Второй сезон «Заветной мечты» не сильно отличается от первого. Хотя организаторы и эксперты опасались, что все сколько-нибудь перспективные рукописи уже извлечены (в прошлом году) из письменных столов, чадолюбивые сочинители за себя постояли и скептиков посрамили. Во всяком случае, числом представленных на конкурс опусов: их (как изданных книгами, так и вожделеющих встречи с типографией) -- 1340. Писатели-претенденты живут буквально по всей России (впрочем, отчетливо лидируют Москва с областью -- здесь создано 381 конкурсное сочинение), в бывших республиках СССР (Азербайджан, Армения, Белоруссия, Грузия, Казахстан, Латвия, Украина, Эстония), а также в Венгрии, Германии, Греции, Израиле, Италии, Канаде, США и Турции. На Большую премию изначально посягали авторы 161 романа и 84 сборников повестей и рассказов; на Малую -- авторы 471 повести и 624 рассказов. После работы Литературного совета (группы экспертов, которую, как и год назад, возглавлял прозаик, лауреат Букеровской премии Михаил Бутов) борьбу за Большую премию продолжат десять авторов, за Малую -- 22. Лауреатов определит жюри, в которое входят прозаик Марина Москвина (она работала и в прошлогоднем жюри, а теперь стала председателем судейской коллегии), главный редактор газеты «Библиотека в школе» Ольга Громова, прозаик, лауреат Букеровской премии Людмила Улицкая, поэт-песенник Юрий Энтин и трое школьников (из Москвы, Новосибирска и города Сланцы).

Кроме основных премий те же судьи должны распределить награды дополнительные -- за «самое смешное произведение» (четыре соискателя, хотя из выступлений экспертов следовало, что острят, хохмят и прикалываются едва ли не все конкурсанты, вне зависимости от избранных ими жанров и тематики), за «лучшее произведение о современной жизни детей и подростков, об их отношениях со взрослым миром» (пять претендентов), за «лучшее произведение в жанре научной фантастики или фэнтези» (тут четыре автора, эксперты же говорят, что именно в этих жанрах особенно ощутимы схематизм и банальность, хуже только «детские детективы», каковые в этом году решено оставить без сладкого), за «лучшее произведение о животных, о живой природе» (соискателей трое) и за литературный дебют (эксперты выделили пятерых новичков). Новация второго премиального цикла -- Приз симпатий, его получит кто-то из проигравших финалистов (вне зависимости от номинации), но волей не жюри, а Литературного совета.

Большая часть прошедших в финал сочинений -- рукописи. Большая часть их авторов - литераторы неизвестные. С одной стороны, это поднимает общественную значимость премии, призванной открывать новые таланты и споспешествовать продвижению хороших книг на рынок. С другой же -- свидетельствует о весьма неблагополучном положении, царящем на этом самом рынке, где талантливые писатели не могут сами решить элементарную задачу -- найти себе издателя. И даже весьма энергичная «Заветная мечта» оказывается в этом плане отнюдь не всемогущей. Эксперты и организаторы премии печально констатируют: далеко не все рукописи, вошедшие в прошлогодний финал, ныне стали книгами. Тут-то и начинает терзать душу сомнение: так ли уж замечательны эти присланные со всех концов света рукописи? Быть может, отборщики и судьи вынуждены венчать лаврами и прославлять на пресс-конференциях не бесспорно хорошие (умные, добрые, живые) книги, а всего лишь лучшие из предложенного им ассортимента? Не думаю, что это относится ко всем работам, занявшим в двух конкурсах лидирующие позиции, но и вовсе откинуть огорчительную гипотезу не могу. Слишком уж эмоционально говорилось на пресс-конференции «Заветной мечты» о вале вторичной, по знакомым лекалам скроенной, безликой продукции.

Ежедневно и со всех сторон мы слышим, что дети наши читают все меньше. Классика (в самом широком диапазоне), дескать, их не интересует, ибо они хотят жить «своей сегодняшней жизнью», а про теперешние детские и тинейджерские проблемы никто, мол, не пишет. И то и другое не вполне соответствует действительности. (Зато отлично оправдывает status quo.) Установка на «уникальность современности» возникает не сама собой, а волей взрослых, подчиненных определенным культурным стереотипам. «Старые-старые сказки» (повести, романы) способны дать нашим детям совсем не мало, а «новизна» тематики и антуража успеха не гарантирует. (Победное шествие Гарри Поттера -- отдельная и особая история. Однодневные триумфы его клонов-паразитов -- ее понятное, хоть и печальное продолжение. Других примеров прорыва новейшей детской книги в массы не видно.) Достойные книги о современных детях, конечно, пишутся, но добираются до целевой аудитории с большими трудностями. И мешает им не Гарри Поттер, а оскудение общей читательской культуры. Между прочим, и книги Роллинг куда больше говорят детям, читавшим кое-что еще, чем фанатичным адептам школы Хогвартс.

Как водится на всех детско-книжных мероприятиях, на пресс-конференции «Заветной мечты» прозвучала общеизвестная затертая цитата: для детей надо писать так же, как для взрослых, только лучше. Другой бы спорить стал, но бесспорное правило вдруг наполнилось (для меня) новым и грустным смыслом. Ибо пресс-конференция разительно напоминала все «взрослые» премиальные смотры. Та же вялость. Те же колебания интонации у выступающих: от предписанного наступательного мажора к смущенному признанию «понятных сложностей». То же ощущение маргинальности происходящего. Та же робкая надежда: а вдруг хоть на этот раз что-то сдвинется... И дети наши вдруг начнут читать без продыха...

Может, и начнут. Но не раньше, чем это сделают взрослые. Не раньше, чем изменится отношение к изящной словесности в стране, которая когда-то именовалась самой читающей. Не раньше, чем родители уразумеют: их собственное равнодушие к чтению страшнее любых издательских промахов (и конъюнктурных игр в погоне за прибылью), учительских недоработок, «тотального засилья» (кем, интересно, оно обеспечено?) компьютеров, плееров и телевизоров. И нечего на «Заветную мечту» пенять, коли рожа крива.