Пьерик Сорен в жизни совсем не похож на того персонажа, который стал героем его фильмов. Он собран и деловит. На нем куртка с огромным количеством карманов, удобная для работы, и элегантные, легкие, не по московской погоде ботинки. Странно, но создающий яркое веселое зрелище художник-комик почти не улыбается. Во время вернисажа в ЦДХ с Пьериком СОРЕНОМ встретилась Оксана САРКИСЯН.

-- На российский акционизм 90-х большое влияние оказали манифесты французского левого художника и теоретика 60--70-х годов Ги Дебора, его разоблачения современного общества как общества спектакля.

-- Ги Дебор - человек, представляющий творческую интеллигенцию, писавший книги, в частности, критикующие современный мир. И действительно он критиковал очень сильно то положение, которое занимает спектакль в жизни, спектакль как средство, которое мешает людям бороться с общественными системами. Большинство моих произведений тоже критические, я так же беру эту тему и так же критикую использование спектакля в обществе. Но кроме Ги Дебора для меня важна также традиция театрального авангарда, в частности, Самуэль Беккет, театр абсурда.

-- У Ги Дебора была критическая позиция. Ваша -- иронична, но позитивна. Это новое развитие темы во времени 80--90-х?

-- Да, но также я могу сказать, что я продолжаю линию сюрреализма и дадаизма, популярного народного зрелища -- площадного театра. В моих работах много противоречий. Иногда я критикую и спектакль, но особенность моего творчества в том, что оно зрелищно.

-- Дадаисты, сюрреалисты, Самуэль Беккет, Ги Дебор, -- все они критиковали капиталистическую систему, индустрию и рынок искусства. Сформулируйте, пожалуйста, вашу позицию.

-- Мое отношение к рынку по-человечески простое. Теоретически это не очень красиво и не очень хорошо. Я бы сравнил ситуацию в искусстве с футболом, где очень известные игроки много зарабатывают. В искусстве тоже происходит подобная ненатуральная вещь, и некоторые художники очень много зарабатывают. Но я сам являюсь частью этой машины, и я рад, если продаю свою работу за достаточно хорошие деньги. Я счастлив, когда зарабатываю большие деньги. Я не знаю, что могло бы быть наилучшим выходом в этой ситуации. Но если мы вообразим, что художники бесплатно отдавали бы произведения в музеи и галереи, а им за это платили бы зарплату и предоставляли ателье для работы, то это была бы не лучшая ситуация. Потому что художники не проявляли бы себя так активно.

-- Вы описываете утопию, но подобная ситуация была в Советском Союзе...

-- Любой человек, в том числе и художник, нуждается в соревновании, и поэтому получается, что рынок искусства выполняет и позитивную роль, он подстегивает делать хорошее искусство.

-- Удалось вам побывать на каких-нибудь выставках в Москве? Что вы думаете о русских художниках и русском искусстве?

-- Для меня очень важны русские художники, но это относится скорее ко времени Малевича и Кандинского. Современное искусство я не очень хорошо знаю. Я видел выставки во Франции, и я знаю Олега Кулика и его работу. В Москве я видел коллекцию русского искусства в фонде «Екатерина», и я нахожу эту выставку очень качественной, многие работы хорошо выполнены. Но если говорить о тех выставках, которые проходят здесь, в ЦДХ, они мне не понравились, они слишком общего содержания. У меня возникает почему-то чувство прямого столкновения с некоторой жестокостью.

-- Возможно, речь идет о выставке Марата Гельмана «Дневник художника»?

-- (Пожимает плечами.) Но вот мне не удалось увидеть другую выставку -- «Верю». Я, к сожалению, ее не видел, но французы, с которыми я разговаривал, ее хвалят.