уэльсе. Благодаря более справедливому механизму распределения депутатских мандатов на вторых позициях в законодательных органах власти этих двух британских регионов прочно обосновались местные партии -- Шотландская национальная партия и валлийская Плайд камри (Уэльская националистическая партия). Многопартийность стала нормой и в отличающейся политической пестротой Северной Ирландии. Подобные же изменения ожидают местные органы власти.

Одно время Тони Блэр обещал назначить национальный референдум по вопросу введения элементов пропорциональности на всеобщих выборах. Случись это, и третья по значению Партия либеральных демократов, для которой, как и для лейбористов, консерваторы -- главные соперники, могла бы со временем рассчитывать на посты в правительстве. Вероятность такого сценария в будущем не исключена. Если же «прогрессивные силы» станут вновь тесно сотрудничать, как это делали в начале XX века лейбористы и либералы, то консерваторы, руководившие страной большую часть прошлого столетия, окажутся надолго оттеснены от власти.

Вся совокупность перемен, произошедших при лейбористах в политическом управлении, государственном, конституционном устройстве Великобритании, в партийной жизни, свидетельствует о происходящем в стране сдвиге от вестминстерской к плюральной (консенсусной) модели демократии. Первой свойственны строгая двухпартийная система, культура жесткого политического противостояния, нетерпимость к оппонентам, пренебрежение мнением меньшинств; вторая же обладает прямо противоположными характеристиками. Если данная тенденция получит развитие при преемниках Блэра, к какой бы партии они ни принадлежали, этого будет вполне достаточно, чтобы в британской истории он встал в один ряд с наиболее успешными политиками-реформаторами.

«Третий путь»

Деятельность лейбористского правительства в социально-экономической сфере также никак не укладывалась в представление о традиционной британской социал-демократии. Тони Блэр твердо считал, что его партия должна раз и навсегда перестать ассоциироваться с крупномасштабным экономическим регулированием со стороны государства. В этом его полностью поддержал министр финансов Гордон Браун.

Правительство не вернуло в государственную собственность ни одну из компаний, не говоря уже о целых отраслях британской промышленности, попавших под нож приватизации при тэтчеристах. Оно даже не решилось провести ренационализацию в такой неблагополучной сфере, как железнодорожный транспорт, хотя общественное мнение симпатизировало этой идее. Более того, была приватизирована часть авиадиспетчерской службы и лондонского метро, и только перспектива провала правительственного законопроекта остановила «новых лейбористов» от проталкивания проекта акционирования Королевской почты.

Лейбористы лишь смягчили антипрофсоюзное законодательство, принятое в 1980-е, понизили ставки прямых налогов. Демонтировав ряд рыночных механизмов, которые пытались применить консерваторы (например, так называемая ваучеризация), они создали другие, с помощью которых в сферах образования, здравоохранения и даже в тюремно-исправительной системе внедряются принципы рынка. Предоставив Банку Англии операционную независимость, то есть самостоятельность в выборе процентных ставок, лейбористы подчеркнули свою приверженность политике низкой инфляции и макроэкономической стабильности.

Есть доля правды в том, что Тони Блэр предложил стране «тэтчеризм с человеческим лицом». Но все же «новый лейборизм» -- это скорее пост-, нежели неотэтчеризм. До этого единственным премьером-лейбористом, заставившим тори сместиться влево, был Клемент Эттли (на волне социального оптимизма и веры в мобилизационные способности государства, царивших в обществе после окончания второй мировой войны, его правительство возвело здание «государства благосостояния»). Но послевоенный межпартийный консенсус оказался непригоден к постиндустриальной эпохе и был похоронен в годы тэтчеризма. Тогда лейбористам не оставалось ничего иного, как поправеть. Когда же страна вновь переключила внимание на вопросы социальной справедливости, приспосабливаться к новым веяниям времени пришлось уже консерваторам.

К 2007 году государственные расходы поднялись за пять лет с 37 до 43% ВВП. К достижениям «новых лейбористов» в социально-экономической сфере относятся: введение минимальной оплаты труда и ее постоянный рост, активная государственная политика в области занятости, увеличение помощи малоимущим и неполным семьям, грандиозный проект по искоренению детской бедности, вложение больших дополнительных средств в образование и здравоохранение. Несмотря на то что показатели социального неравенства в стране за последние десять лет выросли, число бедных снизилось. Налоговая нагрузка перераспределялась в пользу менее обеспеченных, хотя она и остается ниже, чем во Франции, Германии, Италии и скандинавских странах. Придя к власти, лейбористы оставили в частных руках денационализированные консерваторами предприятия, но ввели налог на сверхприбыль. Тем самым они убили двух зайцев: не только собрали несколько дополнительных миллиардов фунтов стерлингов, которые вложили в социальные программы, но и повысили легитимность несправедливой, по мнению многих, приватизации, проведенной при Маргарет Тэтчер и Джоне Мейджоре.

