Орхан Памук. "Новая жизнь". СПб.:Амфора, 2007.

Теперь, когда Памук стал Нобелевским лауреатом, диссидентом и, поговаривают даже, политэмигрантом, а его имя дошло до широких масс, самое время выпускать его массовыми тиражами. Как назло, «хитовую» «Черную книгу» переиздали много раз, равно как и «Меня зовут красный» и «Белую крепость». Покопавшись в творческой биографии нобелиата, издатели без труда нарыли «Новую жизнь» -- популярный в Европе роман, который прежде в России не издавался.

К слову, Памука русскому читателю открыла замечательная переводчица Вера Феонова, которая при жизни и перевела все его ранние произведения вплоть до «Красного», но «Новую жизнь» почему-то обошла стороной. Памук написал этот роман в 1994 году, сразу после того, как тысячи читателей по всему миру, прочитав его «Черную книгу», проснулись приблизительно с тем же ощущением, что испытал герой «Новой жизни» совсем по иному литературному поводу: «Однажды я прочитал книгу, и моя жизнь полностью изменилась. Еще читая первые страницы, я ощутил такую ее силу, что мне показалось, будто тело мое отрывается от стола, за которым я сидел, и улетает».

По сюжету некий детский писатель впервые пишет «взрослый» роман, от которого у читателей буквально сносит крышу. Главный герой, студент Осман, прочитав это «откровение», бросает учебу и пускается в странствия по стране в компании девушки, тоже поклонницы автора, которая в свою очередь разыскивает друга тоже из числа «почитателей». Дальнейшая линия сюжета представляет собой изрядно запутанный клубок, где смешиваются мотивы «Черной книги» (герой всю дорогу ищет некую барышню), поэтика «Белой крепости» (по ходу путешествия персонажи то и дело теряют документы, меняют «легенду» и множат двойников), а противопоставление Турции западной цивилизации и выявление непонятной секты кажутся набросками к будущему «Снегу».

И хотя «Новая жизнь» изобилует массой едких замечаний на тему особенностей турецкого национального характера и роли автотранспорта в его формировании, стоит признать, что это своеобразный «Памук лайт» -- облегченный набор характерных сюжетов, адаптированный для массового использования. Для поверхностного представления вполне годится, но от стола не оторвет и сна не лишит.

Харуки Мураками. «Сжечь сарай». Перевод с японского Андрея Замилова. М.: Эксмо, 2007.

Последние соки выжимают издатели и из остатков популярности Харуки Мураками. «Сжечь сарай» -- сборник ранних рассказов писателя, вышедший в 1984 году следом за «Пинболом 1973». Обычно Мураками хорош в «малых дозах», доказательством тому -- легкомысленный сборник «Хороший день для кенгуру» (1986) и написанный после землетрясения конца 90-х «Все божьи дети могут танцевать» (2000). «Сжечь сарай» не тот случай, поскольку представляет весьма эклектичное образование, объединенное по непонятно какому принципу.

Открывающий сборник рассказ «Светлячок» вполне тянет на мини-повесть и надоедает уже на втором развороте, поскольку узнаваемый набор депрессивных персонажей -- друг детства, покончивший с собой, анемичная девица, ботаник-сосед -- не расцвечен здесь никаким сюжетом, а пустопорожний гундеж Харуки Му с пассажами из серии: «Но сколько бы я ни пытался все забыть, во мне оставался какой-то аморфный сгусток воздуха, который с течением времени начал принимать отчетливую форму», -- в середине и без того унылых и опустошающих «нулевых» кажется каким-то особо изощренным способом издевательства над самим собой.

Куда приятнее окунуться в атмосферу рассказа «Сжечь сарай», герой которого, молодой яппи, развлекается тем, что устраивает анонимные хепенинги -- сжигает дряхлые деревянные сооружения, мотивируя это тем, что «просто хочется», и все тут. Мураками умеет облечь банальнейший социальный невроз в какую-то совсем паранормальную форму, так что на выходе получается артефакт, годящийся для экспонирования в музее современного искусства. Все прочие сюжетные составляющие -- пропавшие без вести девушки, джазовые мелодии и литры выпитого пива -- особой роли не играют.

Поклонникам «Трилогии Крысы» имеет смысл прочесть «Танцующую фею», где помимо узнаваемых приемов «Охоты на овец» и «Дэнс, Дэнс, Дэнса» можно встретить фантастическое описание завода по производству слонов. «Сразу же оговорюсь: мы создаем слонов не на пустом месте. Если быть точным, мы их «приумножаем». Поймав одну особь, отчленяем от тела уши, хобот, голову, лапы и хвост и путем аккуратных подгонок выдаем уже пять слонов».

Завершающие сборник «Три германские фантазии» выглядят как раз «приумножением» Мураками. Путаные заметки на немецкую тему ничего к общей картине не прибавят, разве что странный натюрморт из «кувшина №36», «пьедестала А52» , «лампочки» и «эрекции».