23 марта Верховный суд ликвидировал одну из старейших демократических партий -- Республиканскую партию России (РПР). В минувшую среду она подала жалобу на это решение в Европейский суд по правам человека в Страсбург.

Успехи же существующих правых партий на региональных выборах не дают уверенности, что их представители окажутся в будущей Государственной думе. Корреспондент «Времени новостей» Дарья ГУСЕВА спросила у независимого депутата и сопредседателя РПР Владимира РЫЖКОВА, каковы ближайшие перспективы либеральных политических партий и в связи с этим политической системы России.

-- Владимир Александрович, не только критики власти, но и многие политологи считают, что поправки в избирательное законодательство, принятые в последние пару лет, направлены на благо одной партии -- «Единой России».

-- Все законы, которые приняты в последнее время в политической сфере, приняты не в интересах одной партии, а в интересах одной организации -- «Кремль. Администрация президента». Они ведут более сложную игру, чем просто игра в интересах «Единой России». В России формируется полномасштабная имитация демократии, которая включает в себя имитацию выборов, имитацию свободы слова и имитацию многопартийности. Сегодня кремлевским проектом является не только «Единая Россия», но и «Справедливая Россия», и ЛДПР, и «Гражданская сила». И даже в определенной степени кремлевским проектом стали коммунисты. Также Кремль пытается сделать своим проектом СПС и «Яблоко».

Все законодательство, принятое в последние годы, создавалось для того, чтобы вынудить все политические силы играть по жестким правилам Кремля, это законодательство о кукловодах и куклах. Есть Карабас-Барабас, а есть куклы, которых достают из сундуков для того, чтобы они плясали на сцене для публики, изображая демократию, многопартийность и движение России к свободе.

Введены очень жесткие барьеры для попадания в Думу, пресечена возможность попадания в парламент независимых политиков. Для этого были ликвидированы одномандатные округа, введен серьезный барьер в виде жесткого запретительного порядка регистрации партий -- соответствие партии закону устанавливают чиновники «Росрегистрации», а суды идут на поводу у чиновников. Введен семипроцентный заградительный барьер, чтобы при необходимости оставить за пределами Думы любую партию, которая проявит излишнюю самостоятельность, запрещены общественные наблюдатели на выборах, открыты широкие возможности для фальсификации выборов.

Фактически нет свободы СМИ. В России СМИ -- это телевидение, а оно несвободно. В России все свободные СМИ не влиятельны, а все влиятельные -- несвободны. Все сделано для того, чтобы создать масштабную постановку под названием «суверенная демократия», где демократические институты имитируются, а обществом манипулируют. Цель ясна: гарантировать полный контроль над будущей Думой, и для этого к федеральным выборам будут допущены только лояльные партии.

И еще более важная задача -- получить гарантированную победу преемника Путина в первом же туре президентских выборов. Сейчас для того, чтобы стать кандидатом в президенты, нужно иметь думскую фракцию либо собрать в очень короткие сроки два миллиона подписей при допустимом браке по подписям в 5%, что делает элементарной задачу снятия с выборов любого неугодного кандидата.

Таким образом, речь идет о том, что установлен вполне сложившийся авторитарный режим, суть которого составляет монополия на власть, принадлежащая полуторамиллионной российской бюрократии во главе с очень небольшим кланом выходцев из Питера и спецслужб, которые контролируют парламент, партийную и судебную системы, СМИ и основную часть экономики страны.

-- Каким, по-вашему, будет состав новой Государственной думы?

-- Состав будущей Думы можно прогнозировать достаточно уверенно, опираясь на итоги мартовских региональных выборов. Эти выборы показательны: они прошли в 14 регионах, где проживает 30 млн избирателей, и эти регионы довольно точно отражают географию страны --там были промышленные регионы (Санкт-Петербург, Московская область), аграрные регионы (Ставропольский край), национальные республики (Дагестан). Видимо, будущая Госдума будет составлена из четырех партий -- «Единая Россия», «Справедливая Россия», которые в совокупности будут иметь конституционное большинство, также будет средняя по размеру фракция коммунистов, которые заключили союз с администрацией президента, и небольшая фракция ЛДПР.

Кстати, идеологически КПРФ стала близка Кремлю, они занимают такую же антизападную позицию, являются сторонниками госкапитализма. Так же заигрывают с великодержавными и националистическими настроениями.

Фактически Кремль получит Думу, состоящую из четырех колонн своих союзников. Ни одна из этих партий не является оппозицией. Это хитрая тактика, гораздо откровеннее вели себя коммунисты при советской власти, там была одна партия, которая контролировала все. А сейчас тоже одна «партия Кремля», но разделенная на четыре колонны, подчиненные общему начальству.