«Третий путь» -- стремление сочетать часть оправдавшего себя наследия британских «новых правых» с социал-демократическими традициями, экономическую эффективность с социальной справедливостью, свободу индивида со здоровым коллективизмом, социальный рынок континентальной Европы с англосаксонским капитализмом -- стал визитной карточкой Тони Блэра. Со временем карточка пожелтела, но в архив сдавать ее рано. Конечно, чуда не произошло, и Великобритания не превратилась в страну с по-калифорнийски успешной экономикой и по-скандинавски щедрым социальным обслуживанием. Однако шаг вперед сделан. В Лондоне «третий путь» упоминают все реже, но не потому, что он не оправдал себя, просто пул изначальных идей («экономика знаний», «вспомогательное государство», «государство социальных инвестиций» и проч.) все время обновляется, старые концепции заменяются новыми... «Третьему пути» предшествовали идеи «общества соучастников» и коммунитаризма, а теперь ему на смену могут прийти теории «встроенного рынка», «государства-гаранта» и др.

Водораздел номер один

Война в Ираке в 2003 году жирной чертой разделила прошедшее десятилетие на «до» и «после». Иракские события критически повысили градус общественного недовольства и ударили по престижу и репутации властей, а точнее, Тони Блэра. Ведь присоединение к военной колеснице США фактически стало его единоличным решением. Если бы не премьер-министр, свято веривший в наличие у Багдада оружия массового уничтожения, Великобритания вряд ли взвалила бы на себя бремя «вьетнамского синдрома» наших дней.

Во второй половине 1960-х воевавший во Вьетнаме Вашингтон нуждался в поддержке Лондона куда сильнее, чем в 2003 году. Тогда премьер-лейборист Гарольд Вильсон отклонил вариант прямого военного участия, ограничившись политической солидарностью со старшим союзником. Он полагал, что поддержка Соединенных Штатов должна быть не автоматической, а зависеть от того, насколько их действия отвечают британским национальным интересам. В этом Вильсон оказался дальновиднее Блэра.

В мае 2003-го обозреватель Би-би-си Эндрю Гиллиган выступил с утверждением, будто в канун войны правительство подтасовало данные разведки и намеренно преувеличило угрозу со стороны Ирака. Ситуация приняла еще более угрожающий для премьер-министра характер, когда покончил с собой Дэвид Келли -- микробиолог, работавший на министерство обороны. Явным облегчением для премьера стали итоги независимого судебного расследования, которое показало, что обвинения, выдвинутые Гиллиганом, необоснованны, а к самоубийству Келли правительство не имеет отношения.

Однако призывы к более обстоятельному изучению причин войны в Ираке не ослабевали, и в феврале 2004 года началось новое расследование. В задачу возглавляемой лордом Батлером комиссии входила оценка качества информации, предоставленной разведслужбами правительству перед началом войны. Блэр категорически отказался подвергнуть анализу также и политическую составляющую принятия решения о вторжении, т.е. мотивацию своих собственных действий. В заключительном докладе Батлер остановился в шаге от того, чтобы подтвердить факт искажения правительством информации британских спецслужб с целью обосновать необходимость вступления в войну.

А вскоре, к изумлению британских военных и дипломатов, выяснилось, что у Вашингтона нет продуманной программы послевоенного восстановления Ирака. Официальные военные потери США в живой силе с момента начала войны на рубеже 2006--2007 годов достигли 3 тыс. человек, Великобритании -- более 130. Обещания британского премьер-министра, прозвучавшие в обращении к иракскому народу в апреле 2003-го, способствовать созданию «мирного процветающего Ирака» и обеспечить силами войск коалиции безопасность в стране не превратились в реальные действия.

Согласно опросам общественного мнения, уровень доверия к премьеру так и не восстановился до довоенного. Недовольство политикой правительства на иракском направлении во многом обусловило последние неудачи правящей партии на местных и европейских выборах, резкое сужение правительственного большинства в парламенте по итогам всеобщих выборов-2005. В июле того же года иракская война непосредственно докатилась до Туманного Альбиона. Серия взрывов в Лондоне унесла жизни 52 человек, теракты совершили выросшие в Великобритании мусульмане. Фактор Ирака, несомненно, сыграет свою роль и на региональных выборах в мае 2007-го, и на всеобщих выборах, которые могут состояться в 2009 году.

После прихода к власти Тони Блэр подтвердил как приверженность «особым отношениям» с США, так и стремление видеть свою страну «в сердце Европы». Открылась возможность превращения Великобритании из неудобного в надежного партнера в рамках Европейского союза. Однако произошло обратное: Лондон рассорился с ведущими европейскими столицами.

Операция «Преемник» по-британски

В сентябре 2006-го, незадолго до ежегодной конференции лейбористов, Блэр объявил о своем скором уходе. Предшествовавшая волна отставок младших министров стала той соломинкой, которая «сломала горб верблюду». Одни встретили эту новость с сожалением, ведь свой пост оставляет самый успешный руководитель Лейбористской партии за всю историю ее существования. Другие с нетерпением ждут, когда избавятся от «предвыборного балласта».

