Алексей Левинский поставил уже второй спектакль по пьесам Вячеслава Дурненкова. И опять получилось неожиданно, странно и очень смешно. Все удивляются, а на самом деле это можно было бы предугадать. Кому и ставить Дурненкова, как не режиссеру, много лет работавшему с Беккетом, выявлявшему абсурд в пьесах Чехова и Мольера, одним из первых постановщиков Сорокина. Дурненков работает в традиции абсурда и концептуализма. То и другое требует отстранения, чего русский театр не любит, норовя начинить непонятные тексты ясными и пышными переживаниями. Спектакли получаются, как правило, путаными и скучными, а пьесы, по которым они поставлены, выглядят многословными и претенциозными.

Левинский со своей суховатой отстраненной манерой, любовью к лаконичным декорациям и условной игре стал для Дурненкова находкой. В прошлом спектакле (его режиссер делал со своей старой студией) он взял маленькую пьеску «Голубой вагон». Там в квартире, будто мающиеся бездельем подростки, сидели за бутылкой главные детские поэты СССР -- Барто, Заходер, Маршак, Чуковский -- и говорили о своих писательских делах с интонациями шпаны. Немолодые актеры не пытались прикинуться пацанами или изобразить славных поэтов. Сочетание языка гопников, литературных тем и задумчивой отстраненной актерской манеры создавало удивительно смешной (и грустный) эффект.

Теперь Левинский на Малой сцене Театра Ермоловой с профессиональными актерами соединяет трехчастную «Хозяйку анкеты» и «Смысл жизни». «Хозяйка анкеты» погружена в русскую литературу -- дело происходит в XIX веке, в гостиной вдовы генерала (Светлана Дикаанидас), куда гости собираются на спиритические сеансы. Все персонажи литературного происхождения, но из разных эпох. Громогласный адъютант Андрей Петрович (Владимир Мурашов) именует себя другом Дениса Давыдова, томный юноша Арнольд Иванович (Андрей Попов) мечтает называться наследником Фета. Пожилая говорливая мадам Глухова (Лидия Шубина) -- сводня и домохозяйка, сдающая комнаты квартирантам, кажется, из времен еще более поздних, хоть и с оглядкой на Островского. А влюбленный в хозяйку маленький лысоватый статский советник Начинкин (Сергей Власенко), несмотря на высокий чин, апеллирует к классическому «образу маленького человека». Дурненков лихо стилизует язык каждого, но не увлекается, а постоянно выпрыгивает в сегодняшний сленг. У владыки царства духов Даршемидаца, который во время сеанса вселяется в генеральшу, вдруг звонит мобильный телефон и он/она, отвлекшись, начинает говорить в стилистике «решения вопросов» о растаможке. А отвечая на вопросы Глуховой, переходит на пятистопный ямб. (Вопрос тоже звучит пародийно: «Заказ мне, батюшка, достался непростой. Свести мне околоточного надо...с каким ни будь мужчиной средних лет, да только чтобы рук не распускал, поскольку мой заказчик сердцем нежен, любая брань экземой проступает, на шее, бедрах, животе».)

Левинский сводит в почти пустом черном пространстве весь хоровод русской литературы, не давая ему зацепиться за что-нибудь материальное: узнаваемый костюм или обстановку. Женщины в длинных темных платьях, мужчины в современных плащах и шляпах. Герои лишь обозначены драматургом и актерами, играющими узнаваемо, но без нажима. И оттого каждый становится обобщением, тянет за собой шлейф ассоциаций. И аукается с днем нынешним. Слышали бы вы, как хохотал зал на словах Глуховой: «В иных городах на улицах инородцы гадят, а у нас градоначальник строгай...дай бог ему здоровья...».

Самое занятное в «Хозяйке анкеты», что за полтора часа в ней случается четыре (!) кардинальных поворота, превращающих одну пьесу в другую; к концу невозможно объяснить, что именно ты видел. И если начало пьесы выглядит подобием истории из XIX века, то уже в спиритическом сеансе с его свистопляской стилей у спектакля явно слетает крыша. «Сеанс магнетизма», где вещий Даршемидац устраивает встречу душ влюбленного Начинкина и генеральши, -- взбесившийся «роман воспитания», смесь Чарской с девичьим фольклором пионерских лагерей, где лысоватый герой трогательно изображает гимназиста Васю, а генеральша -- стыдливую Машу. Лучшая сцена -- мальчик в стихах заполняет анкету девочки («Скажите мне, кто ваш актер любимый...» ... «А мне, признаться, люб Андрей Миронов»), затем наперебой читаются душераздирающие стихи из нашего отрочества: «Тише! Слышишь, любовь умирает./ Сердце дремлет, его не буди./ Где-то кто-то о ком-то рыдает -- / Это слезы ужасной любви». В финале проступает сюжет предреволюционных времен -- с демонстрациями, вещими снами и гадким уголовником, напоминающим зюскиндовского Парфюмера.

Вторая пьеса, «Смысл жизни», введена так, будто это очередной -- уже пятый -- поворот «Хозяйки анкеты». Довольно бесхитростный криминальный современный сюжет, но с «Хозяйкой...» он составляет такую гремучую смесь, что спектакль обретает психоделическую стать. Недаром под занавес, когда у хохочущего и изумляющегося зрителя окончательно голова пошла кругом, оставшаяся на пустой сцене героиня запевает дворовую песню про караван Шапер Али: «В длинных тюках у него лучший кашкарский план...».