На восьмидесятом году скончался Леонид Григорьевич Андреев, участник Великой Отечественной войны, профессор Московского университета, на протяжении долгих лет заведующий кафедрой истории зарубежной литературы филологического факультета МГУ. Андреев был квалифицированным историком французской и бельгийской литератур, автором достойных книг о Марселе Прусте, сюрреализме, французской словесности 1960-х годов. Он стремился к ответственному разговору об этих сложных феноменах, к серьезному истолкованию таких явлений, как экзистенциализм, новый роман, новая критика. Талантливый лектор и взыскательный руководитель семинаров, Леонид Григорьевич был энергичным и конструктивно мыслящим организатором научно-учебной жизни как кафедры зарубежной литературы, где его усилиями сформировался яркий педагогический коллектив, так и всего филологического факультета.

В 1974 году Андреев стал деканом филфака и занялся его аккуратным реформированием. Он привлек (или вернул) к преподавательской работе не одного крупного ученого, он по мере возможностей помогал одаренным студентам и аспирантам (причем не только литературоведам-«зарубежникам»!), самое же главное -- во второй половине 70-х на филфаке можно было дышать. Тогдашние студенты (среди них есть весьма приметные сейчас историки литературы, лингвисты, переводчики, писатели, публицисты) помнят особую атмосферу «андреевских» лет. Власть предержащие своевременно заметили «колебание основ» (непоказное уважение к науке, осмысленная кадровая политика, легкий дух вольности) -- Андреева отставили от деканской должности -- резко, но без шума. Важным грехом была сочтена «дозволенная» Андреевым лекция великого филолога (эмигранта и американского гражданина) Романа Якобсона (осень 1979 года). На факультете передавалась реплика экс-декана после вызова на ковер к ректору -- «В последний раз так со мной взводный на Финской разговаривал». Возможность преподавать (и даже кафедру) ему оставили. Андреев продолжал работать, читать лекции, помогать молодым коллегам, что навсегда сохранят к Леониду Григорьевичу чувства приязни и благодарности.

Пусть земля будет ему пухом.