В последние месяцы положение Тони Блэра усугубилось из-за нового правительственного скандала. Лейбористскую партию подозревают, по сути, в продаже мест в палате лордов взамен на секретные денежные вливания перед парламентскими выборами-2005. Справедливости ради надо сказать, что в поле зрения следователей попала и Консервативная партия. Практика продажи чинов и титулов была запрещена законом, принятым в 1925 году. Требование раскрывать информацию о спонсорской помощи содержится и в законе о политических партиях, выборах и референдумах (2000). Несколько подозреваемых, в том числе приближенный к Блэру лорд Майкл Леви, отвечавший за привлечение спонсорских денег, подверглись арестам, хотя обвинения им пока не предъявлены. Допроса в качестве свидетелей не избежали не только ряд бывших и действующих министров, но впервые в британской истории и сам глава правительства.

Происходящее во многом напоминает события 1990-го, когда Маргарет Тэтчер, ни разу не проигравшая парламентских выборов, но настроившая против себя значительную часть электората, была вынуждена покинуть политический постамент под давлением однопартийцев. Последние хотели в очередной раз отстоять место у руля управления государством. Их расчет оказался верным: два года спустя Консервативная партия в четвертый раз, теперь под руководством Джона Мейджора, преградила лейбористам путь к власти. Блэр же в отличие от своей знаменитой предшественницы решил не доводить дело до «восстания».

Более того, если в России операция «Преемник» лишь набирает обороты, в Великобритании она вступила в завершающую фазу. Терпение Гордона Брауна, который с 1994 года ждал, когда Блэр выполнит свое обещание, иссякло, и отношения между двумя ведущими политиками совсем разладились.

Премьер-министр был готов уйти еще в марте 2003-го, проголосуй депутаты парламента против вступления страны в войну с Ираком. Тогда многие члены лейбористской фракции из двух зол -- британские войска в Ираке и кризис правящей партии из-за отставки ее лидера и премьер-министра страны -- выбрали первое. С высоты сегодняшнего дня очевидно, что это была пиррова победа.

В мае текущего года пройдут очередные выборы в местные органы власти в Англии и региональные в Уэльсе и Шотландии. С учетом этой перспективы никто в Лейбористской партии не хочет дальнейшего ослабления ее позиций -- отсюда и многочисленные призывы к Тони Блэру уйти раньше. Однако именно такой шаг может в сложившейся ситуации оказаться большим злом.

Дело в том, что в свете приближающихся выборов министру финансов выгоднее не торопить события: правящая партия при любом руководителе потеряет на них очки, так пусть лучше это случится при Блэре. Зато после его ухода Браун сможет начать с чистого листа и получить один-два относительно спокойных года для подготовки, возможно, четвертой парламентской победы лейбористов.

Конечно, выборы нового руководителя правительства (в Великобритании после ухода Тони Блэра состоятся выборы лидера правящей Лейбористской партии, который автоматически станет новым премьер-министром) не будут безальтернативными. О своем намерении участвовать в них уже заявил представитель левого крыла партии; вероятно, появится и кандидатура справа. Однако исход борьбы практически предрешен: победит «преемник».

Но, как известно, всякая аналогия хромает. Гордон Браун -- политик с многолетним стажем, успешный министр финансов в течение последних десяти лет -- не будет никем «назначен» (Тони Блэр, будь на то его воля, возможно, благословил бы кого-то иного). Он станет руководителем благодаря многочисленным заслугам и репутации, заработанной в горниле политической борьбы и государственного управления.

Фигура Тони Блэра бессменно возвышалась над соратниками. Его проект по управлению страной был «обществом с ограниченной ответственностью», в котором ответственность лежала больше на плечах премьера, чем правящей партии, а скорая смена ее руководителя означает куда больше, чем перестановку в кадрах.

И все же история проекта «Тони Блэр Лимитед» заканчивается не точкой, а многоточием. Политика «новых лейбористов» была востребована Великобританией, а не навязана ей; многие предвыборные обещания еще ждут своего выполнения. Обновленное руководство партии и правительства избавится от ненужного балласта в наследии Блэра, но одновременно продолжит большинство запущенных при нем реформ. Гордон Браун разочарует тех, кто ждет от него возврата к традициям левого лейборизма. Курс будет скорректирован, но не изменен.

Хорошо известная фирменная улыбка Тони Блэра долгое время не сходила с его лица. Сегодня она больше похожа на тающую улыбку Чеширского кота. Остается совсем мало времени закончить дела так, чтобы будущие историки не ограничились определением «выдающийся лидер партии» и вынесли более желанный вердикт -- «выдающийся премьер». Но «Чеширский кот» еще обязательно улыбнется, ведь «новые лейбористы» не уйдут с Даунинг-стрит, 10.

---

Полностью статья опубликована в журнале «Россия в глобальной политике»