Пока открытым остается вопрос, дадут ли добро на появление в Думе хоть какой-то демократической фракции. Как показывают опросы и результаты мартовских выборов, демократический избиратель в стане достаточно многочислен -- СПС в среднем получило около 7% голосов, а «Яблоко» -- около 3,5%, в сумме получается 10--11%, что не так мало. Но все зависит от Кремля. Пока у меня складывается впечатление, что Кремль не планирует наличия в Думе даже лояльной демократической фракции. Этим объясняется поддержание конфликта между «Яблоком» и СПС, ликвидация Республиканской партии России и явное благоволение к проекту Михаила Барщевского «Гражданская сила», который дополнительно раскалывает демократический электорат.

-- Насколько результаты региональных выборов отражают реальный партийный расклад? Ведь выборы в субъектах -- это часто не борьба политический партий, а борьба региональных элит.

-- Региональной элите все равно, идти ли в одной колонне или в двух колоннах, в любом случае они остаются частью номенклатуры. Более того, им выгодно имитировать демократический процесс, потому что это создает иллюзию народного представительства. Часть элиты не пошла бы в «Справедливую Россию», если бы это не было кремлевским проектом. Мэр Ставрополя и мэр Самары пошли в "Справедливую Россию" потому, что Сергей Миронов -- такой же соратник президента. Все понимают, что это просто игра между своими. После так называемой "жесткой" борьбы в Санкт-Петербурге между партиями власти первое, что сделали единороссы, это выдвинули Сергея Миронова в сенаторы. А первое, что сделал Миронов, избравшись на пост спикера, предложил президенту пойти на третий срок.

Мартовские выборы были интересны еще и тем, что массовое бегство избирателей от этой имитации демократии усилилось. Несмотря на бодрые заявления экс-председателя ЦИК Александра Вешнякова, что явка была 49%, эта цифра была обеспечена за счет 85% в Дагестане и почти 60% в Орле, в тех сельских регионах, где начальство пока еще в состоянии загонять людей на избирательные участки. А если взять более индустриальные и развитые регионы -- Питер, Ленобласть и Московскую область, -- явка там 30--33%. Это означает, что конституционное большинство избирателей покинули политическую жизнь. Не только потому, что довольны жизнью и апатичны, но и потому, что ощущают имитацию демократии.

Я прогнозирую низкую явку на думских выборах, меньше 50%, хотя скорее всего можно ждать массовых приписок и фальсификаций, в том числе и по явке. Сейчас уже началась заблаговременная подготовка к этому -- например, разговоры о запрете международных наблюдателей, которые могли бы поймать за руку. И на президентских выборах явка будет низкой, так как не будет реальной борьбы, не будет зарегистрирован ни один оппозиционный кандидат, только люди типа Малышкина в качестве спарринг-партнера.

Мартовские выборы показали, что государственность, которую создал Кремль, теряет легитимность. И несмотря на постоянные возгласы кремлевских пропагандистов, что за ними большинство народа, практика показывает, что это далеко не так. Если «Единая Россия» набирает 45% при явке 30%, то реально за них голосует 15--16% от списочного состава избирателей. Это меньшинство, которое пока еще за них голосует в силу различных причин.

-- Какая из принятых поправок в избирательное законодательство вызывает у вас наиболее негативное отношение?

-- Самые вредные -- отмена выборов губернаторов, потому что граждан России лишили права избирать региональную власть. В равной степени -- и изменения закона о партиях, они позволили исключить из политического процесса целый спектр сил. Например, не сможет участвовать в думских выборах Дмитрий Рогозин. Я не разделяю его взгляды, но отдаю отчет в том, что за ним стоит довольно многочисленная группа граждан. Не сможет участвовать в выборах Сергей Глазьев, которому пять лет не дают зарегистрировать свое движение, даже не партию, «За достойную жизнь». Не смогли создать и зарегистрировать свои партии «Солдатские матери», Ирина Хакамада, «Зеленые». Вот власть запретила и нашу Республиканскую партию. Закон о партиях позволил провести партийную зачистку, и это одна из причин, почему падает явка. Вредной станет отмена одномандатных округов, теперь граждане будут выбирать некие абстракции, а не конкретных людей.

-- Снятие с должности главы Центризбиркома Александра Вешнякова тоже укладывается в ваше представление о зачистке политического пространства?

-- Мне кажется, что замене Александра Вешнякова на Владимира Чурова придается слишком большое значение. Это малозначимый эпизод, когда одного исполнителя заменили на другого.

-- По каким причинам Верховный суд ликвидировал Республиканскую партию России?

-- РПР -- одна из старейших демократических партий нового времени. Она не является кремлевским проектом, проводит акции вместе с «Другой Россией», в частности, мы участвовали в нескольких «Маршах несогласных». А я, видимо, представляюсь опасным для планов Кремля политиком. Поэтому при независимости, оппозиционности и политическом потенциале РПР в нынешней России существовать не может. Как только я вступил в партию, у нее начались проблемы. За два последних года мы не смогли зарегистрировать ни один документ, «Росрегитсрация» считает, что нас «только» 40 тыс., а у нас почти 60 тыс. членов. (По закону о партиях необходимо минимум 50 тыс. -- Ред.). Но мы будем участвовать в акциях и оспаривать решение российского правосудия в Европейском суде по правам человека.

-- Вы не хотите объединиться с какой-нибудь зарегистрированной партией для участия в думских выборах?

-- Сейчас есть только две демократические партии, которые будут допущены до думских выборов, -- СПС и «Яблоко». Но обе эти партии находятся в очень двусмысленном положении, потому что их зарегистрировали, у них свободный доступ на телевидение, их ограниченно, но допускают к участию в региональных выборах. В оплату за это их заставляют подписывать различные кремлевские манифесты, то есть играть по предложенным правилам. Для меня открытый вопрос, готовы ли «Яблоко» и «Союз правых сил» объединиться с РПР и дозволят ли им это сделать.

Мне кажется, что СПС только выиграл бы от объединения с нами, потому что их имидж сторонников рыночной экономики, рыночных либералов был бы дополнен довольно сильным реноме Республиканской партии как борцов за политическую демократию и права человека. По последним опросам, число твердых сторонников политической демократии и рыночной экономики в России составляет 15--19%. Если бы состоялся наш альянс, то, несмотря на противодействие, были бы хорошие шансы сформировать демократическую фракцию в будущей Госдуме.

Я понимаю, что разрешенные демпартии сейчас маневрируют для того, чтобы сохранить регистрацию, чтобы получить право участвовать в выборах и быть допущенными в телевизор, они идут на компромиссы. Тут только вопрос, где кончаются маневры и начинается соглашательство, которого не простят избиратели.

-- Каковы перспективы «демократической коалиции» и выдвижения единого кандидата на президентских выборах?

-- Тут есть путаница в понятиях, кто мог бы войти в эту коалицию. Кремль умело стравливает между собой "легальных демократов" -- степень взаимного озлобления между «Яблоком» и СПС только возрастает. Все это крайне затрудняет выступление единым фронтом и выдвижение единого кандидата. Очевидно, что Кремль заинтересован в том, чтобы не было единого кандидата от демократической оппозиции, в конечном счете будет какой-то имитационный кандидат -- якобы единый, якобы от демократов. Главное, чтобы у него не было шансов набрать больше 4% голосов.

-- Почему в информационном поле постоянно фигурирует третий срок для Владимира Путина? Это своеобразное поддержание президентской популярности или проект сохранения нынешнего президента, по-вашему, существует?

-- То, что вопрос о третьем сроке ставится, означает, что верхушка страны не знает, как осуществить передачу власти и при этом сохранить свои позиции. Вокруг президента есть полтора десятка людей, желающих стать президентом, и каждый из них имеет за собой или орган власти, или госкорпорацию. И никто не уверен, что если один станет президентом, остальные 14 сохранят свои позиции. Они борются не за Путина, а за собственные позиции. Все нервничают, многим кажется, что наилучший выход -- если Путин сохранится у власти. Такой механизм был уже опробован в Советском Союзе, когда Политбюро не отпускало на покой Брежнева. У нас разрушены механизмы демократической передачи власти.

-- Как вы оцениваете электоральный потенциал партии Михаила Барщевского "Гражданская сила"?

-- Я называю их «шоу телепузиков», пока что это некий пиар-проект, состоящий из телеведущих, гламурных персонажей во главе с чиновником правительства. Я не думаю, что у этого проекта есть политическая перспектива, потому что тот избиратель, к которому они апеллируют, далеко не дурак.

-- Нужен ли России закон об оппозиции?

-- В России законы работают плохо. Например, в России есть Конституция, более половины статей которой систематически нарушаются федеральными законами. Но никто не обращает на это внимания. Со стороны Кремля даже правильно было бы принять закон о гарантиях оппозиции, а потом не обращать на него внимания.

-- Как вы относитесь к непарламентским методам борьбы?

-- Положительно, кроме насильственных методов. То, что у нас власть называет экстремизмом, на самом деле является конституционным правом граждан на свободу слова, печати, собраний, уличных шествий, демонстраций. И то, что у нас разгоняют мирные шествия, свидетельствует о том, что власть боится народа. В условиях, когда огромная часть политического спектра не может участвовать в выборах, значительной части общества не остается другого выхода, как протестовать на улицах. И не потому, что они любят мокнуть под дождем, а потому, что власть ничего другого им не оставляет.